Глава Дагестана о ситуации в республике

Президент Дагестана МАГОМЕДСАЛАМ МАГОМЕДОВ рассказал ОЛЬГЕ АЛЛЕНОВОЙ и МАКСИМУ ВАРЫВДИНУ о том, как в республике борются с экстремизмом, возвращают боевиков из леса, а на фоне всего этого развивают туризм и горнолыжный спорт.

"Мы считаем, что амнистия — это важный инструмент"

— За прошлый год, по официальным данным, количество терактов и покушений на милиционеров в Дагестане увеличилось почти вдвое. С чем вы это связываете?

— В феврале прошлого года мы приступили к работе фактически в условиях криминального всплеска: огромное количество терактов, хаотичные, нескоординированные действия силовых органов. Милиция была дезорганизована, отсутствовала нормальная, четкая работа и других правоохранительных структур. Поэтому боевики, почувствовав слабость силового блока, перешли к активным действиям.

Не уделялось достаточно внимания и профилактике экстремизма. Начиная с августа-сентября прошлого года наши действия, работа правоохранительных структур стали более системными и целенаправленными. С этого времени ситуация стала выправляться. Выросло число нейтрализованных боевиков. Но в то же время такая статистика нас не радует. И с той и с другой стороны гибнут дагестанцы. Мы не ограничиваемся одними силовыми действиями и стремимся к тому, чтобы остановить противостояние, научиться решать проблемы мирными средствами, путем диалога. Считаю, с этой категорией введенных в заблуждение людей надо разговаривать. Хотя есть и те, с которыми разговаривать уже невозможно.

— А что конкретно делается для борьбы с терроризмом?

— Проводятся специальные операции, точечные, направленные удары. Считаю, что силовая составляющая должна стать еще более профессиональной и эффективной. Сейчас наша правоохранительная система постепенно приближается к стандартам, отвечающим уровню современных угроз. Но, повторяю, нельзя все сводить к проведению одних лишь спецопераций. Параллельно с этим мы стараемся выстроить систему профилактики, идеологического противодействия экстремизму, особенно в молодежной среде, наладить взаимодействие с лидерами различных религиозных течений, в том числе и с представителями салафитской общины.

— После смены главы МВД республики милиция стала работать лучше?

— Перед новым министром мною в первую очередь была поставлена задача вернуть доверие людей, авторитет милиции. И сделать так, чтобы дагестанцы видели в работниках милиции своих защитников. Добиться этого за короткое время вряд ли возможно. Но новый министр, я считаю, начал правильно действовать в этом направлении. Активно идет работа по очищению милиции от непрофессиональных и морально нечистоплотных работников. Начинает меняться криминогенная обстановка. Личный состав МВД стал действовать более уверенно, сплоченно и профессионально. Улучшилось взаимодействие между правоохранительными органами. Поэтому есть и первые положительные результаты. Но оснований для самоуспокоенности нет, и пока хвалить нашу милицию рано.

— Вы сказали, что ведете диалог с религиозными авторитетами, а с представителями бандподполья встречаетесь?

— Я не хочу называть имена, но есть люди, которые с нами контактируют. Мы создали специальную комиссию при президенте РД по оказанию содействия в адаптации к мирной жизни лицам, решившим прекратить террористическую и экстремистскую деятельность. Ее возглавляет первый вице-премьер правительства республики Ризван Курбанов. Главная цель этой комиссии — наладить диалог и постараться вернуть обществу людей, которые ушли в лес и ведут вооруженную борьбу с нашим государством. Мы хотим убедить их, что насилие — это тупиковый путь, который не имеет никакой перспективы. Хотим дать им возможность вернуться к нормальной жизни, гарантируя при этом, что к ним будет проявлено гуманное отношение. Считаем, что важным шагом на пути к миру в республике может стать амнистия. С таким предложением к президенту страны Дмитрию Медведеву обратился съезд народов Дагестана, который прошел в декабре прошлого года.

