В мире сделки с правосудием давно уже стали нормой. В одних только Соединенных Штатах 90% всех приговоров выносятся в результате таких сделок.

Техасца Кеннета Фостера приговорили к смерти за преступление, которое он не совершал. Точнее, за преступление, которому он был лишь свидетелем. 14 августа 1996 года он вместе со своими приятелями совершил два вооруженных ограбления. Затем один из приятелей Фостера, некто Морисео Браун, совершил убийство. Фостер был за рулем автомобиля, на котором вся компания скрылась с места происшествия. Их арестовали на следующее утро. А 5 мая 1997 года суд города Сан-Антонио приговорил Кеннета Фостера и Морисео Брауна к смертной казни (в Техасе, как и во многих других штатах, действует правило, в соответствии с которым любой соучастник убийства считается в той же мере ответственным за преступление, как и непосредственно убийца). Браун был казнен в июле 2006 года. Казнь Фостера была назначена на 30 августа 2007 года. Решение губернатора о помиловании Фостера пришло за три часа до начала казни — уже после того, как Фостер воспользовался своим правом на последний ужин и встречу со священником.

Дело Фостера, получившее всеамериканскую огласку, стало поводом не только для очередных призывов к отмене смертной казни, но и к разговорам об этичности или неэтичности сделок с правосудием. Ведь из четырех обвиняемых в убийстве смертный приговор был вынесен только двоим — непосредственному убийце и Кеннету Фостеру. Двое других обвиняемых заключили сделку с окружным прокурором, выступили в качестве свидетелей обвинения и были наказаны куда менее сурово.

Институт, который принято называть сделкой с правосудием, был известен еще в Средние века в Британии. Тогда существовало такое понятие, как "апелляция раскаявшегося": преступник мог избежать смерти (а к смерти приговаривали в то время не только за убийство, но и за кражу), если он рассказывал властям о преступлениях, совершенных другими. Правда, в конце концов эта практика прекратила свое существование. Слишком многие оговаривали своих знакомых и даже родственников, а пока власти разбирались, где правда, а где ложь, преступники сбегали из тюрьмы. В современном понимании сделка с правосудием возникла в конце XIX века в США и быстро получила самое широкое распространение не только там, но и в других странах мира.

На самом деле в мировой практике существует два типа сделок, которые вполне подходят под определение "досудебное соглашение о сотрудничестве". Самый распространенный тип — договор с прокуратурой, на основе которого только в США выносится не менее 90% всех приговоров. Суть договора с прокуратурой заключается в том, что в обмен на признание вины прокуратура снимает с обвиняемого часть обвинений или переквалифицирует преступление из более тяжкого в менее тяжкое. В выигрыше остаются все: обвиняемый получает более мягкое наказание, а прокуратура имеет возможность рапортовать о раскрытии еще одного преступления. К тому же экономятся время судьи и средства налогоплательщиков, поскольку в результате сделки исчезает необходимость проводить полноценный суд с участием присяжных или судебный процесс становится более быстрым.

Сделка может быть предложена любой из сторон. Ее условия обсуждаются обвиняемым и представителями прокуратуры, а затем утверждаются судьей, как правило, в открытом судебном заседании. Судья может отказать в утверждении сделки, но если он дает свое согласие, то обязан, со своей стороны, исполнить ее условия.

Два самых известных преступника, заключивших сделку с правосудием,— Аль Капоне, который в 1931 году признал свою вину в неуплате налогов в обмен на снятие более тяжких обвинений и обещание прокурора требовать минимального наказания, и Джеймс Эрл Рэй, убийца Мартина Лютера Кинга, который в 1969 году признал себя виновным в обмен на согласие прокурора не требовать для него смертного приговора. Сделка Аль Капоне, однако, сорвалась из-за болтливости мафиози. Он так много говорил о сделке, что судья, председательствовавший на процессе, объявил, что не считает себя связанным ее условиями, и приговорил Аль Капоне к длительному сроку заключения.

По мнению противников таких сделок, они открывают широкие возможности для злоупотреблений. Например, нередки случаи, когда прокуратура буквально вымогает согласие обвиняемого на сделку, с самого начала выдвигая максимально жесткое обвинение. "Такое случается довольно часто,— говорит американский юрист Майкл Борн.— Особенно это характерно для тех штатов, где существует смертная казнь и где смертный приговор выносится автоматически в некоторых случаях. Тогда у прокурора появляется соблазн сказать обвиняемому: "Если ты не пойдешь на сделку, то я тебе предъявлю обвинение в преступлении, за которое полагается смертная казнь"".

