«Писатели не годятся на роль властителей дум»
«Литература — не строй, где на первый-второй рассчитайсь». Писатель Владимир Войнович закончил работу над книгой мемуаров. В центре книги — литературная среда советского времени, эпоха оттепели и «Нового мира», друзья-литераторы и идейная борьба 60–70-х. The New Times расспросил писателя о том, что было самым важным для него вчера и что тревожит сегодня Владимир Николаевич, как вы сами считаете, какое из ваших произведений наиболее актуально сейчас? Думаю — «Чонкин». К «Чонкину» могу пристегнуть и «Москву 2042», которая и для меня важна, и читатели ее оценили. У меня есть еще один роман, который я бы отнес и к самым для себя дорогим и актуальным сейчас, — «Монументальная пропаганда».
Каток и травка В ваших мемуарах довольно четко выражена мысль, что существовала группа писателей, которые между собой дружили, но в целом Союз писателей напоминал банку со скорпионами. Это только для нас характерно? Это присуще любой литературной среде, но у нас было обострено советскими условиями. Дмитрий Кедрин написал стихи: «У поэтов есть такой обычай — в круг сойдясь, оплевывать друг друга». Все поэты ревнивы друг к другу, но в СССР было еще и идеологическое разделение. Вражда была не на жизнь, а на смерть. Тогда «правыми» назывались те, кто за власть, а «левыми», как я, например, считались те, кто был против. И вот один из тогдашних левых сказал: нас разъединяют таланты, а их объединяет бездарность. Причем преданность власти и коммунизму тогдашних правых была, конечно, липовой, что и показала история. Никто из них в 91-м году не совершил и сотой части того, к чему они призывали других в своих патриотических агитках. В нашей же среде было и соперничество, и дружба, и трения, и стремление расставить всех по ранжиру. Хотя я этого никогда не приветствовал. Я считаю, что литература не строй, где на «первый-второй рассчитайсь», а большое поле, где у каждого может быть своя делянка.
Стремление рассчитать писателей на первый-второй есть и сейчас, но критериев-то практически нет! Ну да, это в шахматах кто победил, тот и лучше, а в литературе победы условны. Каждый может считать себя победителем. Но тогда атмосфера была иногда настолько злобной, накаленной, что если бы приближенным к власти писателям дали возможность судить противников, то есть нас, выносить расстрельные приговоры и приводить их в исполнение, то они бы не только судили, но и сами бы расстреливали, прямо во дворике Союза писателей, у памятника Толстому…
Тем не менее иногда испытываешь зависть к вашему поколению: когда вы начинали, литпроцесс был более чем осязаем — появилось много очень интересных и разных писателей. Да и писатели старшего поколения проявились по-новому… В последние годы сталинского времени давление усилилось настолько, что превратилось в асфальтовый каток. Литература просто заглохла. И вдруг — оттепель! Это было время всех всколыхнувшей веры в идеалы, у большинства — в коммунистические, ложные, конечно, но вера сама по себе — стимул. Произошло и цензурное послабление. Мне вообще кажется, что само слово «оттепель» очень точно передает атмосферу того времени. Посреди зимы вдруг теплеет, проявляются прогалины, какая-то травка даже начинает зеленеть, но зима-то не кончилась! Но когда нас, эту травку, начали снова давить — это уже было практически невозможно.
Можно ли провести параллели между оттепелью и перестройкой? Я перестройку как-то сразу заметил. Дал в 1987 году интервью «Новому русскому слову», где сказал, что перестройка, в отличие от оттепели, всерьез и надолго. Но, в отличие от оттепели, она не дала в литературе такого сильного всплеска. Появились, конечно, очень популярные, интересные писатели, как Пелевин и Сорокин, но если мы были этакой зеленой травой, то теперь каждая травинка — отдельно.
Может быть, изменилось время? Уже не надо быть вместе? В таком закрытом обществе, как Советский Союз, литература была единственным источником какой-то правды. А когда обрушилась свобода, то люди за правдой пошли кто в церковь, кто к психологу, кто к сексологу, а кто-то просто поехал на Канары, и там литература вообще не нужна.
То есть поэты-писатели заняли им положенное место, не самое главное? Их место и прежде было не самым главным, это их такими хотели представить власти. Вы, мол, властители дум. Писатели рассматривались как важная часть идеологической машины. Но писатели, если они писатели, а не литературные бандиты, на такую роль не годятся. А что касается литературного процесса, могу сказать, что я слежу за новинками и много читал хороших произведений, но ни разу даже близко не испытал такого чувства, как при чтении только что вышедшего «Хранителя древностей» (роман Юрия Домбровского, опубликованный в «Новом мире» в 1964 году. — The New Times) или тем более «Один день Ивана Денисовича». Тогда каждый месяц выходило что-то значимое.
Раз уж вы упомянули «Один день…» Ваша ирония по отношению к Солженицыну в «Москве 2042» многими воспринимается как слишком злая. На «Москву 2042» не было никакой реальной критики, все переходили на мою личность, пеняли на мою якобы антипатию к Солженицыну. А у меня не было и нет никакой антипатии, просто если Солженицын имел свое мнение, как нам обустроить Россию, то и я имел и имею свое.
