Освобожденные антифашисты: погром химкинской администрации был " тактически вредной акцией"

На минувшей неделе из СИЗО были освобождены антифашисты Максим Солопов и Алексей Гаскаров, которым вменялось в вину нападение на здание администрации города Химки этим летом. Выпустили их также неожиданно, как и отправили в СИЗО, без видимых на то причин. Освобожденные подробно рассказали «Полит.ру» о событиях, произошедших летом.

В атаке на химкинскую администрацию приняли участие более 300 человек – анархисты и антифашисты. Есть также сведения, что там были и жители города, хотя химкинские власти открещивались от этого.

Алексей: Конечно, были. Жители Сходни, Куркино. Я видел много людей, которые присоединялись к молодежи уже в Химках. Когда толпа шла по улице, многие спрашивали: куда они идут? А после выражали активистам поддержку. Местные жители, которые находились рядом с администрацией, сначала не понимали, что за выстрелы, что за дым. А потом им объясняли, что это такой идеологический протест. Все они знали про Бекетова и лес, все акцию поддержали. Какие-то люди даже бибикали, когда проезжали мимо.

Вы оба были у администрации?

Алексей: Я там был, как вы знаете, в качестве журналиста. Я не отрицаю свое участие в антифашистском движении и то, что я был организатором разных публичных акций, но именно в Химках я находился как корреспондент. Уже тогда я был уверен, что не было смысла туда соваться. Слишком большой ресурс был задействован в борьбе экологами, и мне казалось, что там вообще ничего сделать нельзя. Но я все равно поехал, потому что думал, что там будет концерт. Многие спрашивают – почему, если вы ехали на концерт, были маски, было травматическое оружие. Но это-то как раз закономерно – в лесу тоже были люди с травматическим оружием и в масках. Как с ними бороться? Наверное как-то так же.

Максим: Люди, приходящие на подобные мероприятия всегда были готовы защищать себя сами, потому что человек, заботящийся о собственной безопасности, может рассчитывать только на себя лично.

Я был в Химках. Я поехал на концерт, вернувшись от бабушки, из Тульской области. Следствие изначально пыталось обвинить меня в том, что я был чуть ли не организатором, но это не так. Меня и в Москве-то не было.

Как вы думаете, почему была такая резкая критика в сторону этой акции? Ведь подобные акции с битьем стекол, например, нормальное явление для Европы?

Гаскаров у здания суда

Алексей: Я сам довольно скептически отношусь к этой акции, потому что мне очевидно, что мы живем в полицейском государстве, которое больше всего заточено под именно такие акции протеста. У нас есть центр «Э», у которого есть куча возможностей – специально обученные люди, прослушки телефонов. А что есть у 20-летней молодежи, которая по большей части руководствуется чувством максимализма и которая готова делать все, что угодно? Им, конечно, не интересно ходить на митинги. Но по сути, если смотреть тактически – это была вредная акция. Теперь у властей появился повод проехаться репрессиями по всем, по активной части молодежи.

Вы сразу знали, что закончится это таким давлением?

Алексей: Более того, я знал даже к кому первому придут, несмотря на то, что у них не было никаких зацепок. Им было все равно.

Вы знаете, кто был организатором акции?

Алексей: мы не думаем, что о них стоит говорить, ведь следствие еще не завершено. В «Коммерсанте» было интервью с одним из организаторов и я, в общем, эмоционально согласен с тем, что он говорит. Он все правильно сказал.

На разных сайтах люди писали, что люди, атаковавшие здание, получили за это деньги. А остальные, как дурачки, просто «повелись».

Максим: Мне ответить, считаю ли я себя дурачком? Я не почувствовал себя обманутым. Я почувствовал на себе непрофессионализм правоохранительных органов, цепляющихся к человеку, который сам к ним пришел. Это то, с чем я познакомился еще ближе. Я не почувствовал что меня кто-то обманывал. Но провокация была заложена в тех темных силах, которые допустили неонацистов для "охраны техники" от экологов.

Вы знаете, что вас поддерживали национал-автономы в Калининграде? Устраивали митинг в вашу поддержку.

Максим: Да, я узнал об этом в СИЗО. Я благодарен этим ребятам. Я считаю, что диалог должен быть со всеми. Общий язык нужно уметь находить со всеми. Для меня врагами являются нео-нацисты, нацеленные на убийства людей, откровенные безумцы.

Ты не считаешь, что они это сделали, чтобы попиарить себя?

Максим: Нет, ведь они шли против течения в собственной среде. Тут вопрос – нужен ли им такой пиар? Я надеюсь, что они делали это искренне. Тем более я знаю, что среди тех же правых футбольных фанатов многие отнеслись к нам с симпатией. И я считаю, что это и есть тот шаг вперед, который может объединить людей.

Как вы оказались в СИЗО?

Алексей: После выхода моей статьи на ИКД, мне позвонили и спросили, был ли я в Химках. Попросили объяснить, что там произошло. Я встретился с сотрудниками милиции. Про то, что Максима тоже вызвали на допрос, я не знал. Я спокойно шел с ними на встречу. Даже после нескольких дней, проведенных под арестом., я думал, что это издержки следствия и что как только они разберутся меня отпустят. А потом арест пролили на два месяца.

Максим: У меня не было никакого чувства тревоги, не было повода созваниваться и обсуждать предстоящий визит в ГУВД области. Ведь мой телефон есть в центре общественных связей ГУВД Москвы и у журналистов многих. Мне предложили поехать в Химки на допрос, где после продолжительной беседы я был арестован.

Как вы думаете, почему от вас отвлеклись? Почему вас отпустили?

Алексей: Может быть из-за того, что началась широкая общественная кампания. Может быть это связано с уходом Лужкова. А может скоро начинаются президентские выборы и нужно показывать, что у нас в стране демократия. Я не знаю.

Как вы думаете, найдутся ли у молодых людей, атаковавших администрацию, подражатели?

Максим: Я считаю, что не было необходимости переходить за черту и последней каплей в ситуации с лесом могло стать шествие само по себе. Возможно, это так. С другой стороны, я вижу, что начинается разворот в сторону конструктивного диалога. Я считаю, что любыми силами нужно уметь найти общий язык или компромисс. Просто бывает, что оппонирующая сторона не готова ни к какому диалогу, ни к какому взаимодействию. Для меня гораздо важнее, чтобы нашлись люди, способные объединиться, отстоять свою позицию, свое мнение и перевести это все в диалог.

Вы продолжите свою активистскую деятельность?

Максим: Нет, мы считаем, что пока разумнее будет воздержаться от участия в массовых мероприятиях.