У МЕНЯ НА ТЕБЯ ЗУБР

СЮЖЕТЫ

«Какая мохнатая корова!» — собранные по дороге улитки полетели с ладони в траву, и моя четырехлетняя дочь Варя побежала к сетке вольера, чтобы рассмотреть огромного зверя, застывшего посреди поляны. «Ровесники мамонтов, зубры в прошлом...

«Какая мохнатая корова!» — собранные по дороге улитки полетели с ладони в траву, и моя четырехлетняя дочь Варя побежала к сетке вольера, чтобы рассмотреть огромного зверя, застывшего посреди поляны. «Ровесники мамонтов, зубры в прошлом населяли всю Европу, но потом были уничтожены и сохранились только в заповедниках», — привычно журчал экскурсовод, а я думала о Лене Коломенской. О том, что, не будь Лены, восхитивший нас с Варварой зубр был бы, пожалуй, куда менее доволен жизнью. Возможно, его в Приокско-террасном заповеднике вообще бы уже не было. Дело в том, что успешная, но вовсе не самая богатая девушка Лена Коломенская первой в истории Приокско-террасного заповедника заплатила за содержание зубра сорок пять тысяч рублей.

Справка «Новой»

Зубры — старожилы Приокско-террасного заповедника. Зубровый питомник появился здесь в 1948 году. А в 1951 году из почти девяноста заповедников страны пятьдесят перестали существовать, в Московской области из пяти остался один. Спасли его зубры. Чиновники решили, что право на жизнь имеют лишь те заповедники, которые «приносят хозяйственную пользу». Зубры, по их мнению, такую пользу приносить могли — например, давать мясо и шерсть, если их, пользуясь базой зубрового питомника, удачно скрестить с коровами и вывести новую породу. Заповедник почти приравняли к колхозу, но сохранили.

Во времена Советского Союза Приокско-террасный вместе с еще четырнадцатью заповедниками относился к Министерству сельского хозяйства. В перестройку оказался в подчинении Министерства природных ресурсов. Глобальный Экологический фонд (Global Ecological Foundation) выделил Приокско-террасному заповеднику грант, на который зубры прожили шесть лет.

После этого зубров пять лет кормил областной бюджет. Тогда была принята правительственная Программа поддержки особо охраняемых природных территорий, которая разрешала субъектам РФ выделять деньги на поддержку заповедников и национальных парков. А три года назад правительство посчитало программу выполненной — и деньги «на заповедник» автоматически превратились в «нецелевое использование». Зубры снова оказались бесхозными.

Но впервые историю про зубров и Лену я услышала от директора заповедника Михаила Николаевича Брынских. То есть он рассказывал в основном про зубров, и узнать подробности их житья было совершенно необходимо, чтобы оценить благородный Ленин жест.

Зубры обитали в заповеднике почти со дня его основания, с 1948 года. Состояли на государственном довольствии и в советскую эпоху чувствовали себя здесь, как в санатории. Потом наступили новые времена, и государство сняло с себя ответственность не только за людей, но и за животных. Как всем бюджетникам, зубрам было плохо: нечем кормить, нечем лечить… В начале 1990-х голодным животным и голодным ученым помогала заграница. Но зарубежные гранты не вечны. Чтобы зубры выжили, должны были появиться такие люди, как Лена Коломенская, — живущие не в чужой стране, а в соседнем городе. Но тогда Михаил Николаевич этого еще не знал.

Однажды Брынских привычно жаловался на жизнь своей коллеге — руководителю программы «Сторонники WWF (Всемирного фонда дикой природы) России» Виктории Синицыной: «На год нашему заповеднику выделили 6 млн рублей. Из них три с половиной миллиона — зарплата с начислениями, полмиллиона — налог на имущество. Столько же за уголь, еще столько же — за электричество, 350 тысяч — на спецодежду и соблюдение техники безопасности. Остается 650 тысяч. На эти деньги я должен содержать технику, покупать запчасти, тушить пожары, ловить браконьеров… Как бы спонсоров заграничных отыскать?».

Синицына предложила бросить клич среди своих. Пусть у каждого новорожденного зубренка в заповеднике появится приемный родитель, решили экологи и дали программе название, больше похожее на призыв: «Усынови зубренка». Михаил Николаевич посчитал, во что обойдется годовое содержание одного детеныша, чтобы он ни в чем не знал нужды. Получилась сумма в сорок пять тысяч рублей.

…Этого телефонного звонка, как сама призналась, Синицына не ждала: «Здравствуйте, я предприниматель, люблю природу. Сейчас у меня есть свободные тридцать тысяч, и я хочу потратить их на какое-нибудь хорошее дело». «Добавляйте пятнадцать, и будем усыновлять зубренка». Через пару дней голос в телефонной трубке раздался вновь: «Мы согласны».

Молодого человека звали Виталий Чубий. Выпускник механико-математического и экономического факультетов МГУ был владельцем юридической фирмы. А Лена Коломенская была его женой и, как потом оказалось, инициатором усыновления. В общем, традиция частного спонсорства в Приокско–террасном заповеднике началась с Лены и с зубренка по имени Мурзилка.

Смешливая Лена на самом деле девушка серьезная, у нее за плечами самые «мужские» факультеты университета — мехмат и юрфак. Ни образование, ни нынешняя работа специалиста по предпринимательскому праву Елены Коломенской не имели к зубрам никакого отношения. Но поступать в университет Лена уезжала из подмосковного Пущина. Заросший парками и скверами, он всегда был городом биологов, здесь оседали сотрудники шести профильных институтов.

«В моем доме живут академик и несчитаное множество докторов наук», — говорит Лена. Из ее окна открывался вид на раскинувшиеся на другом берегу Оки леса Приокско-террасного заповедника. По выходным биологи возили к заповеднику школьников на экскурсии, и поколения пущинских детей росли вместе с поколениями зубрят.

Лена была участницей олимпиад по биологии, ее отправляли на «экологическую» смену в «Артек»; она даже представляла Россию в «экологическом» десанте «Дети — творцы XXI века» в США. Со временем детские увлечения превратились у юриста Елены Коломенской в осмысленное взрослое хобби.

Это хороший знак, что «усыновить» первого зубренка предложили именно ее мужу, считает Лена: «Мне кажется, когда у людей душа темная, дело не выживет. А тут видите как пошло…».

Рука у ребят и вправду оказалась легкой — в прошлом году для всех новорожденных зубрят и даже для бизонов удалось найти хороших «родителей».

Усыновляют зубров, как «сынов полка»: целыми фирмами, факультетами и школьными классами. Весь коллектив усыновителей везут в заповедник на экскурсию, на главной площади питомника вручают сертификат, а Михаил Николаевич торжественно вешает табличку на загон, где живет усыновленный зубр.

«Лена, — спрашиваю я на прощание у Коломенской, высказывая свои и чужие тайные сомнения, — скажите честно, вас никогда не упрекали, что вы с жиру беситесь — столько людей нуждается в помощи, а вы потратили сорок пять тысяч на животное?». «Мы хотели помочь именно заповеднику. Почему не помочь, если есть силы? Годами писать жалобы в министерство — тоже выход, но что в это время будет с зубрами? Они-то денег зарабатывать не умеют…» — замечает Елена. Они с мужем не думали, как другие отнесутся к их поступку. Хотя когда некоторые знакомые недвусмысленно предлагали им «поделиться лишними деньгами», было неприятно. Но Лена надеется, что «там, где всем воздается по делам их», Мурзилка зачтется…