ЧЕЛОВЕК С ОГНЕОПАСНЫМ ОРКЕСТРОМ

Музыкальная жизнь

Этого музыканта-экспериментатора на самом деле, конечно, зовут не Карл Хламкин. Но взятый после давней поездки в Израиль псевдоним как нельзя лучше подходит к образу веселого и добродушного человека, открыто улыбающегося мне за столиком...

Этого музыканта-экспериментатора на самом деле, конечно, зовут не Карл Хламкин. Но взятый после давней поездки в Израиль псевдоним как нельзя лучше подходит к образу веселого и добродушного человека, открыто улыбающегося мне за столиком московского кафе-клуба.

После виртуозного исполнения барабанной дроби в пионерлагере он решил стать барабанщиком, потом была школьная группа, выступления по кабакам, участие в рижских рок-группах «Цемент» и «Карт-бланш». Потом человек-оркестр Хламкин неожиданно для себя подал неплохой голос, а заодно и обзавелся оркестром настоящим. Оркестр резво менял имена: «Хламкин едет в Израил», «Карл и секция деревянных игрушек», «Карл и секция летальных аппаратов», «Карл и оркестр заложников имени Тупака Амару»… Совсем недавно он носил прозвище «ДавайЗабухаемОркестр», а теперь превратился в «Огнеопасный оркестр».

Ни в жанровые рамки, ни в скромное определение «группа» он не вписывается. Здесь и гитары, и тромбоны, и тубы, и даже тувинский атонар — перечень неполный. Здесь тебе и народные мотивы разных стран — балтийских, балканских, еврейских, а может, и цыганских. Все вперемешку со ска и чем-то еще, слабо поддающимся определению, — слушать надо. Похоже на стеб, но на самом деле самобытно и серьезно.

По составу оркестр тоже не совсем обычный. Он состоит из музыкантов—участников других групп и проектов. Барабанщик Андрей Романика раньше играл с «Детским панадолом», сейчас — с Алексеем Айги и Safety Magic, в Safety Magic играет и саксофонист «Огнеопасного». Тромбонист раньше играл в ска-группе. Гитарист параллельно выступает в «Шквале». Все музыкальные коллективы из одной когорты, музыка у всех, по выражению Карла, «не шибко коммерческая», и по стране они «не бомбят».

То, что музыканты параллельно участвуют в других группах, Хламкина не смущает, а только радует: «Нужно участвовать в разных проектах для расширения своего мировоззрения».

— Кому сейчас нужна другая музыка? Радио и телевидению? Даже программу «Кухня», которая имела и коммерческий успех, показывая интересных исполнителей, закрыли. Это показатель. Даже если бы существовал канал, по которому бы ее крутили, вряд ли бы он долго продержался, как в свое время канал инструментальной музыки. Законы бизнеса работают в другом формате. Но если хочешь, ты найдешь свою дорогу.

— Как же двигать такую музыку?

— Своими силами, понемногу. Ее, например, пропагандирует музыкальное объединение «Дети солнца», организованное группой «Ляпис Трубецкой» — нашими хорошими друзьями. В 2001 году объединение устроило фестиваль, на котором выступали «Два самолета», «W?K», «Пакава Ить», «Каберне Денев». Собрались мы не просто так, а чтобы показать, что можно играть и петь по-другому, и попытаться отвоевать себе место для собственной радиостанции. Фестиваль привлек внимание журналистов и даже конторы MTV, но только на время его проведения, на два дня. В итоге не возникло никакого резонанса. Никто в идею денег не вложил и не стал ее раскручивать. Влиять на радиоформат пока нереально. Немного этому процессу, конечно, поспособствовала группа 5Nizza и произвела некий сдвиг в сознании. Желание что-то изменить у нас есть. Но для того, чтобы что-то пытаться делать, нужно точно знать, на какую аудиторию рассчитывать.

— А что у вас, кстати, за аудитория?

— Как ни странно, столичная молодая творческая интеллигенция, многие — наши хорошие друзья. Другая часть слушателей — молодежь от 16 до 25 лет, увлекающаяся балканской и другой этнической музыкой. Однажды мы даже играли на какой-то вечеринке еврейского праздника «Песо», куда пришли совершенно другие люди, вообще не посещающие концерты. Для них мы организовали специальную программу. Это был интересный опыт. Отрываются под оркестр и офисные работники. Людям нужна разрядка. А у нас на сцене 10 человек — дудки, барабаны. Все создают особую волну. Мы же играем позитивную музыку!

— А в мире что творится с другой музыкой?

— Она развивается. Русская музыка так отличается от зарубежной не в лучшую сторону, потому что мы не следим за тем, что происходит в мире. Нужно путешествовать и учиться. Барабанщикам — у африканцев, играющих на там-тамах, например, как мой знакомый рижский музыкант, обучившийся там многим редким приемам игры. Если в одном коллективе собираются музыканты из разных стран, каждый с опытом прослушивания своей музыки, получается интересный синтез. Например, «Ману Чао» — намешано черт знает что: испанская, ямайская музыка и панк, а звучит хорошо. Или другой пример — группа «Фанфары Чик Кореа». Это десять мужиков из деревни, успешно колесящих по всему свету и показывающих, что можно играть вот так, по-другому и актуально. Хотя в их манере нет ничего нового. Они переняли ее у своих отцов и дедов. И все это с таким угловато цыганским видом, прикольно! Их можно поставить в один ряд с Бреговичем, Кустурицей, Бобом Марковичем…

— Как принимают вашу музыку в провинции?

