Бум на IPO должен сказаться и на рынке страхования ответственности руководителей. Выход на биржи США и Великобритании без этих полисов просто невозможен. Уже сейчас компании стремятся защитить своих менеджеров от исков внутри России.

Снижение котировок акций на бирже, претензии со стороны надзорных органов, нападки конкурентов – лишь немногие поводы обвинить руководителей в плохом управлении компанией и отсутствии должной осмотрительности при принятии решений. Ответственность за это лежит персонально на руководстве компании. Претензии с затягивающимися на годы тяжбами и колоссальными суммами назначаемых выплат оставляют топ-менеджмент один на один с законом. Защиту от судебных издержек первых лиц компании и обеспечивает полис страхования ответственности руководителей – D&O (directors and officers liability insurance).

По чужим лекалам
Идея страхования ответственности директоров возникла у одного из английских брокеров после биржевого краха в 1929 году. Первые полисы D&O появились в США в 30-е годы прошлого века. Однако популярность этот вид страхования стал приобретать в 1980-е годы, когда поток коллективных (на языке страховщиков – классовых) исков захлестнул Соединенные Штаты. Начавшаяся тогда же интеграция европейского бизнеса с американским принесла полисы D&O в Великобританию, а затем в континентальную Европу. В последнее время в целом ряде европейских стран наблюдается повышение спроса на этот вид страхования. Там, как и в США и Великобритании, происходит ужесточение законодательства в части регулирования деятельности компаний и их обязательств по раскрытию информации. Высокие риски, которым подвергаются менеджеры, уже привели к тому, что потенциальные руководители из Соединенных Штатов и Европы склонны отказаться от предлагаемой должности, если у компании-работодателя нет адекватного полиса D&O.

Приглашение иностранных наемных менеджеров в совет директоров российских компаний, а также выход отечественных компаний на западные биржи привели к распространению этого продукта и на нашем рынке. По данным опрошенных СФ экспертов, российские компании приобрели от 15 до 20 подобных полисов. Первооткрывателем рынка стал Сыктывкарский ЛПК, в чьем совете директоров в 1996 году появились иностранные директора. Сегодня страховой брокер компания Willis называет в числе владельцев полиса D&O «Вымпелком», ТНК-BP, «Северсталь-авто», АФК «Система», «Мобильные телесистемы», ЛУКОЙЛ, ГАЗ. Однако обнародованием этого списка довольны не все страховщики. По словам вице-президент Aon в России Елены Тарасенко, D&O – продукт конфиденциальный, и участникам рынка не разрешается называть имена клиентов и условия договоров с ними: «D&O очень деликатный продукт, так как в первую очередь полис предоставляет финансовую защиту персонально топ-менеджерам компаний. Сегодня иски зачастую подают не против тех, кто совершил ошибки, а против тех, кто имеет финансовые средства удовлетворить претензии. Обнародование данных полиса дает истцам больше возможностей».

Цена вопроса
Вероятность предъявления компании претензий повышается с ростом уровня ее публичности. Ответственность руководителей компаний, чьи ценные бумаги торгуются на иностранных рынках, в первую очередь в США и Великобритании, гораздо больше, чем у их коллег из локальных и тем более непубличных компаний – это и определяет круг основных покупателей полиса, как говорит глава московского офиса юридической фирмы Latham & Watkins Анна Голдин (ее фирма представляла практически все российские компании, проводившие IPO на западных рынках). «Обычно работа над полисом D&O начинается во время подготовки к первичному размещению: в день выпуска ценных бумаг полис должен работать»,– добавляет она.

В 2004 году против иностранных компаний в США было выдвинуто рекордное число коллективных исков: претензии были предъявлены 29 компаниям, что на 14% больше, нежели в 2003 году. Средняя сумма по каждому обращению истца, согласно данным исследования PricewaterhouseCoopers по судебным процессам рынка ценных бумаг, тогда составила $15–27 млн, а общая сумма выплат по искам на рынке США – $5,4 млрд. Как отмечает Елена Тарасенко, головной болью компаний в США являются иски миноритарных акционеров: их доля составляет 60%. Средний размер урегулирования по коллективным искам акционеров в отношении ценных бумаг – $55 млн. Вот два примера. Первый – коллективный иск в США против Lucent Technologies, поданный в январе 2000 года, после четырехлетнего разбирательства привел к выплате компанией $600 млн, из них $148 млн были оплачены по полису D&O. Второй – коллективный иск инвесторов к разорившемуся телекоммуникационному гиганту Global Crossing. По нему акционеры должны были выплатить $325 млн, а полис D&O покрыл $280 млн.

Между тем против руководства двух приобретших полисы D&O российских компаний, ЮКОСа и «Вымпелкома», за рубежом подавались иски. Однако в обоих случаях, по сведениям СФ, выплаты по российским полисам D&O пока не производились. В случае с «Вымпелкомом» судебный процесс еще не завершен, а после отказа суда США продолжать рассмотрение дела о банкротстве ЮКОСа страховщики уведомили компанию об отмене ее полисов.

В России тоже есть законодательные акты, устанавливающие ответственность руководства: «Об акционерных обществах», «Об обществах с ограниченной ответственностью», «О рынке ценных бумаг». Эти документы, перекликаясь с западным законодательством, предусматривают личную ответственность менеджеров, однако здесь основная проблема заключается в плохом исполнении законов и низком уровне юридической грамотности наших граждан. По словам начальника отдела страхования финансовых институтов ОАО «Ингосстрах» Михаила Васильева, в России подобные иски пока уникальны и редко становятся достоянием общественного внимания. Владимир Кремер, начальник отдела страхования финансовых рисков «AIG Россия», связывает низкую активность по подаче гражданских исков против руководства компаний еще и с тем, что в нашей стране всегда существовала отраженная, в частности, в Гражданском кодексе концепция ответственности компаний, а не персонально их руководителей. В отечественном законодательстве упор делается на административную и уголовную ответственность должностных лиц, которая не покрывается полисом D&O.

