ФОТО: АЛЕКСАНДР МИРИДОНОВ

Владимир Гельфрейх и Михаил Минкус. Здание МИД на Смоленской площади (1948-1952). Квадратный метр строительства в сталинских высотках обходился в 20 тыс. рублей в ценах 1950 года, квадратный метр в пятиэтажке стоил в 10-15 раз дешевле

В 1955 году было принято совместное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР "О преодолении излишеств в архитектуре и строительстве". Это была самая крупная победа архитектурного авангарда за всю его историю.
Постановление об излишествах в архитектуре отменило сталинскую классику. Классика и была излишеством, с которым призвали бороться: с уже построенных зданий сбивали колонны и наличники, все проекты, несущие в себе воспоминания о классической архитектурной традиции, были заморожены, крупнейшие архитекторы того времени — Иван Жолтовский, Алексей Душкин, Андрей Буров, Григорий Захаров, Александр Власов — были фактически лишены права на профессию. Еще два-три года они трепыхались, пытаясь вписаться, но у них ничего не вышло — их отправили в утиль. Вместо них пришли безымянные люди с блочно-панельными пятиэтажками.
В пятиэтажках, конечно, есть своя прелесть. Новые районы, широкие просторы, новая жизнь, и вообще, Гагарин полетел в космос. В сталинской классике, конечно, есть своя жуть. Как с энтузиазмом написал про известное здание на Лубянской площади один советский критик, "колонны дома передают образ физического раздавливания врага". При некоторой зашуганности советской властью этот налет раздавливания можно ощутить в любой из сталинских колонн, а некоторой зашуганностью обладал любой думающий человек в СССР.
Пятиэтажка похожа на барак. Как пел Александр Галич, "над блочно-панельной Россией как лагерный номер Луна", но это все же не сталинский лагерь, вас здесь не раздавливают, а только содержат. Послабление.
Это социально-политический аспект. Есть другой, культурный. Архитектура — такая вещь, что она не может существовать без заказчика, в советских условиях — без государства. Но из этого не следует, что архитекторы — это государство. Архитекторы — существа отдельные, со своей культурой, своим талантом, своими взглядами. Они жили при Сталине, как жили при нем поэты, писатели, композиторы. И они обладали определенным уровнем архитектурной культуры.

ФОТО: ДМИТРИЙ КОСТЮКОВ

Я бы сказал, недостижимым. Простой пример. Юрий Лужков в наше время хотел ровно той же архитектуры, что и товарищ Сталин: с колоннами, с историческими деталями, вообще красивой. Сравните ту аляповатую халтуру, которую получил он, с тем, что получал товарищ Сталин, сравните, скажем, высотку МГУ Льва Руднева с высоткой "Дон-строя" на Ленинградском проспекте — и вы поймете, что такое культура архитектора. До 1955 года у нас были архитекторы-классики, которые легко встают в ряд с мастерами Европы, возвращавшимися к классической традиции с XV по XIX век, мастерами ренессансной Италии, классической и неоклассической Франции, русской классики пушкинского времени. В профессиональном смысле сталинская архитектура — одно из высших достижений русской классики в архитектуре, а если брать Москву, то просто высшее. Никогда московская архитектурная школа не обладала мастерами такого уровня таланта, эрудиции и свободы существования в классической традиции. После 1955 года этих людей отменили как класс.
Представьте себе, что в стране на тридцать лет запретили бы играть на любых классических музыкальных инструментах, даже напевать мелодии про себя. Вместо этого предложили бы исключительно рок-музыку. Или полностью запретили бы чтение любой классической литературы, от Гомера до Толстого, а вместо этого — только комиксы. Или отменили бы любые картины, на которых понятно, что нарисовано,— только абстрактная живопись. Если через тридцать лет и появятся скрипачи, романисты и художники, они будут так себе. Так вот, с архитектурой произошло именно это.
Это культурная катастрофа, непонятая и недооцененная обществом. Вопрос в том, почему она произошла.

