Мухарбек Аушев: Теперь Ингушетия, можно сказать, на границе с Америкой

С прошлой пятницы в Ингушетии проводится контртеррористическая операция, начало которой многие наблюдатели восприняли как превентивную меру, принятую властями против митинга протеста 26 января. Своими соображениями о природе кризиса в Ингушетии с обозревателем «Времени новостей» Иваном СУХОВЫМ поделился бывший депутат Госдумы от этой республики, член «Единой России» Мухарбек АУШЕВ.

-- Что сейчас происходит в Ингушетии?

-- Я бы сказал, что это борьба за президентское кресло. Вопрос встал в конце 2006 года, когда Михаил Гуцериев (экс-глава нефтяной компании «Русснефть», в 2007 году уехал за границу под угрозой уголовного преследования. -- Ред.) сблизился с Муратом Зязиковым. Гуцериев фактически стоял за освобождением похищенного боевиками тестя Зязикова Магомеда Чахкиева. После выборов президента Ингушетии в 2002 году у Гуцериева с Зязиковым не было точек соприкосновения. Но в 2006 году он вмешался и помог. Разумеется, Гуцериев сам не ползал по лесу и не искал боевиков, которые похитили президентского тестя. Но когда тесть был освобожден, судя по всему, за выкуп, Гуцериев оказался рядом с Зязиковым, и между ними начались серьезные контакты, в том числе и на тему возможной передачи власти.

-- Между Зязиковым и Гуцериевым?

-- Да. Поскольку уже тогда было очевидно, что сам Гуцериев не устраивает федеральный центр, они определили фигуру Билана Хамчиева (теперь единственный избранный от Ингушетии депутат Госдумы. -- Ред.). Для него нужно было место. В январе 2007 года Зязиков объяснил руководству «Единой России», что моя фигура в качестве руководителя республиканского отделения партии его не устраивает и он сам хочет возглавить отделение. Фактически нас с Зязиковым столкнула эта бригада, которая сейчас «мочит» президента Ингушетии.

-- А у вас с Зязиковым были хорошие отношения?

-- Ровные, хотя мы и боролись на президентских выборах 2002 года. Первый холодок появился в 2003 году, когда я шел в Думу. Но к апрелю 2007 года стало ясно, что моя кандидатура на место в будущей Думе и на место руководителя партии в Ингушетии не проходит, а меня будут дискредитировать. Перед первым митингом, 24 ноября 2007 года, они изображали, что это моя инициатива, говорили людям, что я обещал поддержку. А я принципиально с лета не ездил в Ингушетию. Один раз на полчаса заехал из Владикавказа к себе во двор -- и сразу же уехал. А потом устроил себе турне по Юго-Восточной Азии.

-- Но с весны до митинга 24 ноября прошла целая "эра": Зязиков сменил вас у руля ингушской «Единой России», а Гуцериев бежал за границу. Кстати, его проблемы могут быть как-то связаны с ингушской ситуацией?

-- Нет, это другие дела. Когда Гуцериев ушел за кордон, ему точно стало не до Ингушетии. И в этой команде не осталось, кому платить за место.

-- За место депутата Госдумы?

-- За место президента Ингушетии. Зязиков регулярно говорит, что он сам будет определять своего преемника. Это можно понимать как предложение не "бегать в Кремль" платить двойную цену, а решить вопрос внутри республики. Но Гуцериев уехал, и оказалось, что платить некому. А желание занять место президента Ингушетии сохранилось. При этом Хамчиев вроде бы ни в чем не участвует, ему создается позитивный и созидательный образ. Он избирается в Госдуму, прилетает в Ингушетию вместе со Степашиным (Сергей Степашин, глава Счетной палаты РФ. -- Ред.). Вместо Хамчиева на баррикады выходит Магомед Евлоев, хозяин оппозиционного сайта Ингушетия.ru.

-- Очень популярный ресурс.

-- Да, даже в Кремле читают. А на самом деле все их заячьи спектакли планируются в Дубае. Но рушатся, как митинг, который «сдулся» после 20-минутного телеобращения муфтия республики.

-- То есть вы хотите сказать, что митинг 26 января, который все же собрал несколько сотен человек, не выражал реальных протестных настроений, а был специально организован для дискредитации Зязикова?

