О ЧЕМ ВОЮТ «СИРЕНЫ»
ТЕАТРАЛЬНЫЙ БИНОКЛЬ
В России принято искренне любить литовский театр. В нем есть то, чего всегда не хватало русскому: четкость режиссерского мышления, выстроенность формы, яркая, богатая метафора. Имена Някрошюса, Туминаса, Коршуноваса, Карбаускиса, Варнаса —...
В России принято искренне любить литовский театр. В нем есть то, чего всегда не хватало русскому: четкость режиссерского мышления, выстроенность формы, яркая, богатая метафора. Имена Някрошюса, Туминаса, Коршуноваса, Карбаускиса, Варнаса — это имена-пароли для театрала, это заранее выставленный знак качества еще не увиденному.
Знающий ситуацию литовского театра изнутри, режиссер-путешественник и сторонник театра активной социальной позиции Оскарас Коршуновас (Москва видела его «Огнеликого», «Ромео и Джульетту» на фестивале NET, в репертуаре театра «Et cetera» идет его «Смерть Тарелкина») два года назад решил сорвать покровы. И показать истинное положение дел литовского театра. Разрушение традиций — тоже традиция, и Коршуновас ей неукоснительно следует. Прямым делом театра он считает интерес к действительности, к тому, «о чем все думают, но мало говорят». Поскольку положение дел в литовском театре он считает не просто плохим, а критическим, смотр социального театра назвали «Сирены» — в смысле громкоговорители, «матюгальники».
…Еще дома, набирая в интернете «прогноз погоды в Вильнюсе», начинаешь въезжать в специфику страны. Вместо прогноза предлагается «расписание погоды». Вхождение Литвы в Евросоюз, конечно, внесло свои коррективы в расписания: теперь литовцы говорят сразу на трех языках: литовском, русском и английском. «Не «биа», а «бир», — учит один парень другого над кружкой пива. Они сидят на пешеходной улице Пилиес, и за соседними столиками идут похожие диалоги.
...А за углом, в натуральном сарае, на двух языках шел спектакль «Открытый круг» курса Владаса Багдонаса, известного актера труппы Някрошюса. Обычный, в общем, verbatim, документальное изложение скромного жизненного опыта: отношения амбициозной мамы и подрастающей дочери, отказывающейся быть витринным гением; наконец выросла грудь, мальчики видят девочек новыми глазами, первая горечь от разрушения родного города новым строительством. Но какое выгодное отличие от московского «Театра.doc» (при всех его заслугах), работающего в той же технике! Это еще студенты, но у них отлично развито тело (пацаны дерутся — как на перцовом ринге «Немирофф»), им не терпится заслуженно похвастать актерским мастерством, они легко переходят с литовского на английский и обратно. У этих ребят паспорта Евросоюза — все вместе это значит, что их не держат ни языковые, ни государственные границы. Ускользание талантливой молодежи за рубеж — одна из проблем современной Литвы.
Может быть, поэтому Коршуновас и заделался фестивальщиком — чтобы молодые, любящие театр литовцы смотрели все лучшее дома, могли в нем участвовать и делать новый литовский театр, никуда не уезжая? Чтобы было кому дышать Коршуновасу в спину.
Для устрашения отъезжающих и просто в качестве примера настоящего социального театра показали спектакль Sabenation, or Follow the news («Нация Sabena, или следите за новостями»), в котором сыграли реальные бывшие работники разорившейся бельгийской авиакомпании. Потерю любимой работы люди пережили, сделав об этом спектакль . В оффлайне бывшая стюардесса сортирует шарики для пинг-понга, ее коллеги продают огурцы в нарезку или таблетки. «За время этого представления Жан мог продать 120 тысяч антидепрессантов», — сияет строка на экране. Массовое увольнение превращено в перформанс потери. Люди говорят со слезами: «Я никогда не верну мою униформу», «Может ли быть что-то прекраснее, чем небо!».
Эти видеозаписи из отдела кадров подтверждают, что документ зачастую превосходит по силе художественный вымысел. Уволенные до сих пор больны своей работой; отняв ее, у них отняли жизнь. Это спектакль-урок молодым литовцам, начинающим погружение в европейский контекст.
P.S. Интервью с Оскарасом Коршуновасом читайте в ближайших номерах «Новой».