В 1979 году главный редактор американского журнала Forbes  стал первым байкером, проникшим за «железный занавес»

Переводится по книге «Малкольм Форбс. Вокруг света на воздушном шаре и двух колесах», на русском языке не издававшейся. Автор главы о Москве, журналист Роджер Халл, — один из пяти попутчиков Малкольма Форбса. Главный герой книги, Малкольм, родился в 1917-м, в тот же год, когда его отец Б. Ч. Форбс основал журнал. Мультимиллионер и страстный путешественник, Малкольм возглавлял Forbes с 1954 года до своей смерти в 1990-м.

В свое время советское правительство взяло за правило не выдавать въездных виз иностранцам, которые хотели путешествовать по России верхом на мотоцикле. Это правило строго соблюдалось вплоть до 24 июня 1979 года, когда было сделано исключение для шести американских мотоциклистов, державших путь в сторону Москвы. Я удостоился чести быть одним из них.

Замысел этой вошедшей в историю поездки возник примерно годом раньше, когда Малкольм Форбс пригласил меня участвовать в его летней мотоциклетной поездке по Европе. Сначала в его планы входили Франция, Западная и Восточная Германия, а также Польша, после чего предполагалось возвращение в Лондон (может быть, через Копенгаген). Вскоре, однако, его основной целью стала Москва. Когда Малкольм выяснил, что людям, которые планируют путешествовать по России на мотоцикле, визы в принципе не выдаются, это его только обрадовало. Ведь он всегда радовался препятствиям. Можно было стать первым. Малкольма часто воспринимали как «миллионера — искателя приключений», и это хотя и избитый, но в целом верный образ.

Начались приготовления. Мы получили новые паспорта и запросили визы. Разметили маршрут. Предполагалось начать путешествие из Мюнхена в Западной Германии утром 20 июня. В случае если русские визы дадут, мы проследуем по Первому маршруту, который проходил через Москву. Наш запасной (Второй) маршрут вел через Берлин в Варшаву, Будапешт, Софию и, может быть, Стамбул.

Несколько раз предполагаемый состав байкерской банды Малкольма менялся, в конечном счете осталось полдюжины человек, впоследствии прозванных «Сибирской шестеркой». Это были: Малкольм (Лидер), его дочь Мойра (известная также как Могучая Мо и Наследница Форбсов), его сын Роберт (обычно его называли Боб, иногда Бобби, в некоторых случаях Роберт Невозмутимый), журналистка Лэмми Джонстон (которую я, сам не знаю почему, часто называл Тэмми — к большому ее неудовольствию), фотограф Ч. В. Аугустус (в дальнейшем именуемый просто Чак) и я (получивший от Мо и Лэмми звание Нашего мачо — если хотите узнать почему, спросите у них).

За исключением Боба, который присоединился к нам в Мюнхене, все вместе мы впервые собрались в аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке 13 июня, сели на борт «Конкорда» и вылетели в Париж. К этому моменту у нас были все необходимые визы — за исключением русской. Казалось, что придется удовольствоваться Вторым маршрутом.

Кроме мотоциклов, другим сильным увлечением Малкольма были полеты на воздушном шаре. Так что в первые выходные после нашего прибытия в Европу нам предстояло облететь окрестности нормандской резиденции Форбса — Шато де Балеруа. Четыре дня, которые я там провел, могли бы быть отдельным сюжетом, но сейчас я сосредоточусь на наших мотоциклетных похождениях.

В воскресенье вечером Малкольм неожиданно заявил приглашенным к обеду гостям (несколько сотен человек), что после почти восьми месяцев усилий русские визы, наконец, удалось получить. Итак, Первый маршрут… и всего три дня до запланированного выезда из Мюнхена. Видите, как близки мы были к неудаче?

Визы были получены окольными путями. Малкольм обратился к своему другу доктору Арманду Хаммеру, тот — к своему другу послу Советского Союза в США Добрынину, который связался со своими друзьями в Москве. Советское правительство выдало нам визы в знак уважения к доктору Хаммеру. Как говорится, кто бы мог подумать (интересно, о чем можно было бы подумать в данном конкретном случае).

