В России проблемы обычной русско-финской семьи Рантала приобрели вид грандиозного международного скандала, сравнимого с битвой против переноса Бронзового солдата в Таллине. "Власть" изучила пропагандистский аспект этой истории.

НИКОЛАЙ ЗУБОВ, АЛЕКСАНДР КУКОЛЕВСКИЙ

История эта началась 19 февраля, когда финский публицист Йохан Бекман, называющий себя председателем Антифашистского комитета Финляндии и доцентом Хельсинкского университета, рассказал "РИА Новости" о том, что у гражданки России Инги Рантала и ее мужа гражданина Финляндии Вели-Пекки Рантала органы опеки города Турку отобрали сына Роберта (у него российско-финское гражданство). "Причина была в том, что ребенок якобы говорил в школе, что он собирается в Россию с матерью",— сказал Бекман, добавив, что финские власти усмотрели в этом "угрозу похищения ребенка в Россию". Поэтому, по его словам, незадолго до Рождества Роберта забрали в приют на 30 дней, потом отпустили домой, но через три дня социальные работники его снова увезли. На новость тут же отреагировал детский омбудсмен России Павел Астахов. Он заявил, что финские власти поступают "негуманно и просто бесчеловечно", и пообещал разобраться в происходящем.

Этих двух выступлений оказалось достаточно, чтобы на следующий день российские газеты вышли с осуждающими Финляндию статьями с заголовками вроде "Ребенка "арестовали" за фразу о России". При этом история семьи Рантала неизменно ставилась в один ряд с громким делом россиянки Риммы Салонен, которая в прошлом году вывезла сына из Финляндии в Россию, а затем ее бывший муж Пааво Салонен перевез его с помощью финского дипломата через границу обратно.

Однако вторых Салонен из Рантала с первого раза не получилось — СМИ не стали раскручивать эту тему. И 24 февраля Бекман выступил еще раз. Он изменил свою первоначальную версию и сообщил, что Роберта отобрали у родителей за то, что Инга "якобы избила, шлепнула своего ребенка", и на нее заведено уголовное дело по статье "мелкое избиение".

После этого заявления скандал разгорелся в полную силу. 25 февраля российские СМИ негодовали уже под заголовками "В Финляндии россиянку обвиняют в избиении сына", "Финские власти отбирают детей у русских матерей". В игру начали вступать все новые участники: МИД РФ, Общественная палата, Госдума.

3 марта Бекман выступил в третий раз. Он заявил, что в Финляндии "в последнее время именно русские матери и их дети становятся объектами систематического притеснения" и что в финском обществе "отчетливо просматривается нарастание русофобии". Тему притеснения русских охотно подхватили СМИ, попутно рассказывая как "финские газеты клеймят Ингу, называют ее истязательницей и преступницей". В сюжетах федеральных телеканалов "какой-то шлепок" то появлялся, то исчезал, но главное было ясно: мальчика забрали, потому что у него есть российское гражданство. Позже русофобскую версию поддержал и Павел Астахов. "За последние семь лет в Финляндии зафиксированы семь случаев изъятия детей из российско-финских семей, четыре из которых — в 2009 году",— заявил он, сделав вывод, что "определенная тенденция очевидна".

9 марта в Москве глава МИД РФ Сергей Лавров на встрече со своим финским коллегой Александром Стуббом обсудил ситуацию вокруг Рантала и выразил надежду на то, что "финские власти примут справедливое решение, которое будет продиктовано интересами ребенка и целостностью семьи".

Спустя три дня Инга Рантала объявила, что ее муж обратился в российское консульство с просьбой предоставить ему гражданство России, чтобы они всей семьей могли покинуть Финляндию. Консульство, правда, уточнило, что Вели-Пекки всего лишь получил российскую визу. А сам он пояснил, что рассматривает принятие российского гражданства в качестве крайней меры, если ребенка не удастся отстоять в Финляндии. В России эти уточнения остались без особого внимания: пресса не без удовольствия написала, что бездушные чиновники так допекли человека, что тот отказался от своей родины.

15 марта главным героем новостей стал сам Роберт. Из приюта его отпустили в школу, откуда он сразу же сбежал домой. СМИ восхищались его мужественным поступком и с тревогой передавали, что дом Рантала находится под осадой полиции и финских телевизионщиков. Астахов предположил, что этот инцидент финны могут использовать для провокаций, а самого мальчика похвалил: "Я бы поступил на его месте точно так же. Я в девять лет сбежал из пионерского лагеря".

