По всей стране, и особенно в Вашингтоне, слышны разговоры о необходимости “энергетической независимости”, которая будет в центре национальных дебатов по энергетике в ближайшее время, давая почву для выработки новых стратегий и расширения существующих. Нельзя исключать даже появления чего-то вроде “Декларации энергетической независимости” 4 июля этого года.

Но что “энергетическая независимость” значит для $13-триллионной экономики, которой необходимо 50 млн баррелей нефти в день? Реальна ли она и достижима ли? Или это риторическая фигура, неизбежное забалтывание которой в итоге приведет, как это уже случалось, к разочарованию и новой волне непоследовательности в энергетической политике США, после чего страна станет еще более уязвимой? Последнее вероятнее всего, по крайней мере без реалистичной оценки позиции США и возможностей страны. Но “энергетическая независимость” может стать основой для конструктивного политического процесса, если добраться до сути и стать реалистами.

В условиях геополитической нестабильности, волатильности цен и примеров того, как нефть становится источником политической власти, призывы к энергетической независимости обречены на популярность. На самом деле этот лозунг родился не вчера. Идея энергетической независимости была предложена Ричардом Никсоном в ноябре 1973 г., через три недели после нефтяного эмбарго, введенного ОПЕК. Тогда президент объявил начало реализации проекта “Независимость”. Через семь лет, заявил Никсон, США смогут “самостоятельно удовлетворять собственные энергетические потребности, не завися от иностранных поставщиков”. Это было смелое заявление, сильно озадачившее его советников. “Я три раза вычеркивал упоминания о “независимости” из черновика президентской речи, но каждый раз они оказывались на прежнем месте, – вспоминает спичрайтер президента Ричард Фэйрбенкс. – В конце концов меня вызвали и объяснили, что на этом настаивает сам старик”. Никсон знал, что энергетическая независимость была как раз тем, чего американцы страстно желали после нефтяного шока 1973 г. Он сознательно сделал свой проект “Независимость” похожим на программную речь Джона Кеннеди, поставившего цель отправить человека на Луну менее чем через 10 лет.

Оглядываясь назад, нужно признать, что проект только отчасти выглядел невероятным. В конце концов, когда Никсон после Второй мировой войны начинал свою политическую карьеру, у Америки была длительная история энергетической независимости. Более того, в годы войны США были экспортером нефти номер один в мире: из 7 млрд баррелей нефти, потребленных союзниками за время военных действий, 6 млрд были добыты в США. Но уже к концу 1940-х гг. США стали чистым импортером нефти, хотя настоящий бум импорта начался только в 1970-х.

Глубина зависимости

Оказалось, что отправить человека на Луну гораздо проще, чем добиться энергетической независимости. За 35 лет, прошедших со времени объявления стратегии Никсона, доля импорта во всем объеме потребляемой США нефти увеличилась с 30% до 60% и продолжает расти. То же происходит и с газом (газ обеспечивает 25% энергопотребления страны). При отсутствии роста предложения спрос на газ будет расти, поскольку в последние годы введено несколько газовых электростанций. В итоге доля импортного сжиженного газа должна вырасти с нынешних 3% от потребности до 25% в 2020 г.

Все это означает, что нужно еще раз осмыслить, что такое энергетическая независимость и как ее можно добиться. Пока можно сказать, что США на хорошей скорости движутся в ровно противоположном направлении.

Насколько зависима Америка? Если смотреть на потребление энергии в целом – учитывая уголь, атом и небольшую, но растущую долю возобновляемых источников, – то обнаружится, что страна самодостаточна на 70%. Большая часть нынешней зависимости приходится на нефть, но это не ближневосточная нефть, как многие думают. Из этого региона поступает только 19% всего импорта, что покрывает 12% спроса на нефть в США.

Крупнейший зарубежный источник нефти – Канада. Из Канады по трубопроводам поставляется и большая часть импортного газа. Эти поставки вряд ли можно рассматривать как потенциальную угрозу национальной безопасности. Канада, кроме того, является крупнейшим торговым партнером США. Второй по значимости поставщик энергоресурсов – Мексика, с которой США также состоят в давних и прочных торговых связях. Заметим, что доходы от экспорта нефти обеспечивают треть бюджетных доходов этой страны.

