Страшно желтая жизнь

«Суррогатная эпидемия» показала страну такой, какая она есть

*«Антирусский заговор, безусловно, существует - проблема только в том, что в нем участвует все взрослое население России».

В. Пелевин. «Generation П».*

В конце сентября на Россию обрушилось настоящее стихийное бедствие, уже окрещенное «суррогатной эпидемией». За последние два месяца в 14 регионах страны более пяти тысяч человек отравились «паленым» алкоголем, около 300 человек скончались. На устах название новой «болезни века»: токсический гепатит.

| | | --- | |

| | Никто из этих людей не гарантирован от того, что в его стакане окажется смертельное пойло. Фото: Александр Тимофеев. |

Псковская область, у жителей которой особая история взаимоотношений с «зеленым змием», также попала в «черный список» регионов. Более того, на протяжении длительного времени его возглавляла. Более 500 пострадавших, два десятка погибших – таков «вклад» Псковщины в печальную общероссийскую статистику.

Именно псковские власти первыми в России ввели режим «чрезвычайного положения» в связи с «эпидемией». По состоянию на полдень субботы, 4 ноября, 7 из 10 первых позиций, выдаваемых поисковой системой Яндекс в ответ на запрос «суррогатная эпидемия» были так или иначе связаны с Псковской областью.

Главный вопрос, поиском ответа на который озабочены все без исключения – от ФСБ до бабушек-одуванчиков, заседающих во дворах – «кто виноват».

Версий случившегося множество, буквально на любой вкус. Приверженцы конспирологического подхода традиционно настаивают на заговоре. Недостатка в «подозреваемых» нет.

Это и производители алкоголя, которые после вступления в силу поправок в Федеральный Закон № 102 «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции» и введения единой государственной автоматизированной информационной системы учета производства и оборота алкогольной продукции (ЕГАИС) понесли серьезные убытки и нанесли несимметричный ответный удар, чтобы показать, к чему может привести их вытеснение «в тень».

Министр здравоохранения и социального развития России Михаил Зурабов намекает даже, что конкретных виновников надо искать в Северной Осетии – самой бедной республике Федерации, которая в 1990-х годах завалила всю страну дешевыми водками с романтическими названиями.

Среди подозреваемых и само государство, готовое воспользоваться национальной катастрофой для того, чтобы ввести желанную монополию на производство и продажу алкоголя: гипотетический «Спиртпром» по доходности вполне может составить конкуренцию «Газпрому», особенно, если цены на нефть начнут снижаться.

Высказываются предположения, что потоки суррогатного алкоголя могли хлынуть в «дыру в законодательстве»: в составе пойла обнаруживают химические соединения, которые входят в государственный реестр лекарственных веществ.

Согласно действующему законодательству, любая продукция, содержащая вещества из данного реестра, не облагается налогами, и производители могли подмешивать в спирт пресловутый полигексаметиленгуанидин гидрохлорид просто из желания сэкономить, и совсем не ожидая побочного эффекта: превращения полученной жидкости в смертельный яд.

Наконец, высказывается и вовсе «чисто российская» версия: спирт могли разлить в непромытые бочки, и злосчастная реакция произошла просто по недосмотру: нахимичили.

Так или иначе, но «суррогатная эпидемия» необычайно остро высветила извечную русскую проблему. Отравленный алкоголь, разлившись по сосудам и капиллярам подпольной сети распространения, окрасил в желтый цвет целые регионы, совсем как реактив лакмусовую бумажку на школьном уроке химии, попутно вскрыв несовершенство законов, неэффективность государственного аппарата, уровень деградации населения, отказывающегося внимать предупреждениям о смертельной опасности, и масштабы криминального бизнеса.

Максим КИСЕЛЕВ.