В ШКОЛЕ ОТРАБАТЫВАЮТ МАТЕРИНСКИЙ ИНСТИНКТ
ОБРАЗОВАНИЕ
Линейка проходит напротив изрядно потрепанного здания школы. Из микрофона доносится:— Тишина, товарищи! Сейчас перед вами выступит ветеран труда.Маленькие товарищи напряженно слушают. Мамы жмутся поближе к детям. После ветерана труда слово...
Линейка проходит напротив изрядно потрепанного здания школы. Из микрофона доносится:
— Тишина, товарищи! Сейчас перед вами выступит ветеран труда.
Маленькие товарищи напряженно слушают. Мамы жмутся поближе к детям. После ветерана труда слово берет ветеран войны, потом еще один ветеран. Большие административные женщины с высокими прическами на крыльце школы просят соблюдать дисциплину:
— Товарищи! Сегодня очень важный день! Тише!
Праздник пахнет гладиолусами и тревогой. Дети застыли в волнении. Завтра им все-таки придется переступить порог этой школы. На дворе — 2005 год. На крыльце — директор школы № 1268 с углубленным изучением английского языка Лариса Семеновна Васильченко. Человек с большим педагогическим стажем, звонким голосом и прекрасной советской речью: она — учитель русского языка и литературы.
Год спустя. Шестое июня 2006 года. Здание Московского городского суда. Напротив зала заседания ждут женщины в годах. По виду учительницы. Одна держит в руках букет цветов. Другая, в тренировочных брюках и бейсболке, суетится возле двери. На горизонте показывается маленький отряд решительно настроенных молодых женщин. Они приближаются. Учительница физкультуры презрительно кидает коллегам:
— О! Мамашки бегут!
— Вот сучки!..
Женщины шумно проходят мимо, спрашивают, состоится ли заседание. Физкультурница, сменив тон, отвечает, что и сама не знает. Вот по случайности зашла. Выясняется, что кассация директора школы 1268 Ларисы Семеновны Васильченко по поводу незаконного отстранения ее от должности на время проведения следствия будет рассматриваться через полчаса. Через 10 минут появляется сама Васильченко. Твердым шагом, в окружении свиты — три адвоката, ее дочь, два учителя и еще несколько неопознанных граждан — она устремляется к креслу напротив двери. Ее встречают цветами и словами:
— Это вам за все то, что вы сделали для школы.
Учительница физкультуры, отчаявшись найти место для курения, вернулась и перекрестила директора Васильченко: «Бог есть!» — сказала она. Потом она еще раз обратилась к имени Бога в разговоре с мамами:
— Смотрите, как бы кара божья ваших детей не постигла!
Мамы нервно смеялись и сосали валокордин.
Начало войны
У детей выбора нет, потому что выбор — привилегия взрослых. Так же как и ответственность за принятые решения. Девять лет назад пятнадцать молодых мам выбрали своим детям школу — 1268-ю с углубленным изучением английского языка. Эта школа славится сильными учителями, завидной судьбой выпускников и прочными культурными связями с англоговорящими странами. В нее трудно было попасть, но дети прошли отбор, подкрепленный посильной спонсорской помощью. В течение шести лет родители ни разу не усомнились в своем выборе. Блестящие успехи детей в учебе сделали класс одним из сильнейших в школе. Так было до 1 сентября 2002 года, когда дети перешли в шестой класс и учителя их родителям выразили сочувствие. Их предупредили, что вести алгебру в классе будет молодая учительница Оксана Болкунова — дочь директора Ларисы Васильченко, — и предложили мужаться.
Дети начали носить домой двойки и тройки по математике. А мамы продолжали дружить с директором и делали взносы. И каждый год они ждали, что математичку Оксану Болкунову снимут.
— Ходили какие-то обнадеживающие слухи: то ли она вот-вот уйдет в декрет, то ли откроет собственный магазинчик и тогда уйдет… По образованию она не педагог, она окончила институт связи и высшие педагогические курсы. Она, конечно, не преподаватель и не учитель. Она отпускала пошлые шуточки, пошлые жесты, била детей книгами по голове, не могла решить задачи. Мы все это обсуждали между собой и другими учителями. Каждый год все ждали, когда же она уйдет. Классный отвечал: «Ну что можно сделать? Вы же видите: пока директор здесь, она не уйдет». И мы смирились, — говорит председатель родительского комитета 9-го класса Наталья Арсеньева (Имена и фамилии детей и родителей изменены. - Ред.).
Математические проблемы своих детей родители стали решать с помощью репетиторов вне школы. Об этом узнала Оксана Болкунова и предложила маме Анжелики Пахарь Екатерине позаниматься с ее ребенком, чтобы подтянуть. (Семья Пахарь, кстати, из обеспеченных: постоянные зарубежные поездки то на Бали, то в США, то на Канары.) Но Екатерина от услуг Болкуновой отказалась, ответив: «Мы найдем учителя». И началась война.