— Там все не так просто. Как-то раз нам пришлось выступать в маленьком белорусском городке Белынычи — заведующий клубом этого городка был знакомым одного нашего приятеля-журналиста из Минска. Целый год он искал аппаратуру, чтобы мы могли устроить там концерт. И вот наконец приехали. Стоит там этот клубешник, вокруг которого коровы ходят. Повесили большую нарисованную от руки афишу. Но людям наше название ни о чем вообще не говорило: «Газманова знаем, Буйнова знаем. А кто такой Хламкин?». Рядом с местом нашей дислокации проходила дискотека, туда все и пошли. Одно дело — пойти на дискач и напиться, другое — платить 300 рублей за концерт какого-то Хламкина! В конечном итоге человек 30 пришли поглазеть. Раньше эти люди никогда не были на концертах, поэтому не знали, что делать. Они долго сидели, а примерно на 10-й песне выхватили зажигалки и стали их жечь. Мы от них хотим, чтобы они другую музыку слушали вместо местной радиостанции. А у них там часто даже CD-плееров нет. Как-то раз я подарил девушке компакт, а она говорит: «А у меня только кассетник». На чем человек воспитан, то он и слушает. Вот таксисты слушают шансон. Они тебе расскажут о нем столько — мама не горюй! Таксист не заморачивается о том, какие новые хип-хоп-течения возникают в Пакистане.

— Ну хоть какая-то надежда на провинцию есть? Вдруг появятся там хорошие музыканты, просветят народ…

— Я думаю, что в такой большой стране, как Россия, талантливых музыкантов должно появляться немерено, ну хотя бы один процент из миллиона, но почему-то не появляется. Возможно, эти люди популярны в своих кругах. Им сложно не только выбраться в Москву или Питер, но и записать свой альбом. Выход один — пусть играют у себя, пока не достигнут того уровня, когда скажут себе: «Здесь мы все рассказали, надо обязательно выезжать дальше». Временем проверяется в тяжелых условиях и прочность их отношений. Через какое-то время совместной работы могут возникать разногласия и поиски виноватых, «почему нас не показывают по телику».

— Стремиться и работать — это понятно. А как же им сделать так, чтобы о них узнали?

— Тоже вопрос. Когда на концерт неформальной независимой команды приходит 20 человек, это нормальная ситуация. Если хочешь иметь коммерческий успех, надо играть по другим законам, по законам шоу-бизнеса, «Фабрики звезд», участвовать в программах Петросяна. Но не каждый будет играть под фанеру полжизни и за сто баксов мелькать по телику рядом с Газмановым. Если это самоцель, то пожалуйста. Я вот лет в 16 играл по ресторанам. Классный опыт был, но через какое-то время я через него прошел. Можно, конечно, долго идти по такому пути и быть великим кабацким музыкантом. Можно всю жизнь играть кавер-версии Deep Purple. Но насколько это сочетается с твоим представлением о конечной цели и о мире музыки вообще — вопрос.

— «ДавайЗабухаемОркестр»… Выпить любите?

— Нет. Изначально это название было придумано как шутка, которую не все поняли. Даже концерт отменили в одном городе. Его проведение нужно было согласовать с администрацией, которая сразу пошла в отказ, увидев нашу шутливую афишу: на фоне Кремля вместо часов Спасской башни была изображена эмблема «ДавайЗабухаемОркестра» — перечеркнутая бутылка. Эту же афишу не разрешила пронести внутрь охрана Дворца съездов, где мы должны были играть. В общем, мы подумали и решили переименоваться в «Огнеопасный оркестр».

— Сейчас бывает, что играешь для друзей дома?

— Бывает. Когда оркестр приезжает ко мне в гости. Но не песни Гребенщикова, а скорее этнические темы, последний раз — на датской арфе и калимбе. Шел дождь, мы сидели в беседке… Раньше кухня был интересна как место для общения. Но сейчас на ней не собираются, чтобы обсудить что-то важное. Может, это и хорошо. Цели, поставленные на кухне, кухонными и остались. Сегодня интересные идеи рождаются скорее в клубах. Мне кажется, гораздо интереснее играть на концерте, где можно сделать все качественнее и тоже позвать друзей.

ДДТ и вообще рок 80-х был основан на кухне. Все эти песни можно спеть под гитару. Шевчук может выступать один как бард, поехать в любую горячую точку и устроить там концерт. А оркестр — это нечто другое. Жаль только, не получилось у русских оркестров народную музыку развить. Современная оркестровая музыка основана на других этнических корнях. Представить себе интересный русский оркестр балалаек и баянов сложно. Но знаете, однажды я шел по Риге и услышал, как в актовом зале играл оркестр школьников. Эти 30 человек, не имеющие никакого музыкального образования, играли не ровно и не в такт, но так гармонично! У меня до сих пор сохранилось ощущение, что именно так и нужно, потому что изначально человек по-другому не умеет! В этом есть что-то неподкупное. Когда же игра выстраивается до определенного стиля, это превращается в штамп. А тогда уже ничего нового придумать нельзя.