Когда наш парижский самолет совершил посадку в Мюнхене, там немного моросило. Мы приехали на такси в отель Jahreszeiten, лучший в Мюнхене (в компании с Малкольмом к этому быстро привыкаешь), где нас ждал серьезный удар. До выезда оставалось менее суток, а мотоциклы еще не были готовы. У «Хонд» недоставало обтекателей и седельных сумок. «Харлеи», заказанные на заводе Harley-Davidson во Франкфурте, все еще были в пути.

[pagebreak]

Малкольм был недоволен. А он умеет быть настойчивым и убедительным (особенно когда немного рассвирепеет). В итоге уже к следующему вечеру все пять машин оказались на подземной автостоянке Jahreszeiten. Все необходимое было установлено, баки заполнены горючим.

На автобане к северо-востоку от Мюнхена мы определили наш стиль езды. Во главе колонны ехал Малкольм на своем Harley Classic 80. За ним следовал Боб на Honda CBX или я на Harley 74. Мо поочередно садилась сзади к кому-то из нашей троицы. Предпоследней двигалась Лэмми, все еще ворча, потому что специальное седло, которое она хотела для своего CX500, так и не удалось найти. Она едва доставала ногами до земли, из-за этого при парковке ей приходилось выделывать балетные па. Замыкал группу Чак на Honda Four, что и было неплохо. Еще до конца первого дня он дал нам повод для насмешек, уронив нагруженный фотооборудованием 750-й во время заправки. Тогда мы еще не подозревали, что это только разминка.

Вскоре после полудня мы оказались у первой государственной границы, которую предстояло пересечь, — границы Чехословакии. Нас заранее снабдили пессимистическими прогнозами относительно того, сколько потребуется времени на объяснение с пограничниками. Мы сделали ставки. Я поставил на полчаса — это был самый короткий из предложенных срок— и выиграл, так как все заняло двадцать минут. Стражи границы подняли шлагбаум, и мы въехали за «железный занавес».

К концу дня мы доехали до Праги (которая на дорожных знаках писалась теперь по-чешски — Praha). Первым делом надо было отыскать гостиницу в ее узких мощеных улочках. Тогда я впервые увидел, как применяется Поисковая формула Форбса. Малкольм подъезжал к обочине, поднимал щиток шлема и обращался к кому-нибудь из прохожих. Он задавал вопрос на английском, выслушивал ответ на местном наречии, склонял голову в знак благодарности — и мы продолжали свой путь. Я не мог понять (и сейчас не могу), как это работало, но результат был налицо. Всего пара таких бесед на двух языках, и Малкольм уверенно вел нас в сторону цели. На этот раз он доставил нас прямо к нашему пражскому отелю. Но оказалось, что наш заказ господа из «Интуриста» перенесли в другую гостиницу, даже не сообщив нам об этом.

Мы снова взгромоздились на мотоциклы, и Малкольм снова привел в действие свою Поисковую формулу. На этот раз был найден водитель такси, который на своей машине должен был показать нам дорогу к отелю Olympic. Торопился он куда больше, чем мы. Мотоциклы стремительно промчались по извилистым пражским улочкам, оставляя в недоумении прохожих, которые пальцами показывали на нашу странную процессию.

Зарегистрировавшись, мы обнаружили, что крохотные гостиничные лифты являют собой чудо современных технологий. Они с грохотом двигались вверх и вниз абсолютно случайным образом, останавливаясь там, где их не просили, и отказываясь останавливаться там, где надо. Как и все, кто ими пользовался, мы надеялись только на то, что нас в конце концов случайно спасут. (В Диснейленде за такой аттракцион запросили бы по меньшей мере $2,50.)