2005 год. Урок математики в восьмом классе после весенних каникул. Анжелика Пахарь, краснеющая, как крестьянский ребенок, девочка, пропустила два дня в школе. Учительница Оксана спросила, в чем дело. Анжелика ответила, что плохо перенесла долгий перелет и лежала дома.
— Ах, ты лежала? Ну теперь ты постоишь. И пусть на тебя посмотрят. Пусть все будут здесь учиться, а ты будешь лежать на Бали.
Девочку поставили в центре класса. Мальчишки катали из бумажек шарики и обстреливали ее с помощью линеек. Анжелике стало плохо. Однако учительница математики была неприступна, и девочка простояла пол-урока. Вечером домой к ребенку пришлось вызвать врача — настолько сильным был стресс.
Через некоторое время конфликт разгорелся с новой силой. Анжелика жаловалась, что ее постоянно унижают на уроках математики. И мама пошла к директору с уверенностью, что та выслушает и поймет. В конце концов, сколько вкладов уже было сделано, чтобы облегчить жизнь директора. Однако в кабинете Васильченко встретились два материнских инстинкта.
...Лариса Семеновна предложила Екатерине Пахарь найти другую школу. Фраза «Не нравится – уходите» для Ларисы Семеновны являлась ответом на все претензии как учителей, так и родителей. За время ее директорства покинуло школу много хороших учителей и детей. Но Екатерина не хотела уходить из такой сильной школы ради одной неудачной учительницы. Она пошла в окружное управление с адвокатом и все рассказала. Там ужаснулись и обещали решить проблему.
На следующий день директор созвала собрание в девятом классе. Васильченко начала отчитывать родителей за то, что позорят школу и пишут анонимки. И кричала, кричала. Но неожиданно ее перебил хор родительских голосов, требующих убрать Оксану Болкунову с должности преподавателя математики. Васильченко не ожидала такого единодушного порыва, но, несмотря на очевидную обиду, сохранила достоинство. Она пообещала родителям, что сменит учителя. И действительно, со следующей недели в классе перестала появляться и Болкунова. Но другого педагога на ее место так и не привели. Прошло время, и Болкунова вернулась. Репрессии начались с новой силой.
Позиционные бои
В октябре прошлого года родители обратились в газету «Известия». За день до выхода статьи Пахарь позвонили:
— Если завтра выйдет статья про школу, тебе конец и твоему ребенку.
Екатерина испугалась и стала умолять журналистов не печатать статью. Однако было поздно. 13 октября статья Натальи Граниной «Права детей: родители против школьного учителя» в «Известиях» вышла. С газетой в руках в класс вошла Болкунова и заставила одноклассницу Анжелики прочесть статью вслух. Та, кривляясь и захлебываясь от удовольствия, выполнила поручение учительницы. Когда дело дошло до интервью с Анжеликой, девочка закрыла лицо руками и заплакала. Дети закричали: «Не надо больше читать!». Но статью отыграли до конца. Ребенку вызвали «скорую». Врач предложил госпитализацию и посоветовал маме не выпускать дочь из вида. Он настоятельно рекомендовал забрать ребенка из школы, из-за которой девочка находится в таком ужасном состоянии.
Болкунова отказалась вести уроки в девятом классе. Но психологическая травля детей продолжилась.
Через время между родителями и директором состоялся такой разговор:
— Ну почему вы так к нам относитесь? Мы же вам помогаем, а вы нам? Ну зачем же так издеваться? Уже врачей вызываем.
— А чем же вы мне помогали?
— Ну как же? Сколько денег собрали! Бросят клич: надо собрать деньги. Кто-то двести рублей, а мы — двести долларов. Потом говорят: надо двери поменять. Мы опять собрали деньги. В общем, только и делали, что собирали, относили.
— Какие деньги?
— Ну как же. Вот хотя бы недавно надо было крышу починить — мы собрали.
— Какую крышу? Вы о чем?
— Ну как же на какую? Вся школа собирала! Мы с нашего класса отдали семьсот долларов вам в руки, в кабинете, при свидетелях.
— Да вы что?! Не знаю ни о какой крыше. На крышу нам дал деньги департамент и у меня есть все документы.
С этого разговора весь конфликт сосредоточился на крыше школы. Родители нашли документы, о которых говорила Васильченко. Действительно, на ремонт кровли департамент образования выделил деньги. Куда ушли наличные суммы, отданные родителями, никто не знает. Война перешла в открытую фазу.
Перегруппировка сил
Родители обратились к адвокатам и направили письмо в департамент образования Любови Кезиной за пятнадцатью подписями. Кезина приказала окружному управлению разобраться с ситуацией. Такие же бумаги были направлены в московское правительство и Уполномоченному по правам ребенка.
После обращения родителей на пейджер вице-мэра Москвы Людмилы Швецовой в школу пришла проверка. Швецова приказала Круглякову — главе окружного управления — разобраться в ситуации. Кругляков принял мам и обещал все решить после новогодних праздников. Но после 10 января телефон Круглякова не отвечал, на прием к нему родители больше не попали.
