Обвал на Уолл-стрит может нанести американской экономике непоправимый ущерб. Как этого не допустить?

Первую декаду октября банковская система балансировала на грани коллапса. Крупные вливания капитала, кажется, помогли банкам удержаться на плаву. Но эти вливания не спасут экономику от кризиса.

Завтрашний день сулит бизнесу мало хорошего. Бум закончился, и обвал цен на жилье, уничтоживший сотни тысяч рабочих мест в строительстве и риелторском бизнесе, не повернуть вспять. И все будет ухудшаться. На продажу пустующих домов, оказавшихся не по карману своим владельцам, уйдут годы. Потребуется время и на то, чтобы банки избавились от навеса «ядовитых», некачественных активов. Утраченное доверие тоже восстановится не быстро.

Чего нам точно хватает в эти трудные дни, так это гневных тирад и филиппик. На левом фланге только и говорят, что об усилении регулирования и увеличении госрасходов. На правом заговорят о том же самом, если Джон Маккейн проиграет президентские выборы. И демократы, и республиканцы согласны с тем, что американцы хотят большей защищенности — идет ли речь о здравоохранении, достатке или занятости. Для многих разворачивающийся кризис стал последней каплей. Некоторые европейцы с мелодраматическим пафосом твердят о том, что капитализм доживает последние дни в своих последних оплотах — в основном в Великобритании и США.

Правы ли они? Вся американская культура основана на стремлении к решению сложных задач, исследованиям, поиску и открытиям. И нынешняя рецессия вряд ли это изменит. Так что американцы не станут требовать большей защищенности любой ценой. В прошлом веке некоторые европейские страны делали шаги в этом направлении. При Муссолини итальянская экономика подверглась огосударствлению и жесткой регламентации. Когда этот эксперимент только начинался, люди не представляли себе, что за социальную защищенность придется платить утратой экономического динамизма, отупляющими условиями труда и беспрецедентным уровнем безработицы.

Еще одно заблуждение состоит в том, что регулирование всегда увеличивается после потрясений и сжимается с ростом самоуверенности на новом витке экономического подъема. На самом деле за последние, весьма благополучные экономически, 20 лет бремя регулирования в США серьезно возросло. Финансовый сектор, например, столкнулся с жесткими требованиями к капиталу, сформулированными в Базельском соглашении 1988 года (а на подходе новые требования, так называемый «Базель II»), и с противоречивыми требованиями 2007 года об оценке активов на балансах банков по текущим рыночным ценам. Кроме того, если бы политики увеличивали регулирование и расходы всякий раз, когда дела шли вкривь и вкось, экономика давно была бы уже зарегулирована с ног до головы и всякая активность в частном секторе прекратилась.

Но более всего нелеп миф о том, что политики — и экономисты — способны найти компромисс между стабильностью и инновациями. В реальном мире никто и никогда не может достоверно сказать, как та или иная новая мера регулирования скажется на стабильности или инновациях. Несомненно, некоторые меры способны и упрочивать стабильность, и поощрять инновации. Запрет на торговлю экзотическими деривативами мог бы и укрепить устойчивость финансовой системы, и стимулировать настоящие инвестиции. В любом случае нам известно, что чем больше инноваций, тем больше новых рабочих мест, тем больше стабильности и защищенности.

Можно ли сделать что-нибудь полезное сейчас? Очевидно, что кризис предоставляет нам драгоценный шанс продуктивно реформировать финансовый сектор. Одна из вопиющих проблем — несменяемость гендиректоров, демонстрирующих сомнительную лояльность владельцам своих компаний. Банкиры пускались во все тяжкие, лишь бы акции их банков котировались выше, чем у конкурентов. Чарльз Принс из Citigroup признавал, что не мог выйти из этой гонки до тех пор, пока в ней участвовали другие. Руководители банков соразмеряли доходность своих операций не с рисками, что было бы в интересах акционеров, а с ожидаемой доходностью других банков, невзирая на риски. А поскольку доходность банков падала, акционерам приходилось мириться со все большими рисками, что негативно сказывалось на котировках. Возможно, все кончилось бы не столь плачевно, если бы владельцы банков собрались с силами и скинули своих гендиректоров или, по крайней мере, вели себя достаточно решительно, чтобы у топ-менеджеров не оставалось иллюзий насчет безропотности акционеров. Нам необходимо изучить вопрос, как вернуть корпоративное управление в банковской сфере на достойный уровень. Возможно, наилучшим выходом стал бы возврат банков к модели частной фирмы, а не публичной компании, которой владеет целый сонм акционеров.

Другая проблема в том, что люди, принимающие решения, оказались абсолютно не готовы к случайностям. Даже к таким, с которыми приходилось сталкиваться в прошлом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы смекнуть, что процентные ставки могут вернуться на более высокий уровень, что цены на жилье в реальном выражении были процентов на 40 выше исторической нормы и что относительно небольшое количество дефолтов по ипотеке — временное явление. Наши банкиры словно забыли о том, что вариантов всегда несколько и что следствие многовариантности — это «неопределенность» (если воспользоваться термином известного чикагского экономиста Фрэнка Найта), без которой не было бы такой инновационной экономики, как американская. Мы должны выработать для наших финансовых институтов такие правила, чтобы при ведении бизнеса они всегда в явной форме учитывали, что сценариев всегда несколько и что одни ведут к успеху, а другие — к провалу.

Наконец, банковская отрасль в значительной степени утратила квалификацию, необходимую для кредитования инновационных предприятий, как это было в золотом веке американского и европейского капитализма. Наша банковская отрасль должна быть переориентирована на обслуживание потребностей бизнеса. Президент Калвин Кулидж когда-то объявил: «Главное дело американского народа — это бизнес». Сейчас это не так. Послушать наших политиков, главное дело Америки теперь — владеть недвижимостью.

Трудно поверить, что до этого дошли политики в стране Джефферсона, Гамильтона, Линкольна и Теодора Рузвельта. Чтобы рядовые американцы и дальше получали вознаграждение, удовлетворение, вдохновение и радость от участия в бизнесе, им требуется правительство, которое неравнодушно к динамизму и открытости американской экономики. Возможностей для созидательных реформ предостаточно. Поразительно, но факт: хваленые венчурные капиталисты, символ экономического динамизма Америки, — это крохотная «кустарная промышленность», сосредоточенная в Кремниевой долине. Правительство могло бы поддержать ее развитие. Следует также поднять уровень занятости среди неблагополучных групп населения, представители которых часто оказываются за решеткой из-за невозможности реализовать себя по-другому. Я давно призываю федеральное правительство выплачивать крупным компаниям субсидии за каждого низкооплачиваемого работника, которого они нанимают, и предложение сенатора Барака Обамы о субсидии в $3000 за каждого нанятого работника я воспринимаю как шаг в правильном направлении. Политики, как и бизнесмены, должны заняться делом.

Вперед, к победе капитализма!