Александр Черкасов: смерть главы МВД Дагестана выгодна многим

Многим выгодна смерть Адильгерея Магомедтагирова: вооруженному подполью, или кому-либо из противников в местной политической борьбе, не связанному с вооруженным подпольем, – сказал «Полит.ру» член правления правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов.

Министр внутренних дел Дагестана Адильгерей Магомедтагиров застрелен сегодня в Махачкале.

Во-первых, отметил Черкасов, более 10 последних лет Адильгерей Магомедтагиров был одним из руководителей борьбы с вооруженным подпольем. «В последние несколько лет десятилетие это, по сути, была вендетта между органами внутренних дел и подпольем. В регионе с 1990- распространился ислам, отличный от традиционных для Дагестана и Чечни суфийских течений (тарикатов). Эти «нетрадиционные» течения могли стать, действительно, экстремистскими - вспомним историю сел Карамахи и Чабанмахи, в которых в конце 1990-х годов устанавливает свои порядки, по сути, тоталитарная секта.

Однако далеко не все проблемы таковы, что их возможно и желательно решать административным и тем более силовым путём.

Предлагаемые салафитами (их называют здесь ваххабитами) порядки отличались от местных обычаев более очевидным образом, чем, например, в Кабардино-Балкарии, где это не всегда понятно человеку, не имеющему исламского образования. В Дагестане, где господствует тарикатистский, то есть суфийский ислам, все более ясно, и противоречия между местными муллами и салафитскими проповедниками и их последователями в Дагестане были очевидны», - сказал он.

В борьбе между разными религиозными течениями Духовное управление использовало административный ресурс, отметил эксперт. «Милицейские репрессии привели к бегству последователей салафистских проповедников в Чечню, под крыло Басаева и Хаттаба, где они стали одной из главных ударных сил боевиков в 1998-99 годах, вплоть до вторжения Басаева и Хаттаба в Дагестан. После этого начались новые репрессии, направленные не на участников вооружённых формирований, не на подполье, которое, естественно, трудно найти, а против тех, кто открыто исповедовал нетрадиционный для этих мест ислам.

Это произошло, хотя ещё недавно была возможность примирения между традиционной и салафитской общинами, - как было, например, в Цумадинском районе. Там в райцентре Агвали такое примирение состоялось как раз в июле 1999-го года.

Последовали милицейские репрессии с использованием на допросах, мягко говоря, незаконных методов. Нередко у людей получали показания, угрожая изнасилованием или приводя в действие такую угрозу. Потом в суде многие такие дела разваливались, - оставалось в приговоре разве что незаконное хранение оружия. Многие из осужденных в 1999 году выходили на свободу через 2,5 – 3 года, поскольку получали приговоры не по тяжким статьям.

А дальше начинается вендетта, и во многих отделах внутренних дел были убиты десятки сотрудников. Все остаётся незамеченным из России, так как происходит в тени большой войны в Чечне», - напомнил Черкасов.

По его словам, в Дагестане силовики в это время переходят к новой практике. «Задержанные ими люди «исчезают». Похоже, «силовики» рассуждали таким образом: «До приговора суда мы не всегда можем довести, а отпускать не хочется», и задержанных, как говорят в этих местах, «теряли». Все это продолжалось последние несколько лет.

Вооруженное подполье – «джамааты» - совершало взрывы, нападения на сотрудников милиции, последние охотились за подпольщиками. Штурмы домов и квартир - это не выдумка, не борьба с призраком. Мягко говоря, не всегда применение силы было соразмерным, но это была реальная война с реальным противником.

И одним из моторов этой войны был Адильгерей Магомедтагиров. На него уже совершали покушения. Так, зимой 2007 года убили сына его друга, и когда Магомедтагиров прибыл на место, взорвалась бомба. Три человека из его охраны погибли, сам он остался жив. Были и другие покушения», - сказал эксперт.

Но обстановка в Дагестане не сводится к противостоянию «силовиков» и «джамаатов». «В Дагестане есть много этнических кланов, а отнюдь не только религиозных, между которыми идет противоборство, не без использования насильственных методов. Достаточно вспомнить множество покушений на мэра Махачкалы Саида Амирова, -в ходе одного из них взрывом с лица земли снесло половину улицы. После другого покушения у Амирова были парализованы ноги.

Так же расправлялись с политиками, которые выступали с вполне ясными и позитивными лозунгами. Например, вчера в Верховном суде было кассационное рассмотрение дела об убийстве Фарида Бабаева, лидера местного «Яблока». Фарид Бабаев был замечательным человеком, - не только и не столько «политиком» в российском понимании с отчётливой негативной коннотацией, но общественным деятелем, правозащитником. Так, Бабаев помогал родственникам похищенных в борьбе за их права. Осенью 2007 года он был расстрелян в подъезде дома», - пояснил Черкасов.

Отметим, что в последнее время в Дагестане ходили упорные слухи о возможной скорой отставке нынешнего главы Дагестана Муху Алиева, сказал эксперт. А как о возможном кандидате на этот пост говорили об Адильгирее Магомедтагирове.

«Имея всю эту картину перед глазами, я не могу сказать, кто мог покушаться на Магомедтагирова. Вооруженное подполье? Могло, безусловно.

Представители вооруженного подполья, которых использовал кто-то из противников Магомедтагирова в борьбе за власть?

Или человек, не желавший, чтобы Магомедтагиров стал руководителем Дагестана? Кто-то из противников из местных элит, не связанный с вооруженным подпольем? Зная особенности дагестанской политики последних лет, этого тоже нельзя отрицать.

Не знаю.

Я ничего не могу сказать о том, кто виновен в убийстве Адильгерея Магомедтагирова. Но в общей картине дагестанской политической жизни такие убийства - не аномалия. Вряд ли кто-то считал, что такое убийство невозможно. В какой-то степени это была хроника объявленной смерти.

Я не знаю более тонких деталей местных политических «раскладов». Но ясно, что при расследовании этого убийства органы внутренних дел Дагестана будут действовать своими обычными методами. Вряд ли они отойдут от своих традиций, имеющих мало общего с уголовно-процессуальным кодексом. Так что, к сожалению, это не последняя кровь, которая там пролилась», - сказал Черкасов.