Что будет с экономикой и с нами в этом году

The New Times, № 01 от 12 февраля 2007 года

Егор Гайдар: "Mы сидим на пороховой бочке" 16 января 2007 года цена на нефть марки «Бренд» опустилась до уровня менее $50 за баррель. Столь дешево нефть стоила всего несколько минут. Вскоре котировки повысились. Оснований, позволяющих предполагать, что произошедшее — сигнал к устойчивому изменению тренда, пока нет. Тенденция повышения цен в первом квартале текущего года может восстановиться. Но нельзя забывать о том, что обозначившаяся в начале 80-х годов тенденция к снижению нефтяных цен проложила дорогу полномасштабному кризису советской экономики. Тем более, что падение цен между июнем 2006 года и январем 2007-го было большим, чем в марте 1983 года. Потому есть смысл абстрагироваться от деталей и оценить масштаб вызовов, с которыми может столкнуться страна.

Нефть, с точки зрения действия рыночных механизмов, — товар специфический. Многие показатели мировой экономики можно анализировать, используя инерционные модели, суть которых — экстраполяция на будущее того, что происходило раньше, учет набора факторов, способных отклонить развитие событий от привычной траектории. Этот метод дает неплохие результаты. Ошибки в прогнозе темпов роста экономики крупнейших стран мира, превышающие 1%, — повод для скандала. Важный для анализа экономики фактор, на который это правило не распространяется, — цены на нефть. Недавно одна из авторитетных международных финансовых организаций, МВФ, радикально пересмотрела прогнозы цен на нефть на 2007 год. Это никого не удивило, отставки ответственных руководителей не последовали. Специалисты привыкли к тому, что надежно прогнозировать цены на нефть никто не умеет. Не буду вдаваться в детали, описывать проблемы, порожденные различиями эластичности спроса и предложения по цене в долгосрочной и краткосрочной перспективе. Если вы привыкли ездить на работу на автомобиле (с бензиновым двигателем), то и двукратное повышение цен на бензин не заставит вас изменить привычный стиль жизни. Возможно, вы задумаетесь о приобретении более экономичной машины, рассмотрите варианты покупки автомобиля, использующего газовое или растительное топливо, но это случится не сразу.
Компания, вложившая миллиардные средства в проект на шельфе, для которой текущие издержки составляют незначительную долю от совокупных, столкнувшись с падением цены, десять раз подумает о том, стоит ли сокращать добычу. Текущая себестоимость невелика, к тому же снижение объема производства не всегда технологически легко обеспечить. Лишь масштабные, измеряемые не процентами, а разами корректировки текущих цен могут заставить и потребителей, и производителей нефти радикально изменить параметры спроса и предложения. Влияние беспорядков в Иране, постепенно переросших в революцию 1978—1979 годов, на уровень производства топлива в мире было ограниченным. Экспортные поставки Ирана в 1979 году по сравнению с началом 1978 года сократились примерно на 2 млн баррелей в день. Мировая добыча составляла 63 млн. баррелей. Даже без учета компенсирующих мер, предпринятых Саудовской Аравией и Ираком, объем выпадающего производства, связанного с событиями в Иране, составил менее 4% мирового выпуска. Начавшаяся в 1980 году ирано-иракская война увеличила масштабы падения добычи примерно вдвое. Цена выросла почти в 3 раза. В реальном исчислении она достигла исторического максимума, не превзойденного и во время следующего рекордного роста цен летом 2006 года (см. рисунок 1). После прекращения боевых действий и Иран, и Ирак попытались восстановить свою долю в мировой добыче нефти на довоенном уровне. К этому времени избыток предложения нефти был очевидным. В марте 1983 года ОПЕК принимает решения о снижении базовой цены нефти с $34 до $29 за баррель (в текущих ценах), введении более жестких квот на добычу. Однако бюджетные обязательства входящих в организацию стран уже соответствовали уровню нефтяных цен 1979—1981 годов. Сократить их оказалось