16 марта омбудсмен вылетел в Финляндию с намерением встретиться с президентом и премьер-министром страны, но довольствоваться ему пришлось аудиенцией своей финской коллеги Марии Кайса Аула. После встречи Астахов заявил, что получил гарантии того, что Роберта до суда над матерью больше не будут забирать из дома. Аула этого не подтвердила, дипломатично отметив, что законодательство не позволяет ей комментировать частные случаи, но она намерена сотрудничать с Россией по общим вопросам.

Развязка наступила 17 марта, когда российский омбудсмен рассказал, что совместно с финскими органами опеки разработал для семьи Рантала "план счастливой жизни". В соответствии с ним мать должна помогать сыну в учебе, не раздражаться, не бить его, родители также обязались избегать семейных скандалов и пройти курс социальной реабилитации. На этих условиях, по словам Астахова, соцработники согласились оставить мальчика дома.

На волне национального подъема многие журналисты увидели в визите Вели-Пекки Рантала в консульство РФ попытку иммигрировать в Россию
Фото: РИА НОВОСТИ

Поверить в то, что на территории Европы существует государство, в котором ребенок может быть отнят у родителей лишь потому, что он выразил желание переехать в другую страну, довольно трудно. Поэтому первым делом "Власть" решила выяснить, что по этому поводу говорят сами финны. И здесь мы столкнулись с первой проблемой. Оказалось, что финские СМИ не написали о "громком международном скандале" ни строчки. Этой темы просто не существовало. Второй проблемой оказался отказ представителей органов опеки города Турку от любых комментариев по делу Рантала со ссылкой на то, что все связанные с ним сведения конфиденциальны.

Казалось бы, антироссийский настрой финнов очевиден: трагедия добропорядочной семьи замалчивается финскими СМИ, а официальным органам нечего сказать в свое оправдание. Однако нехитрые изыскания показывают, что все гораздо проще.

Как ни сложно это представить в России, финские власти действительно очень трепетно относятся к правам детей. Всех, вне зависимости от национальности и гражданства. В Финляндии запрещено любое физическое или психологическое насилие над ребенком. Психологическим насилием органы опеки могут счесть, например, воспитание ребенка путем игнорирования, то есть, попросту говоря, если родители по каким-то причинам перестали с ним разговаривать.

Что же до насилия физического, то даже однократный шлепок — уголовное преступление. В школах учителя обязаны проявлять особое внимание к любым синякам, царапинам, которые могут быть обнаружены у детей. И если есть основания считать, что ребенка дома бьют, он немедленно изымается из семьи и помещается в приют. Дальше органы опеки решают, вернуть ребенка в семью, если родители готовы пересмотреть свои взгляды на воспитание, или лишить их родительских прав по суду.

В прошлом году органы опеки Финляндии приняли меры по защите 70 тыс. детей. Дело Роберта Рантала — всего лишь один из таких случаев, поэтому финская пресса и не проявила к нему никакого интереса. Для финнов проблема Рантала мало чем отличается от проблем с детьми цыган (органы опеки часто бывают не удовлетворены условиями проживания детей в цыганских семьях), и с девочками из семей беженцев или переселенцев из Африки (которых, как опасаются власти Финляндии, могут на время отправить в Африку, чтобы подвергнуть женскому обрезанию). Кроме того, финские законы довольно строги к тем, кто распространяет информацию о делах, в которых замешаны несовершеннолетние, тем более, если эти дела не завершены. Этим объясняется и отказ от общения с прессой органов опеки: им просто запрещено давать комментарии СМИ до вынесения судебного решения.

Таким образом, все сообщения о том, что финские социальные службы что-то "посчитали" или "решили", являются скорее слухами, поскольку доподлинно точку зрения тех сотрудников органов опеки, которые принимали решение о помещении Роберта Рантала в приют, знают только его родные. А это уже пристрастная сторона.

Какое-то представление можно составить из первоначальных заявлений российских дипломатов в Финляндии, которые российские СМИ предпочли не тиражировать. Судя по этим заявлениям, у финских органов опеки и раньше были претензии к Инге. А в декабре прошлого года, когда супруги Рантала подали заявление о разводе, ребенка впервые забрали из дома. Через месяц, после того как родители передумали разводиться, мальчика вернули. Но в феврале (именно этой версии поначалу придерживалось и российское консульство в Финляндии) Вели-Пекка, будучи не совсем трезв, позвонил то ли в службу опеки, то ли в полицию, и заявил, что его жена Инга плохая мать и занимается рукоприкладством по отношению к их сыну. Как сообщали со слов Инги Рантала российские дипломаты, потом Вели-Пекка пришел в себя и забрал свое заявление, однако представители городских властей Турку на тот момент уже, похоже, составили мнение о семье Роберта и решили его родителям не отдавать.