ФОТО: ДМИТРИЙ КОСТЮКОВКаро Алабян и Василий Симбирцев. Здание Центрального театра Советской Армии (1934-1940). До хрущевского постановления Каро Алабян построил уникальное здание богатого излишествами театра, после — планировал кварталы пятиэтажек в районе Химки-Ховрино

Фактическая сторона дела такова. В 1954 году научный сотрудник Академии архитектуры Георгий Градов написал в ЦК письмо, в котором критиковал современную ему архитектуру за "украшательство", удорожание строительства и невнимание к техническому прогрессу. В том же 1954 году было созвано Всесоюзное совещание строителей, архитекторов и работников промышленности строительных материалов, строительного и дорожного машиностроения, проектных и научно-исследовательских организаций, которое вел Хрущев. На нем выступали президент Академии архитектуры Анатолий Мордвинов и главный архитектор Москвы Александр Власов. Оба указывали на ошибки, тягу к украшательству, у обоих получалось, что виноваты в этом сами архитекторы, но не очень.
После этого выступает Георгий Градов. Градов вскрывает "отступление от партийной линии в архитектуре, которое выражается в однобоком, эстетском понимании архитектуры лишь как искусства украшать, создавать внешне показной эффект, не считаясь с современной техникой, назначением здания и затратой средств". По итогам совещания готовится документ — "Постановление об излишествах". Меняется вся структура управления архитектурой, академия расформировывается, вместо нее организуется Госстрой, сменяется главный архитектор Москвы, та же ситуация повторяется в каждой из столиц республик и в каждом из крупных городов.
Еще в течение трех лет архитекторы пытаются рисовать панельные здания, в которых содержится легкий намек на облагороженность в виде классических карнизов или крайне сдержанных наличников, но логика партийной борьбы с украшательством действует неумолимо. В 1958 году инженер из первого Моспроекта Виталий Лагутенко (дед известного рок-певца) выпускает проект первой пятиэтажки серии K-7, и с этого момента архитектура в России на некоторое время прекращает свое существование. Начинается заводское изготовление бараков.

ФОТО: СЕРГЕЙ МИХЕЕВИван Жолтовский. Жилой дом на Смоленской площади (1939-1950). Сталин хотел застроить Москву такими жилыми домами

Винить в этой катастрофе принято Никиту Хрущева. Совершенно очевидно, что все совещание строителей было инсценировано, никаких решений на нем не принималось, все было решено заранее. Кто бы выпустил на трибуну никому не известного Градова, кто бы позволил ему громить президента академии Мордвинова и главного архитектора Москвы Власова, если бы все это не было согласовано?
И вполне понятно зачем. Благодаря господину Градову получалось, что не партия и правительство виноваты в украшательстве, а старые, закосневшие архитекторы, которые не пускают таких молодых, как Градов, не дают работать иначе.
Совещание строителей готовил строительный отдел ЦК, и готовил, надо сказать, вполне по сталинским лекалам. Можно предположить, что если бы Сталин прожил дольше, он бы провел все это дело сам и примерно по той же схеме. Градов выступал в роли Лидии Тимощук в деле врачей — молодой, правильный, принципиальный, не боящийся разоблачить старых профессоров, скрывающих за ложным авторитетом отступление от линии партии. Мордвинов и Власов получили роли кающихся вредителей, заранее признающих свои ошибки.
Соответственно, перед нами столь же дикое, сколь и типовое насилие государства над профессионалами, аналогичное кампаниям по борьбе с генетикой или борьбе с ностратической школой в языкознании, которые проводил Сталин. Различие только в том, что никого не посадили, а просто сняли с должностей и запретили заниматься профессией. Впрочем, Ахматову и Зощенко тоже не посадили, а просто запретили работать.
Однако есть одно существенное отличие. Вряд ли кто-нибудь сегодня скажет, что, конечно, постановление ЦК об Ахматовой и Зощенко людоедское, но, по сути, действительно есть что-то в творчестве Анны Ахматовой такое непонятное — то ли, действительно, монахиня, то ли, наоборот, блудница. Да и Зощенко в романе "Перед восходом солнца" свойственно какое-то отвратительное самокопание. То же и с генетиками — никому в голову не придет говорить, что в чем-то Лысенко был прав. С архитектурой иначе. Сегодняшние архитекторы, разумеется, ужасаются вандализму кампании по борьбе с излишествами, но не ее направленности. Как раз по сути они в абсолютном большинстве согласны с тем, что с классикой надо было покончить, что необходимо было переходить на новые, индустриальные методы строительства.