непросто. Как это бывало в практике ОПЕК, груз ответственности за сокращение добычи, необходимое для стабилизации цен, взяла на себя Саудовская Аравия. На фоне снижения ее доли на рынке нефти объем производства в других странах ОПЕК в 1983—1985 годах почти не сократился. Саудовская Аравия оказалась в положении игрока, вынужденного платить за все. В сентябре 1985 года власти Саудовской Аравии проинформировали общественность, что страна намерена восстановить свою долю на рынке. Этот шаг сделал резкое падение цен неизбежным. С 1985—1986 годов в мировой экономике начинается период низких цен на нефть. В 2000—2001 годах никто из влиятельных участников обсуждения перспектив нефтяного рынка резкого роста цен не прогнозировал. Изменение тенденций в начале 2000-х годов не столь драматично, как на рубеже 1979—1980 годов. Мир сталкивается с последовательностью локальных, но с течением времени накапливающихся проблем, заставляющих усомниться в стабильности поставок нефти. Иранская ядерная программа, риски, связанные с тем, что для ее остановки США и Израиль могут применить силу; беспорядки в Нигерии; американская операция в Ираке и непредсказуемость ее последствий; проблемы в нефтедобывающей промышленности Венесуэлы и Индонезии — увеличивают риски, с которыми вынуждены считаться страны-импортеры. Прогнозы, базирующиеся на текущих рыночных тенденциях, оказались не слишком точными. Высокие цены на нефть, в долгосрочную устойчивость которых поверили ключевые инвесторы, подтолкнули к росту инвестиций в проекты, ранее считавшиеся малоперспективными. Активизировалась работа по поиску альтернативных нефти источников энергии. Ключевая характеристика рынка нефти — его зависимость от наличия или отсутствия свободных мощностей, позволяющих при колебаниях спроса изменить объем поставок. Фактор, способствовавший росту цен на нефть в 2004—2006 годах до аномально высокого по историческим меркам уровня, — убежденность участников рынка в том, что резервных мощностей нет (см. рисунок 2). Со второй половины 2006 года ситуация меняется. Столкнувшись с обозначившимся летом 2006 года понижательным трендом динамики цен на нефть, ОПЕК принимает решение о сокращении с 1 ноября 2006 года квот на добычу на 1,2 млн. баррелей в день, затем, с 1 февраля 2007 года, на 0,5