Средняя цена чисто российских рисков по полису D&O, названная страховщиками, составляет около $2 млн. Есть и страхователи, выбравшие своим лимитом, то есть предельной суммой выплачиваемых средств, $500 тыс. «Размер такого покрытия объясняется тем, что риски выбравшего этот лимит клиента находятся только на территории России»,– говорит Владимир Кремер.

Процедура защиты
Реализуемый на российском рынке страховой продукт по сути является международным, хотя и адаптированным к условиям нашей страны. Он, согласно судебным решениям или внесудебным урегулированиям, предоставляет возмещение убытка, нанесенного действиями директоров, а также авансирование или оплату по факту судебных издержек. В некоторых случаях по искам, связанным с ценными бумагами, полис компенсирует штрафы и взыскания, присуждаемые в порядке наказания.

Пожалуй, главное отличие этого полиса в том, что он покрывает все риски, даже претензии, не имевшие судебного прецедента. Однако исключения все же есть. В числе основных – мошенничество и финансовые преступления, уголовные преступления, а также незаконное получение прибыли, в том числе связанное и с инсайд-трейдингом. Кроме того, большая часть полисов не покрывает иски со стороны крупных акционеров и налоговые претензии. «Последнее исключение стало активно использоваться по отношению к российским компаниям после „дела ЮКОСа”, однако мы стараемся это сглаживать: добиваемся определенного лимита на покрытие судебных издержек»,– говорит региональный директор Willis Мария Богатырева. Нередко о реализации не включенного в покрытие риска – например, когда по ходу процесса возбуждается уголовное дело – становится известно уже после внесения страховщиком части суммы за услуги адвокатов (иски могут рассматриваться до семи лет). В этом случае после признания застрахованного виновным выделенные страховщиком средства подлежат возврату.

На размер стоимости полиса влияет финансовая отчетность компании, территория деятельности, индустрия (скажем, телекоммуникации – одна из самых «дорогих» отраслей), уровень управления менеджера. «Учитываются предстоящие тяжбы и иски, слияния и поглощения, а вот сильная команда менеджеров может, наоборот, снизить сумму»,– поясняет глава российской «дочки» ACE Андреас Вания. По его словам, для небольших компаний лимит ответственности по полису страхования достигает $5 млн, компании с капиталом до $1 млрд часто планируют лимит более $25 млн, с капиталом от $1–5 млрд – $50–75 млн. Значительная часть компаний, чьи акции котируются на биржах Европы и США, приобретает лимит от $75 до $150 млн.

Российским компаниям требуется достаточно высокий лимит ответственности по полису D&O. Емкость российских страховщиков невелика, поэтому программа перестрахования размещается на лондонском перестраховочном рынке. Составляющие цены полиса можно условно представить в виде слоеного пирога, где каждый слой – это уровень ответственности отдельного страховщика. «Вероятность страхового случая в каждом из слоев (layer) уменьшается снизу вверх: чем выше слой, тем ниже стоимость перестраховочной защиты. В российской практике Aon есть случаи, когда страховая программа российской компании разделялась на десять слоев и перестраховывалась у семи различных перестраховщиков»,– рассказывает Елена Тарасенко. Непосредственный участник сделки по продаже полиса, российский страховщик, берет на себя ответственность до $1 млн (на языке страхового рынка это называется «фронтировать риск»), а следующие уровни передает на перестрахование другим участникам рынка.

По словам замдиректора страхования ответственности компании «АльфаСтрахование» Ирины Алпатовой, тариф составляет от 2% до 10% страховой суммы. Директор центра страхования ответственности РОСНО Дмитрий Чугунов уточняет, что при выходе на IPO тариф будет превышать 5–8%, а если не покроет территорию США и Европы, опустится до 2–4%.

Для заключения договора необходимо предоставить годовые отчеты за последние два года, список акционеров, а при первичном размещении ценных бумаг потребуется и весь список документов, поданных на IPO (в первую очередь проспект эмиссии), или их черновики. «Помимо этого придется заполнить анкету на 15 страниц, но она значительно проще, чем для BBB (bankers blanket bond, или комплексное страхование банков.– СФ)»,– дополняет Владимир Кремер.

Мягкая пауза
Емкость международного страхового рынка D&O – $1 млрд. По данным опроса, проведенного Willis среди страхователей, сейчас, впервые с 1999 года, размер страховых премий снижается. 47% респондентов утверждают, что их размер уменьшился на 11–20%, а 53% отмечают уровень снижения на 1–10%. По оценкам экспертов, объем российской части рынка D&O составил в 2004 году всего лишь $15–30 млн. «Мы ожидаем 100% роста рынка в следующем году, однако многое будет зависеть от лояльности правительства к выходящим на IPO компаниям»,– говорит Елена Тарасенко.

Как утверждает Андреас Вания, чтобы D&O получило популярность в России, достаточно будет одного крупного иска против директоров. А для распространения продукта среди компаний, чьи акции торгуются на местных биржах, необходима прочная законодательная база. Однако уже сейчас Андреас Вания называет этот рынок перспективным: в течение ближайших двух лет, по его оценке, предполагаемый объем первичного размещения российских компаний на международных рынках ценных бумаг составит $3,8–5,3 млрд. Бум на рынке IPO неизбежно потянет за собой развитие рынка D&O.

Марина Божко

Топ-защита