ФОТО: ИЛЬЯ ПИТАЛЕВАндрей Буров. Жилой дом на улице Горького (1933-1950). Этот дом — первый пример заводского изготовления здания из готовых деталей. Хрущевки собирались по тому же принципу, но без излишеств

Со стороны это выглядит странно. Была, повторю, уничтожена профессия, вместо мастеров уникальных зданий появились малоквалифицированные инженеры (инженерно-конструкторская работа по пятиэтажке не сравнима по сложности с работой по проектированию, скажем, электростанции), которые занимались уточнением спецификации изделий, производимых на заводе. Претензии к этой катастрофе у архитекторов сводятся к тому, что "была неоправданно сужена творческая палитра современного зодчего". То есть дома могут быть и со скруглением, и с острым углом, а не только в форме параллелепипеда. Опять же, и балконы можно делать поразнообразнее. А в целом — все правильно.
Это уникальное "правильно" объясняется двумя вещами. Во-первых, тем, что от классики отказались на Западе. Российские архитекторы хотели строить как Корбюзье, Гропиус, Мисс Ван дер Роэ, застраивать Москву так же, как застраивали Западный Берлин и пригороды Парижа (такие же пятиэтажки, как в Черемушках, но с легким разнообразием в балконах). Во-вторых, тем, что у нас был конструктивизм и авангард, остановленные Сталиным, и им хотелось его продолжить.
Архитекторы не хотят признать ответственности архитекторов за постановление об излишествах. Хрущев устроил дикий погром архитектуры, такой же, какой позднее он устроил в Манеже в отношении художников, а почему — неизвестно. Все готовилось в строительном отделе ЦК, архитекторы вроде бы ни при чем.
Но вряд ли это было именно так. Ведь очевидно, что все те идеи, которые были заложены в постановлении, не возникли в ЦК сами собой, их должен был кто-то туда принести.

ФОТО: ДМИТРИЙ КОСТЮКОВВ высотке "Триумф-Паласа" на Ленинградском проспекте современные архитекторы безуспешно попытались воспроизвести благородные пропорции главного здания МГУ Льва Руднева на Воробьевых горах (внизу)

Прямых улик тут нет, но есть косвенные. Когда Хрущев выступает на Всесоюзном совещании строителей, он говорит, что основой архитектуры являются три вещи — "польза, прочность и красота". Отступление от линии партии он видит в том, что "архитекторы поставили красоту с последнего места на первое". Внимательный читатель стенограммы в этом месте должен изумиться тому, что линия партии по данному вопросу идет непосредственно от римского архитектора Марка Поллиона Витрувия, который сформулировал эту триаду в первом веке до нашей эры в знаменитом трактате "Десять книг об архитектуре". Невозможно представить себе, чтобы Никита Сергеевич Хрущев, желая лучше подготовиться к докладу, стал самостоятельно штудировать книги по теории архитектуры, начав с античных источников. Куда естественнее предположить, что доклад ему писала группа специалистов — каких, если не архитектурных?
Георгий Градов, в тот момент фигура, видимо, подставная, не особенно проявился впоследствии, но все же о его взглядах мы судить можем. Он стал доктором архитектуры, возглавлял ЦНИЭП учебных зданий. В проектировании микрорайонов он отстаивал формы коллективистского быта, требовал возрождения идей рабочих столовых, фабрик-кухонь, яслей, детских садов — всего утопического арсенала домов-коммун, которые придумывали в 1920-е годы. Он боролся с социологией как буржуазной лженаукой и вполне в духе 1920-х рассматривал архитектуру как способ построения нового советского человека. В 1920-е годы такой архитектор, несомненно, считался бы твердолобым конструктивистом.