млн. баррелей. Это сигнал, что свободные мощности есть, они растут и аналитики прогнозируют их увеличение в 2007—2008 годах. Решения о снижении квот легче принять, чем выполнить. Страны — члены организации, сталкивающиеся с бюджетными проблемами, нередко не могут допустить падения экспортных доходов. Оценки того, в какой степени снижение добычи, которое должно было начать осуществляться с 1 ноября 2006 года, реализовано на практике, ненадежны. Но большинство наблюдателей согласно в том, что текущий уровень производства на 0,4—0,7 млн. баррелей больше согласованного. Если исключить из рассмотрения страны, в которых неиспользованные мощности не результат осознанного решения правительства, а следствие внутренних беспорядков и технологических факторов (Нигерия, Ирак, Индонезия, Венесуэла), нетрудно понять: большинство стран ОПЕК снова полагает, что основное бремя падения доходов ляжет на Саудовскую Аравию. Сегодня большая часть свободных мощностей приходится на ее долю. В 1985—1986 годах ввод в Саудовской Аравии в эксплуатацию мощностей, обеспечивающих дополнительно добычу 1 млн баррелей нефти в день, обещание при необходимости ее наращивать и дальше, было достаточным, чтобы переломить ситуацию на рынке, дисциплинировать других участников картеля. В Саудовской Аравии принята рассчитанная до 2010 года программа увеличения нефтедобычи более чем на 3 млн баррелей в день. Страна ценит свою роль ключевого участника рынка нефти, уступать ее никому не готова. Россия зависит от конъюнктуры сырьевых рынков. Так было во времена империи Советского Союза. Принципиально ситуация не изменилась и в настоящее время. Сегодня Россия более устойчива по отношению к колебаниям нефтяных цен, чем Советский Союз середины 1980-х годов. У страны есть рыночные механизмы адаптации к изменению рыночной конъюнктуры. На падение нефтяных цен можно ответить не государственным банкротством и коллапсом экономики, а девальвацией национальной валюты, позволяющей повысить конкурентоспособность обрабатывающих отраслей. В отличие от СССР, перед Россией не стоит проблема неуправляемого краткосрочного государственного долга. Накопленные валютные резервы создают подушку безопасности, позволяющую в случае падения нефтяных цен избежать катастрофической ситуации, подобной той, в которой оказался в конце 1980-х — начале 1990-х годов Советский Союз. Однако и с учетом этих факторов зависимость российского платежного баланса, бюджета от цен на нефть создает риски, которые надо трезво оценивать. Падение цен на нефть до уровня средних многолетних (примерно $20 за баррель в современных долларах) приведет к исчерпанию ресурсов Стабилизационного фонда в течение менее чем двух лет. Распространенное в сознании политической элиты представление о надежном фундаменте финансовой безопасности российского государства не точно. Мы по-прежнему сидим на пороховой бочке и не знаем точно, когда она взорвется. Повторю: прогнозирование цен на нефть — занятие, опасное для профессиональной репутации. Делать долгосрочные выводы на основе произошедшего между июнем 2006 года и январем 2007 года невозможно. Тенденция снижения уровня нефтяных цен, обозначившаяся в последние месяцы, может оказаться краткосрочным колебанием конъюнктуры. Однако, вырабатывая экономическую политику страны, важно иметь в виду и сценарий неблагоприятного развития событий, знать, что делать в случае, если он реализуется. Полезно помнить и о том, что на нефтяной рынок оказывают влияние не только экономические, но и политические факторы. Там, где речь идет о нефти, экономику и политику разделить трудно. Сегодня, например, для властей Саудовской Аравии важнейшую потенциальную угрозу представляет Иран. Укрепление шиитского контроля над соседним Ираком, за которым нетрудно увидеть следы иранского влияния, власти Саудовской Аравии рассматривают как вызов безопасности. Иранская политическая и экономическая система, как в 1980х годах советская, в меньшей степени, чем саудитская, устойчива к ценовым шокам на рынке нефти. Саудиты в условиях высоких нефтяных цен обеспечивают профицит бюджета, превышающий 15% валового внутреннего продукта. Они сократили соотношение государственного долга и внутреннего валового продукта. Иранскому руководству проводить такую политику было труднее. С середины 1980-х годов власти Саудовской Аравии знают, как, договорившись с Соединенными Штатами Америки, поставить в сложное положение важнейшего конкурента на рынке нефти, создающего угрозу безопасности. Решат ли они воспользоваться этим опытом, покажет время. Но не быть готовым к такому варианту развития событий неразумно. Начало острого кризиса советской системы связано не с августом и тем более не с декабрем 1991 года. Точка отсчета — 13 сентября 1985 года, день, когда министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии шейх Ахмад Заки Ямани объявил, что его страна меняет нефтяную политику, вводит в действие резервные мощности, начинает наращивать добычу. Об этом стоит помнить, анализируя сигналы, поступающие из Эр-Рияда. В 2000—2001 годах страны ОПЕК, пытаясь остановить тенденцию к снижению цен, приняли решение о сокращении квот. Тогда позиция России, приватизированная нефтяная промышленность которой наращивает добычу нефти примерно на 20 млн тонн в год, стала важнейшим вызовом для нефтяного картеля. Власти нашей страны формально выражали готовность обсудить совместные действия по стабилизации цен. На деле они закрывали глаза на рост добычи частными компаниями. Лишь осознание того, что российская экономика, адаптировавшаяся к аномально низким ценам на нефть, способна пережить ценовую войну легче, чем экономика Саудовской Аравии, предотвратило соревнование в наращивании объемов добычи, способное проложить дорогу краху нефтяных цен по сценарию 1985—1986 годов. Теперь ситуация иная. В 2000—2001 годах Россия могла приспособиться к цене на нефть на уровне $15 за баррель без катастрофических бюджетных последствий. Сейчас при мысли о том, что цены на этот ресурс вернутся на средний в долгосрочной перспективе уровень ($20 за баррель), у руководителей экономического направления в правительстве волосы встанут дыбом. Хочешь мира — готовься к войне. СССР не потерпел поражения на поле брани. Его крах стал результатом ценовой войны на рынке нефти. Извлекать уроки из чужих ошибок непросто. Хорошо бы учиться хотя бы на своих.

