«Шультес» Бакурадзе

Фильм начинающего режиссера, лаконичный и жесткий, неожиданно победил именитых соперников

У Аки Каурисмяки город Хельсинки тоже оказывается чем-то вроде безымянного общего места, где все скукожилось и поблекло от безликой монотонной рутины. Его обитатель Койстинен видит в темном небе шесть неоновых букв уличного гриля вместо северного сияния. «Огни городских окраин», как и «Шультес», показывают фрагмент «бытия кое-как». Но даже в самом бесцветном пересказе фильм Каурисмяки будет похож на балладу или жестокий романс. В нем всегда удобный момент, чтобы зазвучало танго и аккордеон.

У Бакура Бакурадзе такое непредставимо, и пространство отчуждено от человека до последней степени. Безвидные торговые точки, подъезды, киоски с едой — этого вполне достаточно для того уровня урбанизации, когда любой горожанин становится человеком-автоматом, «включает Койстинена». Или Шультеса.

Каурисмяки еще в 1995 году, закончив фильм «Береги свою косынку, Татьяна», заявил: «Своим фильмом я прощаюсь с Финляндией в том смысле, что страна, которую я любил, исчезла. Современная жизнь принесла прогресс, но разрушила культуру и человеческие чувства, и никто, похоже, об этом не жалеет». Бакур Бакурадзе, сняв «Шультеса», мог бы сказать все то же самое, но это не его стиль, он выражается жестче и лаконичнее.

Может, лучшее в фильме то, что режиссер понимает, что он не должен называть вещи своими именами, что необходимо просто смотреть на них под определенным углом. Он и смотрит немигающей камерой на простые движения, не отводит глаз. Единственный вопрос, который хочется задать одаренному умному режиссеру, почему он не пошел дальше честного арт-хауса и не задался вопросом, что же доводит людей до состояния Шультеса.

«Кинотавр»