Филолог Дэвид Кристал раскрыл секреты риторического мастерства Барака Обамы

Избранному 4 ноября 2008 г. президенту США Бараку Обаме предстоит вступить в должность 20 января 2009 г.; за этот период он уже успел отметиться в некоторых сферах как «первый» и «самый». Например, он первый (избранный) президент, который еженедельно транслирует свои обращения на весь мир через Интернет. Он фактически в рекордные сроки собрал себе административную команду, причем на каждом этапе он сообщал имена своих избранников и подробно комментировал выбор. Наконец, Обама пользуется репутацией одного из крупнейших в современном политическом мире ораторов, - которая начала складываться еще задолго до его избрания. Но после выступления с «Победной речью» 4 ноября 2008 г. (русский перевод можно посмотреть здесь) его ораторская слава выросла практически до небес.

Дело даже не в том, что – как многие с удивлением отмечали – избранный президент способен сходу строить синтаксически правильные сложные предложения. Важно то, как он произносит речи и, главное, как эти речи построены.

«Победная речь» имела огромный резонанс в массах, а филолога Дэвида Кристала она впечатлила настолько, что он опубликовал в своем блоге подробный ее анализ с точки зрения стилистики. «Когда он <Обама> начал, - пишет Кристал, - я сказал жене “Он не справится”». Речь начиналась огромным периодом (в 41 слово не считая артиклей) с большим количеством придаточных: «Если остались люди, которые всё еще сомневаются, что Америка – это место, где всё возможно; которые всё еще не уверены в том, что мечта наших основателей жива и в наше время; которые всё еще не верят в силу нашей демократии, - сегодняшний вечер стал вам ответом». Но с этой фразой Обама справился блестяще, сорвав в конце шквал аплодисментов. Как ему это удалось? Дело в устройстве предложения и в том, как это предложение произнесено (сюда входят интонация, паузация, а также общая манера держаться).

Как заставить людей с легкостью воспринять предложение из 41 слова? «Прежде всего, - объясняет Кристал, - нужно по возможности выражать основные идеи сериями из трех компонентов». Именно три придаточных, начинающиеся с «которые…», мы находим в этом предложении. «Трехчастность» при грамотном применении вообще украшает речь – Черчилль, например, пользовался этим приемом с большой виртуозностью.

Далее, смысловых единиц в каждом из блоков не должно больше семи: по данным психолингвистики, это максимум, который среднестатистический слушатель может усвоить в один прием. Все три придаточные «которые…» этому требованию соответствуют; кроме того, они все следуют одной и той же структурной модели, которая украшает речь и облегчает восприятие.

Здесь важно не переусердствовать, иначе пропадет весь эффект. Поэтому следующая фраза строится уже иначе – на парных элементах: «Этот ответ – в очередях людей, стоявших вокруг школ и церквей в таком количестве, какого еще не видела наша страна; в том, как эти люди – многие из них впервые – ждали по три часа и по четыре часа, - потому что они верили, что на этот раз всё изменится, что на этот раз их голоса могут всё изменить». Можно было бы обойтись и без этих параллелей, но с ними всё звучит гораздо более весомо.

Следующий пассаж, по мнению Дэвида Кристала, был со стилистической точки зрения одним из самых небезопасных в речи: длинное перечисление. «Это ответ, который дали молодые и старые, богатые и бедные, демократы и республиканцы, черные, белые, латиноамериканцы, азиаты, коренное население Америки, гомосексуалы, гетеросексуалы, инвалиды и здоровые, - американцы, которые показали миру, что мы никогда не были просто сборищем отдельных людей или набором красных и синих штатов. Мы были и всегда будем Соединенными Штатами Америки».

«С точки зрения содержания, списки рискованны, - комментирует Кристал, - люди поневоле начинают бдительно следить, не забыли ли кого». Но здесь всё было продумано. С одной стороны, соблюдено правило «не больше семи единиц за раз» - именно столько пунктов в перечне. С другой стороны, в случаях, когда группа не исчерпывается названными представителями, пропущен предлог «и», что указывает на незавершенность списка и предоставляет слушателям дополнить его. «Черные, белые… (и прочие расы)»; «Латиноамериканцы, азиаты… (продолжение следует)».

То, что видно на примере вступительной части, - выверенность каждого оборота, - сохраняется и на протяжении всей речи, а Обама в общей сложности говорил 17 минут.

У длинной речи, - заметил Кристал, - есть два способа выжить, то есть быть выслушанной: если она начинается нейтрально, а к концу пафос нарастает; или если в ней нейтральные части чередуются с эмоциональными. Для «Победной речи» выбрали второй принцип.

После вступления Обама стал выражать благодарность всем, кто помог ему одержать победу (своим родственникам, организаторам предвыборной кампании, добровольцам и, конечно, американскому народу). Тематика стала более личной, а слог, соответственно, менее возвышенным. К концу этой части пафос опять возрос до промежуточной кульминации: «победа принадлежит вам!»

По той же схеме Обама вспоминал, как начиналась предвыборная кампания, перечислял проблемы и вызовы, с которыми столкнулась Америка. На тринадцатой минуте эмоциональный подъем, казалось, достиг предела: Америку ждут большие перемены, «то, чего мы уже достигли, дает нам возможность предположить, чего мы можем и должны достигнуть завтра». Снизить после этого тон и вдруг заговорить о чем-то конкретном было рискованно, потому что это могло смазать эффект, но ход удался. От общего Обама перешел к частному и рассказал историю 106-летней Энн Никсон Купер, которая застала времена, когда она не могла голосовать, потому что она женщина и к тому же чернокожая. И вот как теперь всё изменилось: она может участвовать (и участвовала) в голосовании. То ли еще будет. Так речь изящно вернулась к обобщению (слоган “Yes, we can”, которому вторит аудитория) и наконец завершилась мощной кульминацией.

Дэвид Кристал резюмирует: «Я до сих пор не понимаю, как ему всё это удалось. Читал с какого-то устройства? Выучил наизусть? Частично выучил – частично читал? Как бы то ни было, эта речь станет одной из вершин современной политической риторики».