В первой половине 1970-х годов Советский Союз активно сотрудничал с международными террористами, решая задачу увеличения собственных нефтяных доходов и дестабилизации экономики ключевых потенциальных противников. Эта политика в конечном итоге обернулась против самого СССР.

## Полутора месяцев 2007 года оказалось достаточно, чтобы убедиться в правоте аналитиков, утверждавших в минувшем декабре: надо смотреть на банки, здесь будет все самое интересное.

Такой прогноз было сделать немудрено: хорошо информированные инвесторы, славящиеся своим звериным чутьем, начали выходить из недвижимости и нефтянки где-то с середины минувшего лета. А как только стало понятно, что при вступлении России в ВТО конкуренция придет, например, на страховой рынок, а вот банковский будет долго еще жить по российским правилам и понятиям, вопрос о приложении высвобождающихся денег в целом был снят. Ни один нормальный человек, обладающий капиталом и среднего уровня административным ресурсом, не сунется целиком покупать пятую или хоть десятую нефтяную компанию России. А вот купить банк из первой сотни – даже из первых пятидесяти – милости просим. Это как с закуской типа квашеной капусты: и на стол поставить не стыдно, и сожрут – не жалко. Эффект все равно будет получен. Что до сих пор мешало бурному развитию банковского сектора? Самым последним в списке заградительных факторов можно назвать воспоминания — В памяти еще живы бурные банковские девяностые и страшное слово «дефолт». С памятного августа 1998 года российские банки разделились на две категории: крупные корпоративные и небольшие сомнительные. Все, что оказывалось посередине, в итоге либо счастливо прибивалось к первым, либо вымывалось ко вторым. Банки первой категории, а также их многочисленные дочки, внучки и прочие родственные структуры заняли в нашей политэкономической жизни место жены Цезаря, которая вне подозрений – несмотря ни на какие подозрения. Банки второй категории максимально тихо занимаются своими делами, своими клиентами (чаще всего они же – владельцы и их друзья) и мирной обналичкой. Розничным бизнесом – то есть потребительским и ипотечным кредитованием населения – обе категории банков занимаются так, как капитан какой-нибудь «Куин Мэри» занимается проблемами кочегарки. То есть, конечно, занимается – но стоять на капитанском мостике в белом кителе, с биноклем и контр-адмиралом куда как прикольнее. Вот между этими двумя концами существующей банковской системы торчит гвоздик. Это, конечно, ЦБ. А теперь скажите: после того, как в банковский сектор потянулись деньги из реал-эстейт и нефтянки, и накануне того, как туда зайдут действительно серьезные интересы – мог ли уцелеть такой оригинал, как Андрей Козлов? Следствие по делу об убийстве Андрея Козлова и письма Алексея Френкеля уже привели к еще одному важному результату. На какое-то время – дай-то Бог, чтобы подольше – связка ЦБ и банков будет прозрачной. Одни люди будут бояться брать, а другие будут бояться давать. Все будут осторожными, а некоторые даже честными. До сих пор такая необычная практика исключительно способствовала развитию любого бизнеса. Увы – сказав «А», надобно сказать и «Б». Если инвесторы, обладающие хорошей чуйкой, уходят в банки, значит, они уходят в кэш – в широком смысле этого слова. Они обкэшивают активы, уходят в самую высоколиквидную собственность – в деньги. Сие может означать только одно: существует опасность структурного кризиса. Откуда может придти беда, которой давно не ждали – из политики или из экономики – сейчас может сказать только бабка, специализирующаяся в области гаданий на кофейной гуще. Но так происходило, происходит и будет происходить всегда: смутное предчувствие потрясений приводит прежде всего к обкэшиванию активов. Вспомните, кто пострадал в августе 1998 года – тот, кто загодя не вышел из ГКО, и население, традиционно имеющее смутное представление об окружающей действительности. Банкиры и бизнесмены, которые хотели сохранить свой бизнес, реструктурировали свой портфель за несколько месяцев до краха финансовой системы. Будущее, как обычно с ним и бывает, многовариантно. Возможно, инвесторы, отсидевшись в банках, позже вернут свои деньги и деньги-штрих в реальный сектор – например, потому что нефтяные цены взовьются орлами долларов до 150-ти, или (и) потому, что явит свой лик преемник, лучезарный, интеллектуальный, либеральный и консолидирующий. Предположение, что вместо преемника и нефти инвесторов привлекут вложения в российские силиконовые долины или виноделие в Краснодарском крае, кажутся куда как более фантастическими.