Наш путь сюда был долгим. И неудивительно, что, после того как мы приняли душ и переоделись, первым делом подумали о еде. Мы пришли в большую столовую, где были встречены негодующим официантом, который заявил, что все столики зарезервированы для больших групп — мы таковой не считались. Он указал нам на другую столовую, но там мы столкнулись с проблемами организационного характера. Все столики были предназначены для четверых. Нас было шесть. Нет, нельзя сдвигать столы вместе. Нет, нельзя придвинуть к столу еще два стула. Нет, обслуживать менее четырех человек за одним столом никто не будет. И вообще они скоро закрываются. Впрямую столкнувшись с угрозой голода, Малкольм изложил проблему человеку за стойкой в отделе размещения, который позвал кого-то, и в итоге к нам пришел управляющий. Войдя в наше положение, он вывел нас на улицу и показал кафе в том же здании за углом. Нас усадили за большой стол, за которым уже сидел некий господин, немало удивленный тем, что шестеро странно выглядящих иностранцев заняли все свободные места рядом. Но контакт был установлен очень быстро.

Наш сосед оказался англоговорящим канадцем, неофитом в коммунистической вере. Так я впервые стал свидетелем потрясающих философских дискуссий — Малкольм объяснял преимущества капитализма. Никто из спорящих не поменял своих взглядов, но разногласия не помешали им остаться довольными друг другом.

Наконец принесли еду — она скорее напоминала закуски из круглосуточной забегаловки, чем шедевры поваров Шато де Балеруа. Да и официантка явно не стремилась заработать побольше чаевых. Может быть, дело в том, что в Чехословакии я впервые встретился с людьми, которые живут при коммунистическом режиме, но кажется, что ни в одной другой стране я не встречал такой угрюмой холодности.

На следующее утро местный журналист попросил Малкольма дать ему за завтраком интервью. (Он едва не опоздал, поскольку решил воспользоваться лифтом.) Я же пошел проверить, не нуждаются ли наши мотоциклы в мелком ремонте. Вокруг них уже собралась группа любопытных. Я, как мог, рассказал им об устройстве машин вплоть до объема двигателя. Когда один из них сделал своим кулаком движение, имитирующее ход поршня вверх-вниз, потом показал четыре пальца и поднял брови, я кивнул. Он сказал «а…» Тогда я повторил его жест, показал шесть пальцев и кивнул в сторону CBX Боба. Раздались потрясенные возгласы, и все быстро убежали от меня к здоровущей «Хонде».

[pagebreak]

Большую часть утра мы потратили на поездку по Праге вслед за очередным таксистом. Он мало думал о том, что за ним едва поспевают пять мотоциклов, которые проскакивают на красный свет, подрезают троллейбусы и трясутся по влажным, покрытым мхом булыжникам мостовой в отчаянной попытке не отстать. Было увлекательно осмотреть Прагу именно так. Один водитель грузовика, которому мы должны были уступить дорогу, не на шутку рассвирепел, когда все пять мотоциклов выскочили у него из-под носа. Я порадовался, что ни Мо, ни Лэмми не знают чешского, потом, правда, я сообразил, что тоже не знаю чешского, но смысл его высказывания от меня не ускользнул.

После аудиенции у американского посла мы возобновили нашу мотопрогулку по городу и первую остановку сделали только на шоссе, ведущем к польской границе. У Малкольма был вариант Поисковой формулы для каждого топографического затруднения. Он заставлял всех учить наизусть название следующей гостиницы, где у нас были забронированы места. В теории это означало, что, если кто-нибудь отобьется от группы, он сможет найти водителя такси, который отведет заблудшую овцу в стадо. Однако на этот раз выяснилось, что никто не знает названия гостиницы во Вроцлаве, где мы должны были остановиться на ночь. Малкольм не мог найти талон на бронирование. Что ж, мы разберемся с этой проблемой, когда доедем, решил он. (Малкольм вообще не умеет волноваться.)

Выехать из Чехословакии было несложно. Совсем другое дело — въехать в Польшу. Пока мы заполняли анкеты о провозимой валюте, таможенные декларации, меняли деньги и чего-то ждали, прошло более полутора часов. Наконец шлагбаум был поднят, и мы покатили по польским дорогам. (На этот раз в тотализаторе победил Боб.)