История, которую любят приводить в пример противники таких сделок, была опубликована в одном из американских журналов для юристов. Одному человеку (имя его не раскрывается) было предъявлено обвинение в совершении убийства первой степени (убийство с отягчающими обстоятельствами; в большинстве штатов, применяющих смертную казнь, такое обвинение автоматически влечет за собой смертный приговор). Его адвокат посоветовал пойти на сделку с прокуратурой. Человека приговорили к 25 годам за убийство второй степени (убийство без отягчающих обстоятельств), и уже после вынесения приговора выяснилось, что в полиции ошиблись и арестовали не преступника, а его однофамильца.

Несмотря на обилие противников договора с обвинением, эта практика поддерживается подавляющим большинством судей и прокуроров. Более того, Верховный суд США заявил, что ее стоит применять максимально широко. Что, собственно, и делается. Причем не только в США, но и в других странах мира, где эта практика мало чем отличается от американской.

Другой формой сделки с правосудием является то, что в США называют превращением в свидетеля обвинения. Эта форма тоже подвергается нападкам противников, но к ней общество относится с куда большим пониманием. Суть в том, что в обмен на показания против сообщников подозреваемый получает "прокурорский иммунитет" — полное или частичное освобождение от ответственности. Сделка также заключается между обвиняемым и прокурором и должна быть одобрена судьей. После заключения сделки исполнение ее условий становится обязательным для всех ее участников. Правда, если у прокурора появляются новые улики, на основе которых он может добиться вынесения обвинительного приговора, сделка может быть расторгнута. В действительности такое происходит крайне редко — власти так дорожат этим институтом, что стараются его не компрометировать.

В свое время жертвой такой практики стали Этель и Джулиус Розенберг, обвиненные в шпионаже в пользу СССР. Один из проходивших по делу Дэвид Грингласс стал главным свидетелем обвинения в обмен на снятие всех обвинений с себя и своей жены, которая была курьером, передававшим секретную информацию советским агентам. Позже была широко распространена версия, что Грингласс оговорил Розенбергов, чтобы вместе с женой спастись от электрического стула.

Во время уотергейтского скандала прокуратура тоже широко пользовалась услугами Джона Дина, который давал показания против Ричарда Никсона и прочих замешанных в скандале лиц в обмен на краткосрочное заключение, которое правильнее было бы назвать домашним арестом.

Впрочем, самым известным обвиняемым, превратившимся в свидетеля обвинения, стал Сальваторе Гравано — знаменитый Сэмми Бык, один из ближайших помощников босса нью-йоркской мафии Джона Готти. В обмен на показания, которые помогли засадить Готти в тюрьму, Гравано получил полный иммунитет от уголовного преследования и был включен в программу по защите свидетелей.

Главная претензия противников таких сделок с правосудием заключается в том, что обвиняемый может оговорить кого угодно, лишь бы избежать наказания. "Для многих представляется аморальным, что иногда все дело строится на показаниях совершенно отвратительного типа, такого, например, как Сэмми Бык,— говорит нью-йоркский адвокат Пол Стайн.— Тем не менее в юридических кругах широко понимание того, что иногда это единственная возможность добиться успеха на процессе над организованными и сильными преступниками. Ни один из серьезных экспертов не станет спорить с тем, что благодаря этой практике удалось провести несколько успешных судов против мафии". Например, без такой сделки не удалось бы казнить самого ненавистного преступника Америки Тимоти Маквея, осужденного за теракт в Оклахома-Сити в 1995 году. Обвинение строилось в основном на показаниях его соучастников — Терри Николса, которому в обмен на это сохранили жизнь, и Майкла Фортьера, которого и вовсе приговорили к недолгому тюремному заключению, а после выхода из тюрьмы включили в программу по защите свидетелей. Правда, признает Пол Стайн, тот факт, что трое из четверки, проходившей по этому делу, стали свидетелями обвинения, серьезно укрепил сомнения в том, что справедливость восторжествовала: "Вряд ли когда-нибудь исчезнут подозрения, что, отправив на казнь Маквея, власти скрыли правду об этом теракте".

Сделки такого рода заключают не только отдельные физические, но и юридические лица. Один из самых ярких примеров — решение американской табачной компании Ligget Group Inc. в 1997 году публично признать факт того, что курение вызывает привыкание и приводит к заболеванию раком. Компания, кроме того, передала властям огромное количество документов, которые позже использовались истцами в делах против табачных компаний. Сенсационное заявление Ligget стало следствием договоренности с 22 штатами США. В результате сделки эти штаты отозвали свои иски против компании, в которых требовали выплаты компенсации средств, потраченных штатами на лечение людей, чье здоровье было подорвано курением. Компания, кроме того, пообещала сотрудничать с властями в аналогичных исках против других табачных компаний. Впоследствии примеру Ligget последовали многие компании, так или иначе замешанные в крупнейших корпоративных скандалах Америки. Например, когда в США начались судебные процессы над руководителями обанкротившейся энергетической компании Enron, свидетелями обвинения выступали представители аудиторских компаний и банков, согласившиеся давать показания в обмен на отказ от судебного преследования.