## Будет структурный кризис. О том, как будет развиваться российская экономика в этом году, корреспонденту The New Times рассказали аналитики ведущих инвестиционных компаний.

Кирилл Хромов

Прошлый год обманул аналитиков и инвесторов – многие макроэкономические показатели превзошли все ожидания. Доходы населения также активно росли. Но на сегодняшний день российский экономический рост в основном сосредоточен в отраслях, ориентированных на удовлетворение внутреннего спроса, а также в секторе услуг. Однако даже такой рост вызвал проявление симптомов инфраструктурного кризиса. А негативные последствия такого развития будут сдерживать рост конкурентных отраслей экономики. В целом, по мнению главного аналитика ИК «Тройка Диалог» Евгения Гавриленкова, механизм экономического роста был такой же, как и в предыдущие годы, он основывался только на хорошей внешней конъюнктуре – ценах на нефть. Плюс ко всему сильное укрепление рубля, если этим продолжать заниматься, и в этом году не пойдет на пользу: в стремлении снизить инфляцию в прошлом году ЦБ слишком сильно укрепил рубль, что отчасти вызвало обратный процесс – расширение денежной массы из-за дополнительных инвестиций в страну. Но политика Банка России, надеется Гавриленков, должна измениться: «ЦБ, кажется, извлек уроки и больше не станет такими темпами укреплять рубль, и при благоприятном развитии событий (если цены на нефть останутся стабильными в течение первой половины года, а инфляция уложится в запланированные правительством рамки) не исключаю, что мы увидим даже небольшое снижение курса рубля». Возможно, к середине текущего года курс рубля к доллару составит около 27,5, добавляет аналитик ИК «Атон-Лайн» Дмитрий Голубков. Владимир Пантюшин (главный экономист ИК «Ренессанс Капитал») считает, что рост промышленного производства значительно отстает от темпов роста ВВП, но при этом хорошо развивается сектор услуг и сектор, связанный с потребительским спросом. Итак, рост притока выручки экспортеров, распределяемый по экономике в виде потребительского спроса, вызвал соответствующую отраслевую структуру экономического роста. Локомотивами роста в прошлом году стали промышленность, ориентированная на производство потребительских товаров, розничная торговля, строительство и сектор услуг. Многие из этих отраслей не сталкиваются с внешней конкуренцией, а в условиях быстро расширяющегося рынка — и со стороны российских конкурентов. «Высокие темпы укрепления рубля привели также к негативным последствиям в развитии промышленности. Темпы роста промышленного производства еще больше отстали от показателей роста ВВП, только в прошлом году отчетливо проявились все признаки «голландской болезни», отмечает Евгений Гавриленков. Дмитрий Голубков говорит: «Валютная выручка, которая зарабатывается нефтяными компаниями, распределяется среди широкого круга экономических субъектов, они же предъявляют спрос на потребительские товары и услуги. По этой причине высокие темпы роста показывают компании «розничного сектора». В то же время «производство инвестиционных товаров (например, машин и оборудования) существенно отстает от общей экономической динамики». Владимир Пантюшин уверен в том, что правительству и ЦБ удастся снизить инфляцию до заявленных 8%, поскольку в этом году цены на нефть уже существенно ниже, чем в прошлом, и ожидается их консолидация на этом уровне, что приведет к сокращению потока выручки от продажи нефти. Он также отметил, что в этом году правительство особенно мотивировано на достижение заявленной цифры, поскольку большинство населения по-прежнему выделяет рост цен как одну из острых проблем. Дмитрий Голубков считает, что есть риск того, что инфляция окажется выше, чем в прошлом году, из-за возможной незначительной девальвации рубля, однако ее удастся удержать в рамках 10% годовых.