К концу дня мы были в пригородах Вроцлава. Сбоку от дороги стоял знак с эмблемой «Интуриста», большим количеством польских слов и стрелкой, которая указывала на съезд с дороги. Малкольм быстро принял решение. Мы свернули, поехали по стрелке и вскоре очутились перед похожей на мотель гостиницей — зонтики у бассейна были украшены логотипами Pepsi-Cola.

«Я все обдумал, — сказал Малкольм, сойдя с мотоцикла. — Я пойду туда, сделаю вид, что у нас заказ именно здесь. Если это окажется не так, изображу огорчение. Скорее всего, они позвонят в другие отели «Интуриста» и узнают, где у нас действительно забронированы номера. Это избавит нас от необходимости заниматься поисками самостоятельно». (Малкольм как никто умеет вести переговоры.) «Ну а если не сработает, — предположил я, — ты попросту купишь все здание». (К счастью, чувство юмора позволяет Малкольму смеяться над шутками в его адрес.)

Поскрипывая кожей, он вошел внутрь. И вскоре вернулся, одновременно разочарованный и несколько удивленный. «Мне не пришлось пустить в ход мою заготовку, — пожаловался он. — Я подошел к стойке, и стоило мне назвать свое имя, как клерк улыбнулся и сказал: «Да, мистер Форбс, мы ждем вас и ваших спутников». Это и есть наш отель».

Из всех отелей «Интуриста» во Вроцлаве мы случайно заехали в нужный.

На следующее утро мы продолжили свой путь в Варшаву. За Вроцлавом шоссе пролегало через нескольких деревень, разбросанных среди зеленых холмов и полей с наливающейся пшеницей. Я расслабился и наслаждался пейзажем, когда Лэмми подъехала ко мне и показала на индикатор топлива своей «Хонды»: мотоцикл ехал на резерве. Заправочная станция виднелась неподалеку, и когда мы подъехали, я ввел гурт мотоциклов на площадку — к удивлению и явному неудовольствию служащего. Для раздражения у него было несколько причин. Во-первых, мы заехали не с той стороны, совершенно не заметив знак, запрещающий проезд. Во-вторых, недавно приехавший танкер с горючим заправлял сейчас резервуары станции и она была закрыта. В-третьих, когда она наконец открылась, у правильного подъезда уже выстроилась очередь. И наконец, у нас не было специальных талонов на горючее, так что нам его просто не могли продать. В остальном все было прекрасно.

Туристам нужны талоны, если они едут на личном транспорте. Их можно купить в банках, гостиницах и других заведениях, у которых заключен договор с перевозчиками. Малкольм и Лэмми обнаружили неподалеку гостиницу и отправились туда попытать счастье. Мы же расселись на припаркованных мотоциклах и наблюдали, как вокруг постепенно собирается толпа любопытных. Боб достал свою видеокамеру и снимал нас, Мо с микрофоном комментировала. Позднее я узнал, что, когда Мо берет эту штуку в руки, она старается изображать Гильду Раднер (ведущая шоу Saturday Night Live на NBC), которая старается изображать Барбару Уолтерс (ведущую канала АВС). Постепенно я привык, что Мо время от времени начинает шепеляво рассказывать что-нибудь о месте, в котором мы в тот момент находимся («рашкаживает Баба Вава»). «Баба» появлялась в самых неожиданных местах. Однажды это случилось в московском метро в час пик. Отпрыски Форбсов легко приспособляются к новым условиям и умеют получать от этого удовольствие.

К тому времени, когда танкер залил горючее в резервуары, Малкольм уже вернулся с пачкой талонов. Нам разрешили пройти без очереди, хотя мы и заехали не с той стороны. Видимо, служащему хотелось как можно скорее избавить свою заправку от тех неудобств, которые мы по невнимательности ему доставили. Ее территория уже не вмещала всех любопытствующих.