ВЯЧЕСЛАВ БЕЛАШ

Сотрудничество по-русски

В России чистосердечное признание и сотрудничество со следствием не всегда гарантируют смягчение наказания.

2 августа 2002 года Новосибирский облсуд приговорил брата олимпийского чемпиона по биатлону Алексея Тихонова Виктора к четырем годам колонии за подготовку убийства кемеровского губернатора Амана Тулеева. В расследовании решающую роль сыграли показания жителей Новосибирска Сергея Никанорова и Олега Харченко. В марте 2000 года они сообщили ФСБ, что получили заказ на убийство и $180 тыс. задатка от Тихонова. Несостоявшиеся киллеры избежали уголовного преследования.

30 марта 2004 года Мосгорсуд приговорил сопредседателя партии "Либеральная Россия" Михаила Коданева к 20 годам колонии за участие в подготовке убийства лидера партии, депутата Госдумы Сергея Юшенкова. Аналогичный срок получил исполнитель преступления Александр Кулачинский. Доказать их вину удалось благодаря "деятельному раскаянию" и сотрудничеству со следствием помощника Коданева Александра Винника, который получил 10 лет. При этом инкриминируемая ему статья "Посягательство на жизнь общественного или политического деятеля" предусматривала от 12 лет до пожизненного заключения.

8 апреля 2004 года Мосгорсуд приговорил к 20 годам колонии 22-летнюю ингушку Зарему Мужихоеву, задержанную с бомбой в кафе в центре Москвы. При разминировании погиб взрывотехник ФСБ. Приговор вынесен на основе вердикта присяжных, признавших Мужихоеву не заслуживающей снисхождения. Суд не учел, что подсудимая активно сотрудничала со следствием, выдав 13 участников группы, готовившей теракт, и раскрыв базу террористов в Подмосковье.

31 мая 2005 года Мещанский суд Москвы приговорил к 9 годам колонии (позже сроки сокращены до 8 лет) экс-главу НК ЮКОС Михаила Ходорковского и председателя совета директоров МФО МЕНАТЕП Платона Лебедева, обвиняемых в экономических преступлениях. Проходивший по делу бывший гендиректор АОЗТ "Волна" Андрей Крайнов получил 5 лет условно в связи с частичным признанием вины и сотрудничеством со следствием. На процессе он придерживался версии, что "в преступную деятельность" его вовлекли другие обвиняемые.

19 июля 2005 года горсуд Санкт-Петербурга признал Дениса Долгушина, бывшего телохранителя бизнесмена Олега Маковоза, виновным в организации покушения на шефа. Долгушин получил 8 лет условно, а его сообщники — от 7 до 11 лет тюрьмы. В обмен на смягчение наказания экс-охранник дал показания против Маковоза, которого следствие считает лидером братской ОПГ. На его свидетельствах строились дела о похищении бизнесмена Гейдара Иманова, убийстве криминального авторитета Рустама Равилова и покушении на депутата Башира Кодзоева. По первому Маковоз получил 10 лет колонии строгого режима, по второму оправдан присяжными, третье в июне 2007 года передано в суд.

8 марта 2007 года Мосгорсуд вынес приговор семерым участникам кингисеппской группировки, обвиняемым в совершении заказных убийств. Шестеро получили от 14 до 19 лет колонии строгого режима. Главный киллер Александр Иванов, для которого прокуратура за активное сотрудничество со следствием просила назначить наименьший возможный срок — 15 лет, приговорен к 13 годам. Он единственный дал признательные показания и назвал одним из руководителей группировки бывшего члена Совета федерации Игоря Изместьева. Его показания вместе с показаниями бывшего лидера группировки Сергея Финагина (его дело выделено в отдельное производство) дали возможность обвинить Изместьева в организации пяти убийств.

10 сентября 2007 года Мосгорсуд приговорил к пожизненному заключению главаря и двух киллеров ореховской ОПГ Олега Пылева, Олега Михайлова и Сергея Махалина. Суд не учел, что все трое активно сотрудничали со следствием и признавали свою вину. Обвинение было во многом построено на показаниях подсудимого Михайлова, которому следствие оформило явку с повинной. Прокуратура просила приговорить обвиняемых к срокам от 19 до 24 лет тюрьмы.

Признание — сила