Не до конца ясно, что же происходило в самом учительском коллективе школы. Известно, что полного единодушия по отношению к конфликту не было и среди преподавателей. Завуч, заступившаяся за детей в школе и открыто отказавшаяся их преследовать, через время легла в больницу с диагнозом гипертонический криз. Ей всего 42 года. Классный руководитель, заступаясь за свой класс, не выдерживает давления со стороны администрации школы. Родители говорят, что Ольга Евгеньевна положила свою карьеру и здоровье в борьбе за права детей…
…Детям стали занижать оценки. В школьных стенгазетах появились унижающие статьи. Мамы стали дежурить возле школы. Их предупредили, что старших школьников подговаривают побить бунтовщиков.
Родителей пригласили на заседание конфликтной комиссии в окружное управление образования. Встреча длилась семь часов. Каждого вызывали по отдельности. Заседание комиссии было похоже на допрос с пристрастием. Васильченко оставили в школе.
В школе появились листовки: «Остановитесь! Учителя — ваши друзья! А сумасшедшие мамаши портят нам жизнь, позорят школу. Долой их! В противном случае мы будем расправляться с детьми силовыми методами!». Листовка вызвала панику среди родителей. Классная назвала агитку опасной и экстремистской и просила детей не поддаваться призывам. А Васильченко дала высокую оценку: «Очень хорошая листовка, хлесткая, своевременная!».
Родители тоже не сидели на месте — 14 февраля Измайловская прокуратура возбудила дело по факту незаконного сбора средств директором школы Ларисой Васильченко. К делу приложили счета. Счетов оказалось много. Говорят, что на очной ставке с родителями коммерческий директор школы Михаил Селиверстов упал в обморок, увидев приходники. (С родителей постоянно собирали деньги. Несмотря на это, школа до сих пор в плачевном состоянии. Еще год назад в здании жили кошки, которых очень любит директор. Они гадили в паркетные щели. В одном из кабинетов упала штукатурка из стыка потолочных плит прямо на голову учителю. Мебель в ужасающем состоянии, хотя родители преиодически покупают парты…) К делу пришили листовку.
17 мая решением Измайловского суда Ларису Васильченко отстранили от должности директора школы на время следствия. Но она продолжала руководить школой по телефону – приказывала учителям не допускать детей бунтовщиков к экзаменам, выставить двойки за год. Но преподаватели не поддались на провокации. 6 июня Московский городской суд удовлетворил кассацию Васильченко и восстановил ее в должности.
На следующий день, к экзаменам, директор вернулась на работу. Но поучаствовать в аттестации ей не дали методисты, которых направил в школу Департамент — проконтролировать директора и исключить давление на детей. Методисты были поражены подготовкой школьников и признались, что за многие годы впервые встречают такой сильный класс.
В «котле»
16 июня дело директора Васильченко передали на рассмотрение другому следователю. Третьему по счету. Это случилось после того, как директор посетила прокурора Дерябина. Рьяно взявшийся за дело Дерябин, до этого постоянно торопящий следствие, вдруг заметно поутих. А следователя отстранили от дела. По информации родителей, следователь очень сожалеет, так как уже есть достаточно аргументов для предъявления обвинения Ларисе Васильченко.
Оксана Болкунова продолжает работать в школе и преподавать математику. По слухам, Васильченко готова пойти на компромисс и уйти из школы только в том случае, если ее место займет дочь.
15 июня на праздник вручения аттестатов родителей не пустили в школу приказом директора. Это впервые за всю историю школы. Около входа выстроилась шеренга из охранников и одной учительницы, которые силой сдерживали рвущихся пофотографировать и порадоваться за детей мам. Вместо этого дети и родители плакали от обиды.
Лариса Васильченко в зале Московского городского суда сказала нам:
— Это сумасшедшие родители, они богатые, у них деньги, и они думают, что им все можно. Я не виновата ни в чем. Я не брала ни копейки. Я чиста перед законом и школой.
В департаменте образования Москвы на просьбу «Новой» разобраться с ситуацией нам ответили, что снимать директора не будут до тех пор, пока не решится вопрос с уголовным делом, и о конфликте знают, но это частный случай. Трудно не согласиться. Может, действительно ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ? В том смысле, что никакого отношения к интересам общества или государства не имеет. Как любая катастрофа, признать которую случаем типическим просто страшно.
Кто-то думает, что наша школа живет сейчас реформами. Это неправда. Наша школа жила и продолжает жить частными человеческими страстями. В том числе и мелкими личными интересами. Средоточие школы, ее святая святых — учительская. Кто осмелится утверждать, что в наших учительских по-прежнему сохраняется всегда имевший место кодекс чести и достоинства? Если я не права и достоинству здесь еще есть место, то почему в этой истории фигурируют врачи?