[pagebreak]

В тот день была моя очередь быть впереди, и я сумел четко и (как мне казалось) величественно провести всех через наводненный транспортом и сложно устроенный центр города Лодзь. Возможно, это немного сгладило впечатление от той бешеной гонки, которую я устроил во Вроцлаве. Но стоило нам выехать из города, как погода, которая от самого Мюнхена была совершенно идеальной, испортилась: на небе появились облака и опустился туман. На следующей заправке мы переоделись в непромокаемую одежду, и Малкольм вновь возглавил колонну. Дождь был не очень сильный, зато шел все время. Мы включили фары (потом мы всегда делали так, чтобы ведущему легче было проверить, все ли на месте). Вскоре я заметил, что в моих зеркалах заднего вида не отражается никаких фар. То же наблюдение сделал Малкольм. Мы остановились и стали ждать. Завеса дождя позади нас, казалось, не скрывала за собой никаких мотоциклистов. Очевидно, «что-то случилось». С самыми мрачными предчувствиями мы развернулись и поехали обратно. Проехав несколько километров, увидели, как сквозь туман пробивается огонек передней фары мотоцикла. Это были Боб и Мо на СВХ. Затем показались еще два огонька. Все вроде бы были на месте, но 750-й Чака выглядел не совсем так, как пятнадцать минут назад. Левая защитная дуга для ноги была распластана на кузове двигателя, который она спасла. На щите от ветра не хватало большого куска пластика. Руль был немного искривлен. Выйдя на обгон, Чак столкнулся с автомобилем, упал и проехался по мокрому асфальту. К счастью, он отделался лишь синяками, а мотоцикл остался на ходу.

Когда мы въехали в прекрасную Варшаву, небо стало расчищаться. Малкольм опять начал налаживать связь с прохожими, и вскоре мы были у отеля Intercontinental Victoria (здесь будет наша последняя ночевка, сопряженная с комфортом).

Нам предстояло провести в Варшаве весь следующий день. Это дало мне время осмотреть мотоциклы, оставленные в гостиничном гараже. В обоих «Харлеях» заканчивалось масло. Пока я раздумывал, где в Варшаве можно купить масло нужной марки, явились Лэмми и Чак, чтобы оценить ущерб, нанесенный 750-му. Лэмми удалось быстро выяснить, что два работника гаража не прочь продать немного Castrol 20W50 из личных запасов. Некоторые проблемы возникли, когда наступило время расплаты. Механики отказались брать польские деньги, требуя от нас западную валюту — лучше всего немецкие марки или американские доллары.

В итоге мы пришли к взаимному согласию — после того как не менее часа считали деньги, энергично жестикулируя и качая головой, сыпали проклятиями на разных языках, пытались решительно развернуться и уйти, но все же возвращались и так далее. Торговля велась оживленно. В итоге мы получили наше масло по цене примерно $2,50 за литр. Я залил его в мотоциклы, а остаток упаковал про запас в седельные сумки.

На следующее утро мы вновь отправились в путь. В тот день нам предстояло проехать немного, около 200 км. Но этого дня мы ждали очень долго: это было 24 июня, и мы должны были пересечь границу России. Чтобы облегчить погрузку, мы подвезли мотоциклы к самому входу в гостиницу. Когда я уже был готов ехать, то заметил, что не видел Боба с того самого момента, когда он припарковал свой СВХ. Его вещи еще не были погружены. Я спросил у Мо, не знает ли она, где ее брат. «Ох, — ответила она, — он в лифте». — «В лифте? Что он там делает?» — «Пытается вытащить свою стяжку для багажника».

Когда Боб стаскивал свой багаж, стяжка зацепилась за дверь лифта и запуталась в открывающем механизме. Боб, его багаж и еще несколько пассажиров сумели выбраться, но Боб лишился стяжки, а гостиница — работающего лифта. Вызвали ремонтников. У нас было несколько запасных стяжек, но если вы когда-нибудь окажетесь в Варшаве, загляните в Intercontinental Victoria и расскажите мне потом, работает ли там центральный лифт. Когда мы уезжали из города, он еще не работал.

Продолжение следует.

Поход на Москву