Картина становится более сложной, когда мы переходим к третьему по значимости источнику нефти – Венесуэле. Популярная в свое время идея энергетической солидарности Западного полушария сейчас явно не в ходу, учитывая наступивший для Уго Чавеса “социализм XXI века”. Чавес занимается национализацией частного сектора, периодически угрожает США нефтяным эмбарго и предпринимает серьезные усилия для создания глобальной антиамериканской коалиции, последним проявлением чего стал визит президента Ирана Махмуда Ахмадинеджада в Каракас. Итак, Венесуэлу трудно рассматривать как дружелюбного и надежного партнера.

Но источник импорта, при всей его значимости, значим в определенных пределах. Энергетическая безопасность – глобальный вопрос. Нефть, добываемая в разных частях света, очень различна по качеству, сильно разнятся затраты на ее транспортировку, но рынок нефти в мире один. Так что перебои с поставками в одном регионе резонируют по всему глобальному рынку, сказываясь на положении потребителей всего мира. Даже если бы США не ввозили ни капли нефти, страна все равно была бы уязвима перед кризисами, случающимися за ее пределами.

Шансы на независимость

Каковы же перспективы достижения энергетической независимости в том понимании, которое вкладывал в эти слова Никсон, т. е. независимости как автаркии в духе 1930-х гг. – идеи полностью самодостаточного государства? Учитывая нынешнюю ситуацию, шансы на это крайне низки, по крайней мере в ближайшие два десятилетия. Как показало наше недавнее исследование, в США ежегодно обновляется лишь около 8% автомобильного парка. Так что энергоэффективные машины станут влиять на потребление еще не скоро. Выработка этанола из зерна растет такими темпами, что через несколько лет он сможет обеспечить 10% топливного рынка. Это не так уж мало и сравнимо с появлением на Среднем Западе нефтедобывающей страны размером с Индонезию. Об этом скорее нужно говорить как о диверсификации на топливном рынке. Но уже видна граница дальнейшего роста производства этанола, ведь этот процесс подталкивает вверх цены на зерно, что вызывает протесты как животноводов, так и тех, кто любит вкусные хлопья на завтрак.

А как дело обстоит с технологическим прорывом, который некоторые комментаторы обещают нам со дня на день? Возобновляемые источники, альтернативные виды топлива, clean tech – все это очень красиво, и по некоторым из этих направлений в последнее время видна почти лихорадочная исследовательская активность. Но сказать сегодня, когда случится революция и какая она будет, решительно невозможно.

Изоляция невозможна

Итак, если считать, что энергетическая независимость – это на самом деле энергетическая самодостаточность, то такой независимости достичь не удастся. Когда цены пройдут все свои циклы, разочарование подорвет долгосрочные договоренности, необходимые для обеспеченного энергетического будущего. Стремиться отрезать самих себя от глобальных энергорынков бессмысленно и нереалистично.

Пользы будет гораздо больше, если цели энергетической независимости будут осознаны по-другому, т. е. если речь будет идти об энергетической безопасности – надежности поставок и минимизации рисков.

Такое понимание независимости не ставит под вопрос международную торговлю как таковую. В то же время оно подчеркивает главную цель диверсификации – поощрение инвестиций и развитие исследовательской деятельности в области альтернативных и традиционных источников энергии. Это означает новый импульс к энергосбережению и большей энергоэффективности. Эти темы новый канцлер Германии Ангела Меркель собирается сделать главными темами в своей повестке дня как председатель “восьмерки” нынешнего года. Необходима политическая настойчивость и последовательность, чтобы вывести нынешние инновационные технологии альтернативных способов энергообеспечения на тот уровень, на котором они смогут конкурировать с имеющимися источниками.

Такая энергетическая независимость, понимаемая как энергетическая безопасность, на самом деле требует не закрытости, а взаимозависимости между разными странами, в том числе между потребителями и производителями энергии. То, как мы выстраиваем наши взаимоотношения с другими странами и регионами, напрямую влияет на наше собственное энергетическое благополучие. (WSJ, 23.01.2007)

ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ: Независимость недостижима