Лиза Ъ-Новикова

Юрий Мамлеев всегда считался лучшим проводником в мир потустороннего. Один из представителей так называемой неофициальной литературы, он, можно сказать, и не выходил из андерграунда. Даже когда стал широко публиковаться. "Подпольные", потаенные люди, обратная сторона человеческой сущности — вот на чем он сделал себе имя. Понятно, что эта обратная сторона ничего приятного не сулила. Мамлеев, вовсе не чуждый гротеску и сюрреализму, заработал себе репутацию "черного" автора. Многочисленные подражатели только подливали масла в огонь. Потом писатель совершил героический переход от "темного" к "светлому". Казалось, трилогия из "Шатунов", "Блуждающего времени" и "Мира и хохота" завершена. Но писатель не останавливается на достигнутом. Новое издание завершает роман с многообещающим названием "Другой". Но на первой же странице проводник поезда Москва--Улан-Батор объявляет, что направление изменено и "следующая остановка — Преисподняя". Становится ясно, что Мамлеев "направления" не менял. В новом романе все на своих местах: опять главный герой чудом возвращается из путешествия на тот свет, опять Москва превращается в заповедный город, опять изо всех щелей лезут колоритнейшие персонажи, опять на наших глазах "зарождается что-то великое и темное". Вновь подхваченные достоевские темы развиты с зощенковской усмешкой.

Итак, на дворе уже не просто "дикий капитализм", а настоящий "капитализм ада". Героиня романа, художница Алена, становится пленницей какой-то инфернальной мафии. И попадает под обаяние могущественного Трофима Лохматова, "человека уголовного где-то", которому уже давно тесно "на этой планетке". Между прочим, Лохматов появился прямиком из великой русской литературы. Когда Алена, начитавшись стихов Волошина, пробует совместить в одном портрете черты Достоевского, Гоголя и Блока, у нее как раз Лохматов и получается. В лохматовской свите кого только нет. Например, некто Евлин: "Он делает деньги и ничего, кроме этого, не хочет знать. Господин Евлин, собственно говоря, и состоит из денег". Такой вот хоровод: "копыты, хоботы кривые, хвосты хохлатые, клыки...". Эх, давно было ясно, что в девятом классе надо было заучивать никакое не письмо Татьяны, а Татьянин же сон.

Каждый новый роман Мамлеева написан все более и более понятным языком. Только успели подивиться на Владимира Сорокина с его новым экзистенциальным триллером, как столь же чутко прореагировал на упрощение читательских запросов еще один "замысловатый" сочинитель. И теперь имеет полное право ждать, что к нему вернется часть мигрировавшей было к Сергею Лукьяненко аудитории. "Время хорошего и высшего прошло. Пишите так, как будто вы лягушка, желающая заработать деньги. Когда пишете, думайте не о тексте, а о деньгах. Тогда вы будете свой парень",— советуют друг другу персонажи романа. И это не единственное пророчество в романе. Да, еще лет пять поучиться у Дарьи Донцовой и Дэна Брауна — и падут последние оплоты "элитарной" прозы. Вот уж поистине страшный сон.

Закономерно, что Юрий Мамлеев, познавший великий российский хаос, пытается хоть как-то его упорядочить. В маленькой европейской стране Дании порядка скорее с избытком. Что не мешает самому знаменитому современному датскому писателю искать в этом порядке новые лакуны. Сборник новелл Питера Хега "Ночные рассказы" доказывает, что в "датском королевстве" все не так уж скучно, как то могло бы показаться стороннему наблюдателю. Питер Хег уже хорошо известен российскому читателю по романам "Смилла и ее чувство снега", "Условно пригодные", "Женщина и обезьяна". Замечено: о каких нелицеприятных или трагических вещах ни писал бы Питер Хег, у него все равно получается очень комфортная европейская проза (и недурной перевод — под стать) с поклонами авторитетам от Кэрролла до Борхеса.

В "Ночных рассказах" читателя подлавливают на завлекательный крючок: все истории так или иначе связаны с одной датой, 19 марта 1929 года. Если еще точнее, ночью на 19 марта. Сам автор заявляет, что все рассказы объединяет любовная тема. Что уже подозрительно: ведь когда роман хвалят за то, что он "на самом деле — про любовь", это обычно похоже на утешение. О любви приглашены высказаться различные виды наук и искусств. Вот, к примеру, самый выразительный из рассказов, "Путешествие в сердце тьмы", где обыгрывается знаменитый роман Джозефа Конрада. Спор с математикой и военным ремеслом ведет литература, которую и представляет сам Юзеф Коженевский ("Джозеф К."). Писатель, математик и вояка сцепляются не на шутку. В сборнике есть еще "Закон сохранения любви", где женщина-физик пробует препарировать живое чувство "по-научному". Есть "Портрет авангардиста" о мятущемся художнике. И "Hommage a Bournonville" — посвящение известному датскому балетмейстеру. А в общем получается сборник современных сказок. Только не сентиментальных, как у Андерсена, а скорее умозрительных.

При таком раскладе рассказы зачастую приходится разгадывать как кроссворды. Впрочем, современный датский сказочник не слишком утомляет глубокомысленностью. Недаром герой последнего рассказа в бессилии поднимает руки перед захлестнувшим его чувством к живой женщине: "Я не могу держать карандаш. Моя любовь к ней так необыкновенна, так безмерна. Где мое спокойствие? Мои клише? Мой цинизм? Помогите!" Однако сам автор этой хладнокровной прозы остается и при своем спокойствии, и при своих клише.

Юрий Мамлеев. Другой. М.: Эксмо, 2006

Питер Хег. Ночные рассказы / Перевод с датского Елены Красновой. СПб: Symposium, 2005А

Книги за неделю