Сергей Фридинский: Нелепо отрицать то, что реально существует

Состоявшееся недавно примирение российских военных и прокуроров стало одним из самых ощутимых политических последствий смены руководства Генпрокуратуры, которую в июне возглавил Юрий Чайка. Многие наблюдатели вообще полагали, что неожиданный уход прежнего руководства Генпрокуратуры во главе с Владимиром Устиновым во многом был обусловлен как раз начавшимся в начале этого года противостоянием с руководством Минобороны, которое весной переросло почти в открытую войну, апофеозом которой стал скандал вокруг дела искалеченного солдата Андрея Сычева. На этом фоне, совершенно естественно, одной из первоочередных задач для нового руководства прокуратуры, помимо прочего, было восстановление нормальных отношений с военными. Об этом г-н Чайка заявил еще в Совете Федерации во время обсуждения его кандидатуры в генпрокуроры. А почти сразу после его утверждения в должности г-н Чайка провел кадровую реформу и Главной военной прокуратуры (ГВП), которую возглавил Сергей Фридинский. Окончательное официальное «подписание мирного договора» между прокурорами и военными состоялось на расширенном заседании коллегии ГВП 4 августа. Тогда г-н Чайка и вице-премьер -- министр обороны Сергей Иванов заявили, что они «обречены на сотрудничество» и у их ведомств одна общая задача -- укрепление законности и правопорядка в вооруженных силах. О том, как теперь прокуратура намерена строить отношения с военными, как в новых «мирных» условиях представляются армейские беды и пути их решения, в своем первом интервью в новом качестве заместитель генерального прокурора -- главный военный прокурор Сергей ФРИДИНСКИЙ рассказал корреспонденту «Времени новостей» Тарасу АЛОНЧИКОВУ.

-- Стало ли для вас неожиданностью новое назначение? Как вы оцениваете свою новую должность?

-- Предложение возглавить Главную военную прокуратуру было для меня неожиданным. Скажу честно, за шесть лет гражданской службы в должности заместителя генерального прокурора никак не помышлял и не думал о том, что мне вновь придется вернуться в армейскую среду. Все происходило достаточно быстро, времени долго раздумывать не было. Когда Юрий Яковлевич Чайка предложил возглавить Главную военную прокуратуру, я ответил согласием и заверил, что приложу все усилия, чтобы не подвести. Специфика работы военной прокуратуры мне хорошо известна. Я много лет отдал службе в этой системе. Со многими людьми в течение длительного времени я совместно служил, некоторые из них были у меня в подчинении. Поэтому я абсолютно спокойно пришел в новые правоотношения и с первых дней приступил к работе. Что же касается оценки моего назначения, то полагаю, что ее в первую очередь должен дать мой непосредственный руководитель -- генеральный прокурор Российской Федерации, а также общественность, в том числе в лице представителей средств массовой информации.

-- Вы много лет проработали в военной прокуратуре. На ваш взгляд, как изменилась ситуация с преступностью и законностью в армии в последние годы?

-- Говоря о состоянии законности и правопорядка в армии и на флоте, хотел бы отметить самое главное -- оно обеспечивает боевую готовность вооруженных сил. Если обратиться к структуре преступности, то она, безусловно, с течением времени меняется. Это вызвано экономическими, социальными и многими другими причинами, связанными с изменениями в жизни общества. Однако есть вещи, которые беспокоят и прокуроров, и армейское руководство из года в год. К сожалению, не изжиты насильственные преступления в воинских коллективах, связанные с нарушением уставных взаимоотношений и рукоприкладством, не уменьшается число преступных посягательств на государственную собственность, вооружение, денежные средства. Озабоченность вызывает и рост преступности среди офицеров. По мере перехода на комплектование вооруженных сил на контрактной основе все больше правонарушений совершает эта категория военнослужащих.

-- Какие направления в работе военной прокуратуры вы считаете приоритетными?

-- С приоритетами мы определились. Сравнительно недавно, 4 августа, прошло расширенное заседание коллегии Главной военной прокуратуры. В ее работе приняли участие генеральный прокурор Юрий Чайка, вице-премьер, министр обороны России Сергей Иванов, уполномоченный по правам человека Владимир Лукин, руководители других ведомств, военные прокуроры округов, флотов, видов вооруженных сил. Состоявшееся конструктивное обсуждение актуальных проблем правопорядка в армейской среде позволило определить основные направления нашей деятельности как на ближайшее время, так и на перспективу. Конечно, они в первую очередь увязаны с теми проблемами, которые существуют в армейской жизни. Прежде всего военные прокуроры должны эффективно координировать деятельность правоохранительных органов по борьбе с преступностью и нарушениями законов в войсках. Не менее важным является реализация правозащитного потенциала органов военной прокуратуры, особенно в вопросах обеспечения безусловного соблюдения конституционных прав и социальных гарантий военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы, и членов их семей. В том числе на жилище, здоровье, безопасные условия военной службы и многие другие. В условиях модернизации армии особое место отведено сопровождению военными прокурорами реализации федерального законодательства об обороне, в первую очередь в сфере обеспечения сохранности и боеготовности военной техники, вооружения и имущества, рачительного использования средств налогоплательщиков. Будет продолжено разделение функций предварительного следствия и надзора, формирование прозрачного и открытого для общества характера деятельности органов военной прокуратуры.

-- Сейчас много говорят о проблеме дедовщины в армии. Между тем многие, особенно сами военные, уверены, что эта проблема раздута искусственно. Как вы оцениваете сложившуюся ситуацию и каковы, на ваш взгляд, причины этого явления и методы борьбы с ним?