В «Красном колесе», по мысли Солженицына, содержатся ответы на все вопросы о 17-м годе, о том, почему в России произошла эта катастрофа… Да, и если ты говорил, что не смог прочитать этот роман по причине его затянутости и скуки, то на тебя все накидывались. Причем те, кто накидывался, я думаю, сами не читали. А теперь какие-то главы из «Красного колеса» Путин разослал по губернаторам, чтобы они по этому роману учились управлять и учитывать уроки Февральской революции. Это уже смешно, не правда ли?
«Наши» достижения Не могу вас не спросить о конфликте «ветераны войны против Подрабинека» и про «Наших». Как вы оцениваете ситуацию, когда молодых людей натравливают на тех, кто выражает мнение, отличное от навязываемого сверху? Было подобное в советское время? Или это ноу-хау последних лет? Это далеко не нынешнее ноу-хау. В ХХ веке такие методы пошли в ход года с 1933-го в Германии — штурмовики, гитлерюгенд. И в Советском Союзе было подобное — митинги с лозунгами «Расстрелять, как бешеных собак!» Письма в духе «я Пастернака не читал…» — это уже вегетарианский вариант. А то ведь были призывы физически уничтожить! И призывали не какие-то стахановцы и герои труда, а профессиональные литературные критики. Ермилов был такой, или, скажем, Лесючевский, которые во внутренних рецензиях писали, что таких писателей надо расстреливать, и их отзывы органы НКВД принимали как руководство к действию. Что же касается так называемых ветеранов, то они лично у меня сидят в печенках. Ветеранами у нас почему-то считаются люди примерно одной политической ориентации, защитники советского режима в сталинском его варианте. А ветераны-то были разные. Например, мой отец был ветеран и инвалид войны, и он ни за что не пошел бы разоблачать.
Подрабинек разделяет ветеранов на тех, кто действительно воевал, и тех, кто был в тылу или в частях НКВД… Вот именно! Те, кто был на передовой, в большинстве своем погибли. Но даже если ветераны настоящие, то все равно героизм и ум — не всегда совпадающие вещи. Меня однажды хотели призвать к ответу ветераны-генералы, написавшие крайне невежественное письмо, и я им ответил, что за их героизм во время войны я их уважаю, а за невежество и агрессию презираю, потому что они лезут в то, в чем ничего не понимают. Да и самих ветеранов друг на друга натравливают. Получаются такие кочующие бригады горлопанов, защитников сталинского прошлого. Ездят из города в город, выступают якобы от имени павших... А от имени павших никто не имеет права выступать! Подрабинек, который, может быть, как-то неаккуратно выразился, поставил-то очень актуальный вопрос. Надо вспомнить, что ветераны — это не только те, кто сейчас себя таковым считает, а были еще миллионы вернувшихся из плена и попавших в наши лагеря, и они заслуживают внимания и сочувствия. А еще «Наши» утверждают, что советская страна будто бы была поднята из руин трудом ветеранов. Трудом заключенных она была поднята! Больше всего и прежде всего. Все великие стройки социализма были возведены трудом зэков и немного — военнопленных.
А сравнение «Наших» со штурмовиками или хунвейбинами правомочно? Вполне! Дело в том, что их еще держат на поводке. Если их спустить, они будут вымазывать в дегте, вываливать в перьях. Стричь наголо, издеваться. Это скопище несостоявшихся людей, стремящихся захватить место в жизни полным отсутствием ума и совести.
Но подавляющее большинство из них — студенты. Люди в начале жизненного пути. Что ими-то движет? Они все равно чувствуют, что не состоялись. Нормальный человек не пойдет в эти организации. Они как те пламенные комсомольцы, что клеймили всех на собраниях (описанные, кстати, очень хорошо у Ярослава Смелякова в поэме «Строгая любовь»). Вообще молодежь легко кидать на всякие такие дела, но молодежь бездумную. Человек глубокий, думающий не будет терять время, стоя под окнами квартиры Подрабинека.
**Общество советских людей
Вы ощущаете идеологический прессинг?** Сейчас явно прослеживается стремление вернуться к советскому прошлому. Книги пока издаются и цензуры нет, но можно хватать, скажем, Наталью Морарь, не пускать ее в Россию…
Это стремление вернуться именно в советское прошлое? Или нынешние власти что-то другое себе представляют? Они хотят вернуться в советское прошлое со всем тем, что наворовали сейчас.
У нас День народного единства знаменуется «Русским маршем». Почему любовь к Родине приобретает какие-то исступленные черты? Советский Союз кончился, но советский человек живет и передает свои качества детям и внукам. Из людей этой особой породы по большей части состоит общество. Есть люди, которые ненавидят советскую власть в ее сталинском выражении, а есть те, кто готов ее защищать. Если бы власть просто опубликовала имеющиеся документы о сталинских временах, если бы осудила тот режим и его приспешников…
Вы считаете, нужен судебный процесс? Да, осудить и помиловать. Как преступников милуют, а не реабилитировать ни в коем случае. И тогда бы состоялось примирение, как в Германии. Там все прошли денацификацию. Кто отказывался смотреть фильмы о злодеяниях нацизма, не получал продуктовых карточек. А у нас бывшие бойцы заградотрядов тоже чувствуют себя героями. Одни ненавидят других, и наоборот. И я тоже ненавижу тех, кто провозглашает Сталина лицом нации.
Получается, власти выгодно поддержание режима гражданской войны? Да, по принципу «разделяй и властвуй».