— Что будет с банками —

Евгений Гавриленков отмечает интенсивное развитие банковской отрасли темпами, превышающими ВВП: «Это долгосрочная тенденция, которая может растянуться на десятилетия, — банковская отрасль все последние годы демонстрировала довольно высокие темпы роста. Сейчас денежная масса растет быстрее, чем ВВП, также замедляется оборачиваемость денег в экономике, что приводит к ускоренному росту капитализации банков». Владимир Пантюшин не согласен: он не считает банковскую отрасль столь перспективной. По его мнению, ее развитие обеспечивается во многом большим объемом ликвидности, сосредоточенной в финансовой сфере, таким образом, развитие этой отрасли также связано с ростом поступлений выручки экспортеров. Евгений Гавриленков выделяет еще одну тенденцию наступившего года: «Можно констатировать, что эра дешевых денег закончилась, что в свою очередь коренным образом изменит многие процессы в российской

экономике и некоторые принципы ее функционирования. Например, ЦБ постепенно будет сокращать свое влияние на валютный рынок, реально начнет функционировать система рефинансирования, поскольку ставки по межбанковским кредитам достигнут ставки рефинансирования. Тогда мы и сможем увидеть более равновесный курс рубля». Переход к адекватному формированию финансовой системы неизбежен. Очевидно, что интенсифицируется процесс консолидации банковской отрасли. Правда, успех этого сценария в следующем году может реализоваться опять же только при стабилизации нефтяных цен. «Процентные ставки в наступившем году имеют шансы стать наконец положительными (в реальном исчислении). Этому будет способствовать постепенное уменьшение свободных денежных средств в распоряжении банков и повышенный спрос на деньги со стороны государства с целью обеспечения финансовой стабильности в условиях понижения нефтяных цен», — соглашается Дмитрий Голубков. Однако Владимир Пантюшин высказывает противоположную точку зрения. По его словам, колебание в широком диапазоне характерно для ставок на межбанковском рынке: «Нет больше каких-либо серьезных предпосылок, говорящих о том, что деньги в России становятся дороже. Пока в страну поступает столь мощный финансовый поток от продажи сырьевых ресурсов, это вряд ли возможно».

— Рост ВВП замедлится —

Аналитики сходятся в одном — высокие темпы экономического роста вряд ли могут быть повторены. По оценкам ИК «Тройка Диалог», ВВП в 2007 году составит 6—6,2%. В «Ренессанс Капитале» называют еще более скромную цифру — 5,8%. Среди факторов, оказывающих влияние на ВВП, специалисты выделяют снижение нефтяных котировок до ценового коридора $50—60 за баррель. И при прочих равных условиях понижение цен на нефть означает замедление роста доходов населения, а значит — и «розничного сектора», говорит Дмитрий Голубков. Одной из точек обещанного правительством экономического роста может стать осуществление различных инфраструктурных проектов. Вряд ли существуют сомнения, что привлечение инвестиций является жизненно важным для приведения инфраструктуры экономики в то состояние, которое способствовало бы значительному экономическому росту.

Владимир Путин, подводя экономические итоги прошлого года, дал однозначную оценку. По его словам, эко- номике помогали не только внешнеэкономические благоприятные факторы, но и «факторы внутреннего порядка: потребительский и инвестиционный спрос». Ну а в этом году президент пообещал, «несмотря на все политические перипетии», сохранить высокие темпы развития российской экономики. Однако прогнозы независимых аналитиков не подтверждают такого оптимизма.

Фактором, который будет сдерживать развитие экономики в наступившем году, может стать отставание развития инфраструктуры от роста экономики. Наиболее остро сейчас кризис ощущается в электроэнергетике. Экономический рост последних лет привел к резкому росту спроса на электроэнергию, в то время как за последнее время генерирующие мощности практически не увеличились. Как заявил The New Times главный экономист ИК «Тройка Диалог» Евгений Гавриленков, в ближайшее время ожидается заметное подорожание электроэнергии, но не путем прямого повышения цен для потребителей, а за счет увеличения доли энергоресурсов, реализуемых на свободном рынке.