-- Похоже. Там была в основном молодежь, которой пообещали новый мобильник. Организовано все было несерьезно. Они могли бы позвать людей не только на площадь Согласия в Назрани, чтобы митинги прошли во всех селах, но они этого сделать не смогли. Митинги в любом случае ни к чему не приведут: во-первых, ингуши слишком хорошо помнят, до чего они довели в начале 90-х, а во-вторых, Зязикова под давлением толпы никто не снимет, это принципиальная позиция Путина. Он ее проявил в Осетии, когда после Беслана люди на митингах требовали отставки Дзасохова (Александр Дзасохов, экс-президент Северной Осетии. -- Ред.), и в Карачаево-Черкесии, где толпа ворвалась в президентский дворец и требовала ухода Батдыева (Мустафа Батдыев, действующий президент Карачаево-Черкесии. Речь идет о волнениях в Черкесске осенью 2004 года.-- Ред.).

-- Проблемы у Зязикова явно обострились летом 2007 года. С чем это связано?

-- Зязиков был избран в политсовет региональной «Единой России» только со второй попытки, после моего личного обращения к делегатам. Затем уже избранный политсовет отказался утверждать его секретарем и даже сделал запрос в ФСБ, является ли он действующим офицером и может ли действующий генерал ФСБ состоять в какой-либо партии. Ответа не последовало. Результаты конференции отменили, изменили и состав политсовета. Но когда в июне 2007 года Зязикова не избрали на республиканской конференции «Единой России», это был шок. Многие подумали, что дана команда его "мочить". На самом деле я просто попросил участников голосовать, как велит совесть. Результат был предсказуем. Мурат явно преувеличил в своих отчетах экономические успехи, говорил о миллионах квадратных метров жилья, которых никто не видел. Сначала это казалось смешным, но потом стало очень сильно раздражать людей.

-- Сейчас президент Ингушетии, видимо, рассматривает успех «Единой России» на думских выборах как свой личный успех и козырь в общении с Москвой. Но и после выборов ему явно приходится играть «от обороны».

-- Это сомнительный успех. Всем очевидно, что 99% явки -- неприличный результат. Таких показателей просто не бывает без фальсификаций. Зязиков фактически испачкал эти выборы.

-- Но в Чечне был еще более «яркий» результат.

-- Да, но в Чечне совсем другая ситуация. Рамзан Кадыров реально работал на этот результат. Он специально просил людей прийти на выборы и проголосовать, хотя мог бы этого и не делать. Он и в не самые лучшие времена выводил на улицы десятки тысяч людей в майках с портретом Путина. Он прошел сложный путь -- от страха, который к нему испытывали в Чечне, через уважение к реальному восторгу. Ему поверили люди, когда он сам выводил их на восстановительные работы в ночную третью смену и заставлял военных выставлять охрану по периметру, и военным ничего не оставалось. Результат в Чечне вопросов не вызвал. А Ингушетия оказалась едва ли не единственным местом, где возникли претензии к итогам голосования. Это поставило под сомнение качество выборов по всей стране. Хотя в Ингушетии вполне можно было этого позора избежать.

-- Как?

-- Я еще в 2006 году предложил объединить списки Ингушетии и Северной Осетии. Было бы два депутата от двух республик. Мамсуров (Таймураз Мамсуров, глава Северной Осетии. -- Ред.) дал добро, он понимал, какие может выкрутить из этого политические дивиденды: сразу же прекратились бы все разговоры о том, что осетины препятствуют урегулированию осетино-ингушского конфликта. В этом случае, даже если бы в Ингушетии «Единую Россию» поддержали бы 40%, они просто растворились бы в осетинском электорате.

-- А осетинский электорат стал бы голосовать за ингушского кандидата?

-- Стал бы. Горизонтальных связей полно. У меня много друзей, есть родственники в Осетии.

-- Предположим, в Москве не вполне довольны этим скандалом с результатами на выборах. Но ведь сложно отрицать, что Мурат Зязиков выполнил задачу, которая перед ним ставилась, когда он занял свой пост: обеспечить возможность работы в Ингушетии федеральных силовых структур и размещения войск постоянной дислокации. Структуры работают, войска стоят.

