Американцы купили за $3,2 млрд знаменитую французскую марку Taittinger. В нагрузку они получили семью Татенже  со всеми ее междоусобицами

На Prix Culinaire, самый пышный званый обед Парижа, в прошлом ноябре съехалось, наверное, рекордное число представителей французской семьи Татенже. И, наверное, в последний раз.

Для Татенже этот обед — проводящееся уже 39 лет кряду окончание кулинарного состязания, на котором выбирают самого изобретательного повара французской кухни. Однако на этот раз сорок членов семьи Татенже не обращали внимания ни на одетую русалкой рыжеволосую девушку у фонтана в бальном зале, ни на мускулистых танцоров с Таити, скакавших в набедренных повязках, ни на горы паштета, икры, омаров и шоколадных трюфелей. Почему? Их взоры были устремлены на Рассела Штернлихта, новичка на этом празднике жизни. Рассел — младший брат Барри Штернлихта, гендиректора американского фонда недвижимости Starwood Capital Group. Барри отрядил Рассела управлять люксовыми марками, принадлежащими компании Taittinger, которую Starwood купил в прошлом сентябре за $3,2 млрд. Рассел — неприметная фигура, даже пресс-секретарь Starwood признался, что никогда о нем не слышал.

Starwood приобрел Groupe Taittinger ради ее дочерней компании Societe du Louvre, владеющей второй по размерам в Европе сетью недорогих гостиниц, а также четырнадцатью роскошными отелями вроде парижского Hotel de Crillon или Hotel Martinez в Каннах. Сделка включала также винный дом Taittinger, 270 с лишним лет производящий знаменитое шампанское; парфюмерную марку Annick Goutal и Baccarat — поставщика посуды для Людовика XVIII и бокалов для принца Уэльского.

Примерно 35 членов семьи Татенже работали менеджерами или консультантами этих компаний, хотя некоторые из них даже не разговаривают друг с другом. Поскольку в благородном семействе явно недоставало взаимоуважения, Рассел во время пиршества всячески попытался восполнить этот недостаток. «Мы очень любим и почитаем семью Татенже», — сообщил он на предобеденной церемонии. Позже в тот же день он в частном порядке поведал семье, что компанию ждут увольнения и реструктуризация направлений, не связанных с шампанским. Собрав коллекцию роскошных брэндов, семья, по мнению Рассела, не смогла выжать из них максимальную прибыль. Как он объяснил Forbes, «Татенже собрали великолепные активы, но сами они — не великолепные корпоративные менеджеры».

Starwood совсем не интересует винный дом Taittinger, стоящий, возможно, $900 млн. В этом месяце компания ожидает предложений о покупке от LVMH и Louis Roederer. Но чего Starwood не ожидал, так это того, что две враждующие друг с другом ветви семьи будут биться за возможность выкупить обратно свое шампанское.

Одну группу под предводительством главы семьи (и управляющего директора Groupe Taittinger) 57-летней Анны-Клер Татенже поддерживает банковский гигант Credit Agricole. Другая, примкнувшая к главе 16-го округа Парижа Пьеру-Кристиану Татенже, действует под руководством бельгийского миллиардера Альбера Фрера. В Елисейском дворце бьют ксенофобскую тревогу из-за участия в этой истории Фрера. В сентябре президент Ширак встретился с группой Анны-Клер, французская пресса увидела в этом попытку помешать группировке бельгийца.

Рассел полагает также, что Taittinger нуждается в более энергичном «кросс-маркетинге». В декабре он провел бал дебютантов в отеле Crillon, перед вечеринкой поразив гостей заездом в‑парижский демонстрационный зал Baccarat. Его брат Барри называет Baccarat «большим брэндом для маленькой компании потребителей». Это не шутка. В 2004 году доход от хрустального производства составил лишь $150 млн.

Недавно Барри огласил план наводнить Европу и США роскошными отелями, скопированными с Crillon. О своих планах в отношении 805 недорогих отелей Starwood пока молчит; их выручка составила в прошлом году $348 млн. Если в Америке Барри Штернлихт добился успеха с такими громкими марками, как W и St. Regis, то в Европе он столкнется с трудностями: здесь другие традиции, 85% отелей не входят в сети.

Татенже обещали, что Prix Culinaire не умрет, но трудно представить себе, что американцы будут на них раскошеливаться. Если обед станет менее роскошным, семье останется утешаться тем, что приказ об этом будет отдан на французском: в январе Рассел перебрался в Париж и каждый день берет у преподавателя уроки языка.

Пузырьковый эффект