-- Нелепо отрицать то, что реально существует. Я уже говорил, что неуставные взаимоотношения и рукоприкладство командиров -- одна из наболевших проблем армейской действительности. В то же время иногда эти обстоятельства используются не с целью помочь делу, а больше чтобы позлопыхательствовать. Не думаю, что это правильно. Выступая на коллегии, я уже говорил, что так называемая дедовщина -- это проблема не только вооруженных сил, а всего общества. Поскольку, во-первых, она касается очень многих из нас, а во-вторых, причины ее кроются не только в армейской среде. Они изначально складываются из огрехов воспитания в семье, школе, на улице, а дальше уже проявляются в армии. И даже проявляются они нередко раньше, чем в армии. Я достаточно долго возглавлял в Генеральной прокуратуре работу по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних и молодежи. И должен сказать, что некоторые проявления жестоких нравов среди подростков и даже детей ни в какое сравнение не идут с дедовщиной. Просто на этом жизненном этапе эти явления не называются неуставными взаимоотношениями, а суть их та же самая. Все это я говорю не для того, чтобы кого-то или что-то оправдать. Конечно, неуставные взаимоотношения -- это и упущения в работе командования тех частей и подразделений, где они допускаются. И многое другое в армии этому способствует. Но надо понимать -- это не та болезнь, которая рождается и умирает в армии. Она там только проявляется. Я это говорю как практический работник на основе достаточно большого эмпирического материала. Поэтому и искоренить это явление только работой в армейской среде вряд ли кому удастся. Однако то, что требуется сделать для предупреждения этих проявлений, безусловно, будет делаться. С этих позиций помимо неотвратимости наказания за подобные преступления, по моему глубокому убеждению, основой профилактики насильственных проявлений должна стать совместная работа военных прокуроров и командиров по обеспечению в воинских коллективах твердого уставного порядка, формированию морально-психологического климата нетерпимости к подобного рода фактам. Эта работа нами ведется постоянно, в том числе и в рамках деятельности межведомственной рабочей группы по борьбе с неуставными проявлениями, очередное заседание которой состоялось только на днях.

-- Как вы оцениваете так называемое «дело Сычева»? Ваше отношение к заявлениям отдельных представителей Минобороны, которые говорили, что прокуратура осуществляет давление на фигурантов дела?

-- Что касается «дела Сычева», то на нынешнем этапе главную задачу не только свою, но и всех сторон в этом деле вижу только в том, чтобы дать суду возможность беспристрастно и объективно разобраться в обстоятельствах произошедшего. Поэтому военная прокуратура на протяжении всего судебного процесса не позволяла себе каким-либо образом вмешиваться в его ход, не намерена этого делать и впредь. Такое же пожелание я высказал при встрече с руководством Министерства обороны. Думаю, что у нас достигнуто понимание по этому вопросу. Полагаю, суд даст справедливую оценку в том числе и прозвучавшим в судебном заседании фактам, касающимся воздействия на свидетелей, примет решение по делу, а после этого будут расставлены все точки над i.

-- В последние годы регулярно появлялись уголовные дела против генералов. Насколько актуальна проблема коррупции среди высшего командного состава?

-- Уголовные дела против высших офицеров расследовались ранее и возбуждаются сейчас. В производстве наших следователей есть уголовные дела о взятках, о хищениях, о злоупотреблениях должностными полномочиями, что в разной степени нередко и является проявлением коррупции. Бескомпромиссная оценка подобным деяниям всегда должна даваться с позиций закона, независимо от персоналий и вида государственной службы. Вот моя точка зрения. Что же касается проблемы коррупции среди генералов, да, такие факты есть. В силу жесткой регламентации военной организации их количество ниже среднестатистических показателей других категорий чиновников и составляет менее одного процента от такого рода преступлений в войсках.

-- Как вы оцениваете деятельность комитетов солдатских матерей? Помогают ли они военным прокурорам, насколько их работа объективна?

-- Я бы ответил на этот вопрос шире. Всегда придерживался мнения, что деятельность прокуроров должна быть максимально открытой, разумеется, в рамках специфики работы нашего ведомства. Военными прокурорами налажено конструктивное общение со многими общественными организациями, в том числе правозащитными. Мы самым внимательным образом относимся к поступающим от них обращениям и информациям. Офицерами военных прокуратур совместно с представителями комитетов солдатских матерей осуществляется прием военнослужащих, призывников, их родителей. Мы заинтересованы в конструктивном и деловом сотрудничестве с любыми здоровыми силами нашего общества.

-- Что вы думаете по поводу обсуждаемых сейчас проектов о «снятии погон» с военных судей и прокуроров?

-- Этот вопрос звучит не в первый раз. Я так понимаю, что речь идет о необходимости существования военной юстиции. У меня за много лет службы сложилось глубокое убеждение, что военная юстиция будет существовать ровно до того времени, пока какая-то часть гражданских правоохранительных органов -- как прокуроров, так и судов -- не будет подготовлена для выполнения функций органов военной юстиции в вооруженных силах. Это связано в первую очередь с тем, что воинские правоотношения являются достаточно специфичными. А поэтому нужны все же специальные познания и навыки. Военная юстиция ведь существует не только в России, а во многих странах. Убежден и в том, что широко обсуждаемая «независимость» здесь ни при чем. Если говорить по большому счету, то решения принимаются людьми, а не погонами. И если прокурор честен и принципиален, если он настоящий профессионал, то неважно, военный он или гражданский.