-- Мы не можем точно сказать, какая перед ним ставилась задача. Да, время изменилось -- когда-то мы были частью советской чечено-ингушской автономии, находившейся в глубине большой страны, далеко от государственной границы. Теперь Ингушетия, можно сказать, на границе с Америкой, совсем рядом с родовыми ингушскими башнями летают (на территории Грузии. -- Ред.) вертолеты «Апач». С другой стороны, грубые, неумелые спецоперации федеральных силовых структур раздражают население и часто становятся дополнительным фактором нестабильности. Если бы они все вычистили за один день, было бы гораздо спокойнее. Но на то, чтобы создать агентурную сеть, выследить боевика, уходит время. В итоге федералы работают динамично, почти каждый день. Люди возмущены не тем, что они воюют с боевиками, а насилием, которым эта борьба сопровождается, и исчезновениями задержанных. Людям непонятна пассивность руководства республики, которое не способно обеспечить их безопасность. Тем более что когда проблемы возникают у семьи президента -- пропадает, например, тесть или дядя, -- вся милиция и все военные мгновенно "встают на уши" и начинают искать.

-- В чем выход? Военные должны прекратить работать?

-- Они должны отказаться от ермоловского подхода. Ингушетия ни одного дня не воевала на стороне сепаратистов против федералов. Надо аккуратно выходить на этих боевиков -- так, как это делал Ахмат Кадыров и как делает Рамзан. Чтобы они сдавались под надежные гарантии.

-- И шли в милицию, как в Чечне? В Ингушетии пока наоборот -- среди боевиков есть бывшие милиционеры.

-- Я бы сказал, что их там более чем достаточно. Нет, не надо в милицию.

-- Пусть землю пашут?

-- А они и пашут. Все они чем-то занимаются днем, а ночью достают автомат или идут устанавливать фугас. Для того чтобы убедить их больше этого не делать, руководитель республики должен иметь гарантированные центром полномочия. Должна быть предоставлена возможность сдаться -- в той же Чечне это делалось несколько раз. А потом -- "кто не спрятался, я не виноват". Сейчас пойманным боевикам инкриминируют участие в нападении на Назрань в июне 2004 года. Но в принципе затея достать всех, кто участвовал в этой акции, имеет отрицательный кпд. Особенно когда заезды федералов делаются с осетинской стороны: все сразу начинают кричать, что это делают осетины. Силовики должны работать, но их задачи должны быть определены иначе. Центр заинтересован в максимальном снижении всех рисков.

-- Много ли боевиков в Ингушетии?

-- В атаке в июне 2004 года, которой командовал Басаев, участвовали 500--600 человек. Для такой маленькой республики это много.

-- Но там были и чеченцы.

-- Очень мало. Это все фигня про «интернациональный сброд». Если бы они не были местными, они не смогли бы так мгновенно исчезнуть.

-- Что ими движет? Радикальный ислам?

-- Я думаю, основная масса завязана на деньги. Человека просто заманить, предложив ему 100 долл. за фугас.

-- Кто платит?

-- Тот, кто заинтересован в нестабильности. А вообще часто получается, что они финансируются за счет государственного бюджета.

-- Как это?

-- Очень просто. На Северном Кавказе, если ты идешь на государственную должность, ты должен дать взятку. Денег у тебя нет, поэтому идешь к соседу и говоришь: «Ибрагим, дай мне в долг, я верну, когда отработаю». Ибрагим отвечает: «Хорошо, Ваха». Он знает, что Ваха на хорошей должности эти вложенные деньги быстро отобьет. Но одного Ибрагима мало, Вахе надо обойти много людей. Пока состоится назначение, все уже знают, что он собрал деньги, в том числе и боевики. И в какой-то момент они подъезжают к нему и говорят: «Устроился? А мы делаем джихад. Плати!»

-- И приходится платить?

-- А что остается?

-- Для того чтобы справиться с подпольем, мало найти боевиков и либо легализовать, либо ликвидировать их. Может ли Ингушетия, по социально-экономическим показателям отстающая от многих регионов даже на проблематичном Кавказе, рассчитывать на какие-то экономические успехи?

-- Хороший позитивный сдвиг наступил бы, если бы Ингушетию удалось поднять хотя бы на уровень соседей -- Чечни, Северной Осетии. Сейчас стало очень хорошо видно, что кавказские республики развиваются настолько, насколько это нужно их руководителям. Рамзан Кадыров рассматривает развитие Чечни как свой личный проект, Арсен Каноков тоже хочет, чтобы Кабардино-Балкария росла. Это «упакованные» люди, для которых работа в регионе не источник дохода, а решение амбициозной творческой задачи. Ингушетии тоже нужен самодостаточный руководитель, который не станет качать деньги из бюджета.

