"Киже" Кирилла Серебренникова в МХТ имени Чехова

Премьера театр

На Малой сцене МХТ имени Чехова состоялась премьера спектакля Кирилла Серебренникова "Киже" по мотивам повести Юрия Тынянова "Подпоручик Киже". Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.

Спектакль родился во время вынужденной паузы в репетициях "Трехгрошовой оперы", которую Кирилл Серебренников готовит для Большой сцены театра. Замышлялся как передышка — а разросся хоть и не в слишком длинное, меньше двух часов, но сложносочиненное и изощренно придуманное зрелище. Господин Серебренников признавался, что давно хотел поставить повесть Тынянова, и еще до премьеры все радостно кивали: пусть самый яркий формалист (хотя, что сегодня значит это определение, сказать трудно) новой российской режиссуры поставит классика формальной школы.

"Киже" в МХТ имени Чехова — во всех отношениях авторский спектакль. Режиссер не только сам сочинил композицию представления, но и придумал оформление. Грязно-белая бугристая поверхность сцены перекрыта подвижным черным подиумом, точно позаимствованным у какого-то модного дефиле, а по периметру ограничена стенами из древесно-стружечных плит. Метафора так проста, что расшифровывать ее даже неловко: страна-загон, вечные бескрайние снега с наледью — и неизбывное стремление элиты, под собою не чующей гололеда, к показной и самодовольной роскоши, то бишь к "гламуру".

В повести Юрия Тынянова описка армейского писаря привела к тому, что выдуманная фамилия стала реальным человеком, которому отдают приказы, которого император ссылает в Сибирь, а потом возвращает ко двору и даже приближает к себе. Помарка становится мороком. Кирилл Серебренников устраивает из этой истории ошеломляюще изобретательный и абсурдно-страшноватый карнавал на музыку Алексея Сюмака. Парики и стилизованные исторические одежды смотрятся маскарадными костюмами, чернила посыпают не песком, а пудрой, и лица все набелены — то ли живы все эти люди, то ли явились кому-то в страшном сне. Здесь правят бал сплошные мнимости, пустота способна все поглотить, и ни в чем нельзя быть уверенным — есть ли Киже, нет ли, никто не знает.

Впрочем, с течением спектакля кажется, что Тынянов и его сюжет все меньше и меньше занимают режиссера. "Подпоручик Киже" написан как странный анекдот — организованно, но легко, даже стремительно. "Киже" в МХТ имени Чехова местами выглядит так, как будто это написал Гоголь, а местами — даже Достоевский. Импровизации, рожденные, видимо, в процессе репетиций, разрастаются во вставные номера, весьма остроумные, но уводящие действие прочь от рассказа про Киже. Так, упомянутый в тексте Иммануил Кант "разрастается" до самого философа Канта, приезжающего в Россию вместе с переводчицей и ведущего философский диспут с Аракчеевым. Последние эпизоды, в которых воображаемый Киже становится мужем реальной женщины и отцом ее детей, потом генералом, наконец, покойником, которого хоронят со всеми почестями, скорее обозначены, чем сыграны. Зато вместо одной финальной фразы Тынянова о смерти Павла I от апоплексического удара на сцене развернута почти натуралистическая сцена убийства императора. Режиссеру все-таки хотелось, чтобы Павел, выразительно сыгранный Сергеем Медведевым, выглядел персонажем трагическим, неудачливым реформатором — как, собственно, и все реформаторы России.

И все-таки наслаждаться смелостью режиссера, а также его проницательностью относительно печальных судеб Родины оставлю другим — сидевшая рядом со мной на премьере "светская львица" время от времени громко делилась своими открытиями со спутником: "ой, это же про Россию!", "ой, ну все точно как теперь!" Кирилл Серебренников недавно уже внятно высказался по поводу страны — в фильме "Юрьев день", где переживание провинциальной российской "безнадеги" сложно переплелось с режиссерским стремлением к проповеди. При желании можно проследить связи "Киже" с "Юрьевым днем", хотя это не слишком интересно: давно понятно, что про Россию какую жуткую жуть ни выкрикни — все окажется правдой. И какую проповедь ни затяни — запахнет фальшью или юродством.

Уверен, что режиссера все-таки сильно занимает совсем другой сюжет, с обстоятельствами географии и отечественной истории не столь связанный,— глобальный сюжет про пустоту и небытие, разлитое в видимой реальности. Неслучайно, что Кириллу Серебренникову не дает покоя известное сравнение Павла I с Гамлетом — в одном из эпизодов он ведет диалог с черепом, а в финале "Киже" появляются могильщики из одноименной пьесы. Классических пьес Кирилл Серебренников старается избегать, он не хочет становиться в длинный ряд интерпретаторов. Но ведь всякий режиссер хочет поставить "Гамлета". Вот и он когда-нибудь поставит, никуда не денется.

Гамлет на пустом месте