Сталинизм сделал свое дело

Сталинизм сделал свое дело За последние несколько месяцев Ингушетия прочно заняла место нестабильного региона на Северном Кавказе. Первый президент РИ Руслан Аушев дает свою оценку ситуации в республике и вокруг нее в беседе с Абдуллой Дудуевым.

В первую очередь, ингушское общество и все, кто активно наблюдает за происходящим в регионе, хотят знать, как Вы оцениваете последние события в Ингушетии?
- Что тут скажешь? Только одно: ситуация, сложившаяся в Ингушетии, меня крайне тревожит. Не понятно одно: почему власти боятся выслушать народ? Если у людей есть вопросы, выслушайте их! Они же не совершают какие-то насильственные действия и у них есть полное право в соответствии законом высказать свое мнение. Проблемы есть и их надо решать. Положение настолько серьезно, что где ни окажешься, хоть в том же Нью-Йорке, послы европейских стран, особенно представители стран СНГ, и все спрашивают: «Что там происходит в Ингушетии?» С одной стороны, неловко там, в Америке, обсуждать эти проблемы, а с другой, что им скажешь. Ведь события и вправду не радуют, хвалиться нечем.

- На первый митинг, который состоялся 24 ноября прошлого года, вас ведь тоже приглашали? И на митинг 26 января этого года. Вы получали эти приглашения от организаторов?

- Я ничего не получал. Потом, откровенно говоря, я не митинговый оратор. Мое убеждение, что митинг - это когда все друг на друга кричат. Я не очень люблю кричать на кого-то и тем более, чтобы на меня кричали. Помню, когда в Назрани был митинг, в течение одного часа сменились три главы местной администрации. И каждые полчаса все кричали «Даваккха из, даваккха! («Убирайте его, давайте другого!») У меня это крепко засело в памяти: в тот день я понял, что с митингами лучше не связываться, можно опозориться. А потом, другой вопрос: ведь каждый митинг кто-то готовит. А я знаю одного из организаторов, его имя у всех на слуху...

- Вы считаете, что организаторы митингов преследуют свои личные цели?

- Если существуют нерешаемые исполнительной властью проблемы, связанные с социально-экономической ситуацией или еще какие-либо, люди имеют полное право выходить на митинг! Допустим, у кого-то похищен ребенок, сын, родственник, как же тут не протестовать? Мнения должны быть услышаны.

- Значит, подобную форму протеста людей вы все-таки поддерживаете?

- А почему нет? Это их право! Если соберутся всего 20 человек, они уже могут прийти и заявить свой протест. С какой стати власть должна это запрещать?

- Так, по-вашему, почему же она, тем не менее, всячески пресекает митинги?

- Боится чего-то.

- Чего?

-Не знаю, но мы же видим, что в современной Российской Федерации митинги вообще не приветствуются. Ни в Москве, ни в других регионах. Почему? Для меня это непонятно. Люди выходят на улицу, потому что, беспредел, чинимый в республике, довел, нет сил терпеть. Их никто не слышит - ни в парламенте, ни в электронных и печатных СМИ. Куда им еще идти? Беда в том, что отсутствуют представительные органы власти, которые могли бы вникнуть в проблемы этих людей. Вот отчаяние и гонит их на митинги. А режиму, этого как раз и не надо, куда важнее продекларированное благополучие региона. Что такое митинг? Шумное свидетельство, что в республике или городе не все в порядке. Начальству это ни к чему. Вот и вся причина.

- Критики нынешних ингушских властей говорят, что они вводят федеральное руководство в заблуждение, скрывают истинное положение дел. Вы верите в это?

- Нет. Федеральные власти все знают! Я читал интервью президента РФ Путина, ему досконально известно, что происходит в Ингушетии. Да это было бы и смешно, если бы он не знал, какие силы там действуют и что происходит. Там столько федеральных органов власти, на такую маленькую республику! Они ежедневно, ежечасно обо всем докладывают в центр. Но дело в том, что федеральную власть в целом устраивает нынешняя ситуация в Ингушетии и на Кавказе. Кто бы ни пришел, хоть я, хоть тысячи таких, как я, и что бы мы и сказали, они преспокойно заявят, что все там приходит в норму, вот только осталось решить кое-какие социально-экономические вопросы.