Детский омбудсмен России Павел Астахов с головой окунулся в несуществующий международный скандал
Фото: Василий Максимов, Коммерсантъ

Версия о том, что проблемы с алкоголем отца и склонность матери к физическим мерам воздействия на сына — главные, если не единственные, причины действий органов опеки — самая распространенная на русскоязычных финских сайтах. Мало кто из русской диаспоры считает, что ребенка могут отобрать только за то, что он что-то сказал в школе. Тем более что в соответствии с финскими законами сотрудники органов опеки должны сначала поговорить с родителями, и лишь в случае непосредственной и серьезной опасности физическому или психическому здоровью ребенка он может быть временно помещен в интернат. А лишение родительских прав и вовсе происходит только по решению суда.

На форумах широко обсуждалось видеообращение Инги Рантала, которое было размещено на сайте YouTube. Удивление у зрителей вызвало отсутствие в кадре мужа (он, по версии Инги, находился в депрессии). Живущие в Финляндии русские также скептически относятся к словам Инги о том, что обстоятельства школьной драки, после которой Роберт якобы и сказал, что уедет в Россию, ей до сих пор не известны. Им кажется странным, что женщина, сумевшая выяснить телефон Антифашистского комитета Йохана Бекмана и российского консульства в Турку, почему-то не смогла зайти в школу или позвонить ее директору или учителям.

Довольно интересна и сама фигура Йохана Бекмана, сделавшего всю эту историю достоянием российских СМИ. Долгое время он был единственным источником информации о проблемах семьи Рантала и охотно комментировал ситуацию российским СМИ. Например, 16 марта в телефонном разговоре с корреспондентом "Власти" Бекман говорил, что представители социальных служб города Турку совершили "тяжелое служебное преступление против малолетнего Роберта Рантала" и нарушили конвенцию ООН по правам ребенка, в частности в том, что ребенка забрали у "абсолютно нормальных" родителей. Пьянство отца Бекман отрицал. По его словам, Вели-Пекка не алкоголик и "пьет только пиво, как все нормальные мужчины города Турку". До принятия органами опеки решения дать семье испытательный срок Бекман был настроен очень решительно: он заявил "Власти", что антифашистский комитет поставил у квартиры Рантала "народную дружину" и что "только спецназ может забрать ребенка, они должны штурмовать квартиру, и это будет уже война".

Йохан Бекман — 38-летний финский публицист, похоже, посвятивший свою жизнь защите имиджа России за рубежом. Он довольно часто бывает в Санкт-Петербурге. В 2007 году Бекман издал книгу, посвященную убийству Анны Политковской, в которой доказывал, что убийство — результат заговора против Владимира Путина. В 2008 презентовал в Таллине другую свою книгу, в которой раскритиковал Эстонию за перенос Бронзового солдата, назвал ее страной без будущего и предрек вхождение Эстонии в состав России через десять лет. После этого он был объявлен в Эстонии персоной нон грата. Когда в российских СМИ разгорелся скандал с делом Риммы Салонен, Бекман выступал в роли ее финского представителя (правда, после того, как бывший муж Риммы Пааво Салонен подал на Бекмана в суд за клевету, он публично извинился перед Салоненом и отошел от дела).

Кроме того, Йохан Бекман возглавляет созданный им же Антифашистский комитет Финляндии, борющийся в основном с очернением в финских СМИ светлого образа России и пугающий саму Россию нарастанием в Финляндии реваншистских настроений: по утверждениям Бекмана, многие в Финляндии хотели бы отхватить кусок пожирнее от исконно русской Карелии.

Таким образом, грандиозный российско-финский скандал на деле оказался крайне асимметричным. В Финляндии о проблемах семьи Рантала знали всего несколько чиновников и главный финский "антифашист", который, собственно, этот скандал, пусть и не с первого раза, но все-таки раздул. Российская же пресса по понятным причинам с азартом ухватилась за рядовую финскую историю — с некоторых пор клич "иностранцы наших бьют!" на редкость востребован в российском информационном пространстве. Помимо двух финских историй катализаторами приступов патриотизма уже становились французская — Ирины Беленькой и португальская — Натальи Зарубиной.

И никого не должно смущать, что в одних ситуациях нашими, которых надо защищать, оказываются именно дети (как в случаях с российскими приемными детьми в США), а в других — взрослые, которые сами, вполне вероятно, не очень адекватно ведут себя со своими собственными детьми. Потому что российский гражданин, где бы он ни находился, конечно же, имеет полное право воспитывать своих детей так, как воспитывали его самого (о методах, которыми воспитывали советских колхозников, см. материал «О систематических порках колхозников»), а иностранцы от российских детей вообще должны держать руки подальше.

Бронзовый мальчик