Эглизе Гутьеррес в партии Лючии/ SAVONLINNA OPERA FESTIVAL

Спектакли дают во внутреннем дворе средневековой крепости Олавинлинна, и, конечно, она – главный герой крупнейшего в Финляндии и одного из самых видных в Европе фестиваля. В этом году постановки трех итальянских опер корреспондировали со сценическим пространством с переменным успехом.

Дин Шибуя функционально оформил, а режиссер Генри Акина корректно поставил «Мадам Баттерфлай». Традиционный японский дом, особенно хрупко выглядящий на фоне мощной крепостной стены, внятные реалистические мизансцены (украшенные аутентичной пластикой японки Хироми Омура в заглавной партии; она и пела очень достойно, в отличие от довольно бледного Мариана Талабы – Пинкертона), разве что длинноты партитуры анимированы плавными выходами статистов с красными или голубыми бумажными фонарями. Работа дирижера Стефана Солтеша за пультом фестивального оркестра была бескрыло-добротной.

Еще одну оперу Пуччини – «Турандот» – Яри Хямаляйнен провел без той ювелирной точности, которой требует это терпкое, смелое, странное сочинение. Режиссер, он же сценограф, художник по костюмам и свету Пет Халмен гениев места просто проигнорировал. Условный Китай обозначен огромными масками на шестах. Комическая троица министров щеголяет в чаплинском гриме, котелках и с тросточками. Хор – безликая толпа в прозодежде, в финале, славя императора, все достают красные книжки – надо думать, цитатники Мао. И прочие благоглупости дюжинной режиссуры в ассортименте.

Про Лизе Линдстрём в буклете сказано, будто она is a great demand to sing Princess Turandot – это, конечно, ослиные уши маркетинга. Ее крикливый плоский тембр, да еще с тремоляцией, живо напомнил чаек, раздирающих благословенную савонлиннскую тишину. Кореец Франческо Хонг пел Калафа куда убедительней – и если бы к голосу маленького толстого тенора приложить модельные рост и внешность г-жи Линдстрём (и наоборот), возможно, удалось бы избежать эффекта, обозначаемого вторым слогом фамилии американской певицы.

А потом было счастье. Оно оказалось тем дороже, что ни в каких шорт-листах оперной режиссуры имя шведки Марианне Мёрк вроде не значится. Она уже делала «Лючию ди Ламмермур» в Мальмё, но в пространстве Олавинлинна эта постановка сидит идеально, как влитая. Действие оперы Доницетти происходит в шотландском замке – вот вам и замок, к естественному антуражу прибавлены только четыре огромные квадратные подвижные колонны, траченные временем (сценография Йорана Арфса). Хорошо стало уже на увертюре: в стене открылись громадные арочные ворота, и по лестнице сбежали люди с факелами. Исторические костюмы Матиаса Класона очень красивы. Режиссер в прошлом певица, и в своей работе она абсолютно музыкальна. Хор все время в движении, притом каждому придуманы свои характер и пластическая линия, потому это не формальная массовка, а живой дышащий организм.

Альберто Хольд-Гарридо дирижировал отменно. Мексиканец Луи Ледесма хорошо спел злодея Генри Аштона, финн Мика Карес (священник Раймондо) выступил прекрасно, но всех превзошла Эглизе Гутьеррес, американка кубинского происхождения. Муаровый, плотный (притом ничуть не в ущерб подвижности), завораживающий голос, изящество и естественность сценической манеры заставили счесть ее Лючию лучшей из всех, что довелось видеть и слышать вживую. На поклонах зал (2264 места) устроил ей овацию стоя.

Лючия и глория