«Изотов» Андрея Могучего в Александринке
Человек для Могучего лишь статист в божественном театре, в котором ангелы показывают фокусы
© Валентин Карасиков / Александринский театр Сцена из спектакля «Изотов» Перейти в фотогалерею материала › Всего фото: 9 Третий спектакль Могучего, поставленный на александринской сцене, получился работой во всех отношениях этапной. Вышедший в год юбилея «Формального театра», он в каком-то смысле подводит итоги двадцатилетних исканий его основателя, попутно открывая в творчестве выдающегося петербургского режиссера новую страницу.
Читать текст полностью © Валентин Карасиков / Александринский театр Сцена из спектакля «Изотов» Очевидна ассоциация с белым павильоном, в котором современные киношники снимают эпизоды для последующей компьютерной обработки — на съемочной площадке актеры играют в пустом пространстве, заполняемом впоследствии художниками-дизайнерами. Сцена, густо населенная ассистентами, суетящимися с микрофонами и снегодувной машиной; оснащенная батареей софитов и операторской тележкой с камерой, больше походит на съемочную площадку. Могучий с Шишкиным намекают, что неведомый «пост-эдит» обязательно преобразует реальность «Изотова» во что-то еще.Вот один из героев спектакля пытается многословно и наукообразно объяснить другому ни много ни мало законы мироздания. К концу его речи девственно белый лист материи заштриховывается компьютерной графикой так, что разобрать, что именно на нем нарисовано, становится невозможно. Сидящий рядом дуэт ангелов (магриттовские фигуры в костюмах и с крыльями за спинами в исполнении двух корифеев александринской труппы Рудольфа Кульда и Николая Мартона) запивает бутерброды кефиром и по-доброму посмеивается: эх, дети, на что пытаются замахнуться! Вот Изотов принимается срывать со «склона» слои белой и черной ткани — словно избавляясь от исписанных страниц своего прошлого. Он понял, что жить стоит только с чистого листа. © Валентин Карасиков / Александринский театр Сцена из спектакля «Изотов» «Я не главный герой истории, а персонаж второго плана», — в какой-то момент говорит этот Изотов. Человек для Могучего лишь статист в божественном театре, в котором ангелы показывают фокусы (что и проделывает в самом начале спектакля дуэт ангелов). Он видит лишь ту часть картины мира, которую способен рассмотреть.Ключевой мотив «Изотова» — ожидание дяди главного героя, явно списанного с композитора спектакля Олега Каравайчука. Дядя — гениальный пианист и затворник, который должен прервать многолетнее молчание и дать публичный концерт. О нем все только слышали, но мало кто видел: изящно завуалированная отсылка к беккетовскому «В ожидании Годо» вводит в «Изотова» тему богоставленности. Но достаточно лишь внимательно прислушаться — и поймешь: именно фортепианная музыка Каравайчука пронизывает, а заодно и структурирует весь мир спектакля. А когда в финале Изотов снимет со «склона» все материальные покровы, окажется, что они скрывали под собой деку рояля. © Олег Кутейников / Александринский театр Сцена из спектакля «Изотов» Этот спектакль не только еще раз обнажает давнишние экзистенциальные сомнения Могучего — он еще и формулирует важнейший постулат его режиссерской поэтики. Лишь музыка (как и искусство вообще), не требующая комментариев и толкований основа основ, и способна спасти человека во вселенной с опустевшими небесами. «Искусство есть не надпись, а узор» — этот тезис Виктора Шкловского всегда казался манифестом театра Андрея Могучего, но никогда прежде он не был сформулирован режиссером столь убедительно и внятно.