Мария Розальская: Выборочная гуманность

Журналисты - те, что обращают внимание на тему неонацизма и преступлений на почве ненависти в России, - любят иллюстрировать свои репортажи кадрами националистических нападений или демонстраций, а то и вовсе берут интервью у представителей крайне-правых. Известный многим только понаслышке фильм "Россия-88" также показывает российских наци в их "естественной среде обитания". На днях мне было досадно, что в зале Хамовнического суда нет ни одного журналиста или режиссера. Два несовершеннолетних, но уже вполне оформившихся нациста выглядели жалко, на вопросы отвечали мычанием, через силу, гладя в пол, выдавливали из себя "мы больше так не будем". Совсем не так, как в кино или на ютьюбовских роликах, или на "Русском марше". Идеологию они закопали поглубже, смирно держались за заботливыми спинами своих матерей, имели вид бледный и заторможенный.

Теперь о сути дела. Двое подростков, взятых с поличным 22 ноября 2008 года при нападении на музыканта Михаила Альтшуллера отделались "мерами воспитательного воздействия" (им в течение двух лет нельзя будет выходить из дома после определенного часа). Уголовное дело против них было закрыто решением мирового суда от 12 марта, а 20 мая это было подтверждено и Хамовническим районным судом. Михаил еще не знает, будет ли обжаловать это в Мосгорсуде.

Потерпевший не жаждет крови, он лишь хочет, чтобы свершившееся преступление было хоть как-то наказано: условным ли сроком, общественными ли работами. Он не считает "воспитательные меры" в виде комендантского часа достаточными (избили его, кстати, в 11 утра, так что комендантский час не помеха). По его мнению, решение о прекращении дела - инициированное, как ни странно, прокуратурой - если и не выходит сильно за рамки закона (а несовершеннолетние могут быть освобождены от ответственности при наличии смягчающих обстоятельств и раскаяния), противоречит интересам общества.

Дело, как это часто бывает, было квалифицировано без учета мотива национальной ненависти. Им было предъявлено обвинение по п. "а" ч. 2 ст. 115 УК РФ (нанесение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений). Между тем, националистический мотив налицо: эти два жителя Рязани (а также еще один непойманный человек, на которого они возложили ответственность как на зачинщика) подошли в вагоне метро к единственному пассажиру "неславянской внешности" и, спросив, хорошо ли ему живется в Москве, стали избивать его ногами. Они были замотаны в шарфы "имперской" черно-желто-белой раскраски (любимый националистический атрибут). На руке у одного из них - на процессе - я заметила вытатуированную свастику.

К вопросу о раскаянии и признании вины. Оба при задержании, по словам Альтшуллера, вели себя нагло и хамили даже милиции. Вину свою они признали лишь под давлением неоспоримых свидетельских показаний. Они успели нанести только "легкий вред" здоровью потерпевшего (сломанный нос, сотрясение мозга и менее серьезные травмы) не потому, что хотели побить его "слегка", а потому, что перегон между станциями "Библиотека имени Ленина" и "Кропоткинская" короткий. Пассажиры вызвали милицию, милиция оттащила нападавших.

Почему вдруг наша судебная система - обычно не весьма часто выпускающая людей с доказанной виной на свободу - повела себя именно так? Ведь даже просто принятое милицией заявление от жертвы преступления на почве ненависти - большая редкость. А тут - и пойманные с поличным, и свидетели, и пострадавший жив и готов отвечать на вопросы. Почему прокуратура сама - своими руками - уничтожила такое дело?

Можно говорить о гуманности. Да, уголовное преследование (даже если это не реальный срок) - удар по будущему этих подростков. Да, два прошедших процесса и выволочки со стороны матерей были, возможно, и сами по себе наказанием. Но что, у нас всех так гуманно судят? Сразу приходит на ум несколько случаев с антифашистами, получающими реальные сроки за самооборону или - как это случилось с Алексеем Олесиновым - за преступление, которое он, по мнению стороны защиты и большей части наблюдателей, вообще не совершал.

Михаил Альтшуллер не принял извинений, процеженных сквозь зубы под напором судьи и адвоката. "Если бы мне просто на ногу наступили, или даже обхамили, можно было бы извинения принимать", - говорит он. Но его и правда чуть не убили. А прокурор М. О. Шкаровская, молодая миловидная дама, не имевшая ничего против прекращения дела, после заседания подошла к брату Михаила, присутствовавшему в зале, и громким, звонким, оскорбленным голосом отчитала человека сильно старше себя за то, что тот якобы все заседание "испепелял ее ненавидящим взглядом". "Некультурно, - говорит, - так себя вести".

См. также:

• Борис Долгин. Борьба мимо фашизма