-- Даже самый хороший руководитель не справится с регионом, если у региона нет хоть каких-нибудь точек роста. В Ингушетии они есть?

-- Есть. Это сельское хозяйство, это малый и средний бизнес, который нуждается в поддержке. Кроме того, Ингушетия, к сожалению, очень закрытый регион, в котором люди просто не знают об образовательных и профессиональных возможностях за его пределами, в других регионах России. Многие уезжают в поисках работы, почти в каждой семье есть люди, работающие за пределами Ингушетии. Но если этот процесс разумно организовать, он мог бы приносить гораздо большие доходы. Республика могла бы подумать хотя бы о людях, приехавших работать в Москву и Петербург, но не имеющих элементарной крыши над головой. Что мешает купить или даже построить для них несколько общежитий?

-- Вы считаете, что это возможно сделать за республиканский счет при том уровне дотационности, который сегодня существует?

-- Думаю, что если вывести из тени налоги, которые могли бы собираться в Ингушетии, денег хватило бы на многое. Да, на Кавказе есть проблема малоземелья. Но почему бы, например, не выкупить брошенные хозяйства, которых полно в средней полосе, в пределах Золотого кольца? Пусть республике принадлежит 51%, и 49% -- тем, кто будет их поднимать и развивать.

-- В Ингушетии республике принадлежит нефтедобывающий комплекс. Власти соседней Чечни готовы многое отдать, чтобы обладать такими же правами на имеющуюся там нефть. Может ли добыча нефти обеспечить рост ингушской экономики?

-- В Чечне добывают 2 млн тонн в год, а в Ингушетии, при разумном подходе к производству, можно добывать 100 тыс. тонн. Не так уж мало, но это цифры разного порядка. Сейчас после долгого кризиса нефтекомплекс управляется более или менее разумно. Но в любом случае нет смысла рассуждать о переработке -- нефтеперерабатывающий завод может быть рентабельным начиная с 3 млн тонн. Маленькие заводы, которые ставят в Ингушетии, просто технически не способны производить качественный продукт.

-- Периодически возникает идея объединения Ингушетии с Чечней. Как вы к ней относитесь?

-- Укрупнение скорее всего неизбежно. Рано или поздно такие решения будут приниматься, и в этом нет ничего особенного. Посмотрите на размеры кавказских республик и на количество чиновников высшего регионального уровня: зачем держать трех горничных в трехкомнатной квартире? Но если спросить людей в Ингушетии, то сейчас они не готовы ни с кем объединяться. А если бы им предложили выбор -- объединиться с Чечней или с Северной Осетией, многие, как это ни покажется странно, предпочли бы Осетию.

-- Ситуация в Пригородном районе не помеха?

-- Она наоборот могла бы быть разрешена таким объединением. Настаивать на пересмотре административной границы, как это делается сейчас, бессмысленно -- осетины получили в прошлом году соломоново решение Конституционного суда России. Они опротестовали две статьи по территориальной реабилитации в федеральном законе о реабилитации репрессированных народов. Суд эти статьи сохранил -- и Мурат Зязиков представил это как важную победу. Но при этом президент Ингушетии ничего не сказал о том, что тот же суд жестко привязал эти статьи к Конституции России, по которой для любого изменения границы необходимо согласие обоих соседей. Осетины такого согласия не дадут.

-- А на объединение дадут?

-- Не исключено. С 1992 года (год вооруженного осетино-ингушского конфликта вокруг Пригородного района. -- Ред.) вся политика в Осетии строилась на том, кто как вел себя во время конфликта. В Ингушетии в последние годы власть тоже создавала себе героический имидж на фоне ситуации в Пригородном районе. А на самом деле люди там спокойно живут и говорят: "Оставьте нас в покое". Конечно, многое сломал Беслан. Но любой конфликт рано или поздно кончается миром. В войне с Германией Советский Союз потерял больше 20 млн человек. А сейчас немцы -- наши лучшие друзья в Европе. Почти все беженцы из Пригородного уже возвращены. Можно сказать, что это уже внутреннее дело Осетии. Да и Мурат Зязиков уже докладывал, что поручение Путина об урегулировании последствий конфликта выполнено.