ФОТО: ДМИТРИЙ КОСТЮКОВ

Мне кажется очевидным, что постановление об излишествах в архитектуре родилось из духа конструктивизма. Это был реванш за тот разгром, которому конструктивизм подвергся за 25 лет до того. Из-за того что реванш произошел так поздно, от конструктивизма были взяты только самые общие идеи, представляли его не отцы-основатели архитектуры русского авангарда, а малообразованные люди, знавшие, что происходило в 1920-е годы, по слухам. Но это не значит, что слухи были неверны. Основные положения хрущевской реформы полностью соответствуют конструктивистским идеалам.
Требование сбросить классику с парохода современности, отказаться от любых украшений, индустриализация строительства, вера в то, что архитектура должна выражать технический прогресс и следовать ему, быть своего рода подвидом бытовой техники, которая, однако, воспитывает того, кто ею пользуется,— все это идеи конструктивизма. И превращение архитектора-художника в безымянного инженера машин для жилья — оттуда же. 1920-е годы были временем эксперимента и поиска, но с вполне очевидным расчетом на то, что эксперимент будет закончен и результат будет найден — один правильный результат, которому все будут следовать. Это и произошло в пятиэтажке.

ФОТО: ЮРИЙ МАРТЬЯНОВРайоны хрущевских пятиэтажек стали реваншем мирового архитектурного авангарда за сталинский разгром конструктивизма

В этом году я показывал современные неоклассические здания в Москве архитекторов Михаила Филиппова, Михаила Белова и Дмитрия Бархина одному немецкому коллеге. Он был неприятно поражен, так, будто я ему показываю что-то предельно неприличное. "Так же нельзя, сегодня это нельзя",— раздраженно повторял он. Ответить на вопрос, почему нельзя, он не мог. Так, будто это у них, а не у нас вышло постановление об излишествах в архитектуре, и принято недавно, и еще действует. И вопрос, почему сегодня нельзя возвращаться к классической архитектуре, так же абсурден, как вопрос о том, почему нельзя брать на улице чужие автомобили и ехать на них, куда хочется. Нельзя — потому что нельзя, потому что закон такой.
Хрущев уничтожил Академию архитектуры — у нас никогда не было и никогда больше не будет архитектурно-интеллектуального центра такого уровня. Он уничтожил — профессионально, не физически — замечательных, талантливейших, иногда просто великих архитекторов. Он изгнал из архитектуры понятие красоты, сделав его синонимом излишества, а саму архитектуру — поиск гармонии, пропорций, выразительности зданий — превратил в излишество, в лишнюю для современности вещь.

ФОТО: www.muar.ru Александр Власов. Стадион в Лужниках (1955-1956). Стадион проектировался до хрущевского постановления, а строился уже после, вследствие чего лишился всех излишеств и стал похож на классическую руину, с которой содрали ордерный декор

Это культурная катастрофа, но эта катастрофа произошла со всем миром. Весь мир точно так же, как и Никита Хрущев, запретил классическую архитектуру, в нем победил авангард. Человек, рисующий сегодня колонны, вызывает серьезные подозрения в психических расстройствах. Французская, немецкая, британская архитектурные школы точно так же истребили своих великих профессоров архитектуры, знавших, что такое композитный ордер и где его можно применять, а где нет. Просто они их истребляли не сразу, а медленно, не на одном совещании, а на многих, не революционным, а эволюционным путем. Хрущев все решил одним махом. Это была крупнейшая победа архитектурного авангарда, которому удалось использовать для себя аппарат государства.
Так что правильное было постановление. Назревшее, актуальное, прогрессивное. Классическая культура — это излишество, которое необходимо запретить.
ГРИГОРИЙ РЕВЗИН

Журнал "Коммерсантъ Власть" №44 от 07.11.2005, стр. 64

Авторы:

Григорий Ревзин

Темы:

Архитектура

Как построили архитекторов