- Следовательно, они довольны таким положением дел?

-Ну, они же сами так говорят. Ведь главный вопрос, который должен быть поставлен – действуют на территории Ингушетии законы РФ или не действуют? Только посмотрите, что творится: у каждого ингуша хоть кого-то из родственников забирали. Таких случаев множество, механизм отработан: люди в масках являются в дом, кого-нибудь забирают и увозят неизвестно куда. По каким законам все это делается? В Уголовно-процессуальном кодексе, в той же конституции записано: арестовать гражданина можно, только имея на то санкцию, полученную в соответствии с законом. К задержанному допускается его адвокат, выясняются все обстоятельства и только, если вина доказана, осужденного привлекают к уголовной ответственности. Но сейчас все иначе: человека хватают, увозят, родственники его ищут по всему Кавказу, не могут найти, да и кто увез, тоже неизвестно. Так, кто угодно может надеть камуфляж, маску, ворваться в дом и обвинить любого человека в бандитизме, во всех грехах. И расстрелять, уничтожить. Естественно, люди требуют, чтобы на территории республики Ингушетия действовала законность.

- Какой выход Вы видите из этого положения?

- Привести все в соответствие с законом.

- А кто должен контролировать соблюдение закона, когда его нарушают те, кто призван охранять его?

- Ну, понятно, что сегодня все зависит от федерального центра. Вертикаль-то выстроена. Все должна сделать федеральная власть, местная власть не в состоянии ничего изменить…

- Насколько можно судить по общению с людьми в самой Ингушетии, здесь в Москве и по различным соцопросам, ваш авторитет очень высок, может быть, даже выше, чем во времена вашего президентства. Многие ингуши говорят, что вы не имеете права оставаться в стороне.

- Вы знаете, все эти годы с тех пор, как я ушел с президентского поста, наполнены домыслами, мол, это Аушев накаляет обстановку. Я, действующей власти сразу сказал: «Вы пришли, вот вам республика». Если помните, я за себя не агитировал, агитировал за другого кандидата… Тогда многие приветствовали новую команду. Она законна, большинство ее признало, теперь надо с ней жить, какой бы она ни была. Если я сегодня стану ее критиковать, опять скажут: вот сидит Аушев в Москве и жаждет снова придти к власти. Вы знаете, как это легко делается: меня обвиняли, теперь обвиняют Гуцериева, что мы подогреваем ситуацию. Я никого не подогреваю. По истечении своего президентского срока я ушел с поста добровольно. Да и изначально туда не слишком рвался.

- А Вам не кажется, что Вы могли бы сыграть, скажем, посредническую роль между властями Ингушетии и людьми, которые протестуют против произвола силовиков?

- Никто сегодня не будет слушать ни меня, ни этих митингующих. Вертикаль власти рассчитана совсем не на то, чтобы прислушиваться к возражениям граждан. Это всюду так - и в Москве, и в Ингушетии, во всей России.

- Так получается безвыходная ситуация?

- Безвыходная или нет, но она такая, какая есть. Сегодня Кавказ – особая проблема для РФ. Все, что начиналось с Чеченской республики, сейчас распространяется по всему Кавказу. Вот к чему мы пришли. Об этом тысячу раз говорено с тех пор, как ушел с президентского поста, - и вам, и в прочих интервью. Но кого это интересует? Да никого! Еще раз повторяю: все прекрасно все знают!

- Ну и как дальше будет развиваться обстановка?

-Трудно прогнозировать. Хорошо, если она будет развиваться мирным путем. Но такой гарантии нет. Считаю большой ошибкой, что после митинга начались аресты этой молодежи. Нельзя же злить…

- Арест вашего родственника Макшарипа Аушева связан с вами?

- Нет. Там не только он, там много моих родственников. Кого ни копни, каждый из них мне родня, хоть с того боку, хоть с этого. Аресты Макшарипа Аушева и остальных - это для властей иллюзия решения проблемы, так они это дело понимают. Чтобы обойтись без диалога, одной силой.

- Существует еще такой взгляд: если власть подавляет акции протеста, не прислушивается, арестовывает их организаторов и участников, то не следовало подставлять людей, выводя на митинг.

- Организаторы должны предполагать все последствия подобных акций. И Макшарип Аушев, мой двоюродный брат, я уверен, осознанно шел на этот шаг, как и все, кто был за ним. После всего, что было здесь, в Российской Федерации, в Москве, неужели не понятно отношение властных структур к митингам?

- Тогда целесообразно ли проводить такие акции?

- Народ не должен отказываться от права высказать свое мнение. Только непонятно, кто устроил провокации, бросая бутылки с зажигательной смесью. Среди митингующих, которые пришли, чтобы заявить о своей позиции и задачах, всегда могут затесаться несколько негодяев, которые специально будут затевать беспорядки, вплоть до стрельбы.

- Вопрос: что делать, когда чуть не каждый день кого-то забирают вооруженные люди в масках? Вчера забрали соседа, кто знает, завтра, не настанет ли мой черед. Ведь это не военное положение…

- Я же и говорю: это не только ингушская ситуация. Это способ, каким федеральный центр пытается решать проблемы всего Северного Кавказа.

- Многие считают, что дела в Чечне сейчас обстоят намного лучше, чем в Ингушетии…

- Это кому как представляется. Один так считает, другой эдак. Я по-своему считаю… При советской власти в Чечено-Ингушетии были тишина и спокойствие, это сильнейшая власть была. Потом, в 91-ом, так рвануло, что… Ведь главный вопрос в том, на чем все стоит. Если на силе, это в любом случае плохо. На силе и страхе все время держаться невозможно, тем более в наших регионах. Надо налаживать диалог с народом. Но если кто-то хочет призвать к вооруженному восстанию, это не я. Я- против. Подобными призывами мы только погубим всех, кто там еще остался.

В то же время парламент работает, правительство работает, люди работают. Сколько людей вышло на митинг? 500 человек максимум. А скольких коснулась сегодня трагедия? Вот и думайте. Болеет общество, оно глубоко неблагополучно. Есть люди, которые это чувствуют, думают об этом, переживают. Им не все равно. А остальным наплевать: лишь бы меня не коснулось, а там хоть трава не расти… Вот такой вопрос: те, кто работает в МВД, они все жители Ингушетии, как же они могли бить этих мальчишек на митинге? А ведь били, еще как. Их ничто не остановило. Это о многом говорит. Все!

- Вам не кажется, что идейный подъем, который владел ингушским обществом в девяностых годах, сегодня напрочь отсутствует?

- Как в российской федерации, так и в Ингушетии сталинизм сделал свое дело. Страха нагнал такого, что он и поныне еще до конца не выветрился из сознания. Слишком глубоко засел в людях.

- Вы служили в Советской армии во времена, когда 23 февраля отмечали, как День Советской Армии. Теперь его переименовали в День Защитника Отечества. Вы принадлежите к народу, который был депортирован 23 февраля. Это для Вас праздник или День Скорби?

- Я не собираюсь заниматься популизмом и отказываться от 90-летия Советской Армии ВМФ. Для меня годы, проведенные в армии, вполне осознанные. Они многому научили, многое дали и я ими горжусь. Тысячи генералов, офицеров, солдат, многие из которых прошли застенки НКВД, ГУЛАГа, не виноваты в том, что сделал Сталин и сталинизм, не только с вайнахами, но и с другими народами. Дело депортации для всех нас жестокий урок (вопрос большой и отдельной темы), а скорбью никого и ничему не научишь.