— И получили ответ?

— Недавно я принимал участие в заседании Национального антитеррористического комитета, где в своем выступлении также поднял тему амнистии. Президент страны и соответствующие структуры еще должны изучить этот вопрос. Мы считаем, что опыт Чечни, где неоднократно проводилась амнистия, убедительно свидетельствует в пользу целесообразности этой меры и в нашей республике.

— Рост популярности экстремистских группировок, спекулирующих на теме ислама, связан отчасти и с тем, что официальное духовенство слабо работает.

— Это, наверное, не только проблема духовенства. Есть целый спектр причин, по которым молодежь уходит в лес,— экономических, социальных, духовно-нравственных и психологических. Мы очень активно контактируем и с Духовным управлением мусульман Дагестана, и с религиозными лидерами, в том числе и с теми, кто по тем или иным причинам не согласен с официальным духовенством. Есть много влиятельных религиозных авторитетов, алимов, к которым прислушиваются и молодежь, и старшее поколение. Мы не говорим, что Духовное управление работает плохо. Мы говорим, что им надо быть более активными, более продвинутыми в вопросах религиозного просвещения и духовного воспитания. Не надо ограничиваться только проповедями, нужно быть чаще среди людей, объяснять истинные ценности ислама.

— Но войну в интернете официальное духовенство очевидно проиграло.

— Согласен, поэтому мы хотим, чтобы духовенство говорило с молодежью на понятном для нее языке, использовало новые, современные методы. Недопустимо, чтобы в интернете, которым активно пользуются молодые люди, доминировали экстремистские лидеры.

— А вы не пытались провести встречу официального духовенства и неофициальных лидеров салафитского движения, чтобы как-то разрешить конфликт?

— У нас была такая идея, и мы готовили встречу. После случившегося в московском метро и в Кизляре мы обратились к этим неофициальным лидерам с просьбой открыто осудить теракты. Они это не сделали, и встреча была отменена. Я понимаю, что многие из них боятся делать такие заявления, потому что опасаются за свою жизнь.

"Если в Дагестане будет такой же уровень жизни, как в крупных городах, никто не будет отсюда уезжать"

— А зачем республике собственный батальон внутренних войск?

— Это не республиканский батальон, а федеральный. Просто в нем служат дагестанцы. Идея в том и заключается, чтобы для борьбы с бандитами набирать людей, хорошо знающих республику и местный менталитет. Есть подготовленные молодые люди, жители нашей республики, которые осуждают экстремизм и готовы с ним бороться. Они хотят жить в Дагестане, это их родина, и они отстаивают свою землю и традиции.

— Этот батальон один или будут еще?

— Пока один.

— А вы будете набирать в него амнистированных боевиков?

— По моему мнению, они должны вернуться к мирной жизни.

— Но людей надо трудоустроить, чтобы они не вернулись в лес. В Чечне нашли выход, набирая их в силовые структуры.

— Не обязательно трудоустраивать в военизированных структурах. Они могут заняться любым другим делом, и мы будем только содействовать этому. Ну а если кто-то очень хочет посвятить себя военной службе или работать в МВД — это тоже не возбраняется, они могут пройти соответствующий отбор.

— А почему у вас в республике так популярна служба в милиции и внутренних войсках, несмотря на то что эти структуры несут такие серьезные потери?

— Это в какой-то мере соответствует духу дагестанцев, кавказскому менталитету. Если вы обратитесь к истории, то поймете, что дагестанцы во все времена к службе относились с уважением. Это нормальная, достойная мужская профессия. Дагестанцы всегда были хорошими воинами и никогда не были ленивыми или беспечными. У нас не принято сидеть сложа руки, ждать от кого-то милости, каждый старается обеспечить свою семью, построить свой дом. Это называется экономической инициативностью. Полпред президента в СКФО Александр Хлопонин как-то сказал, что предприимчивость кавказцев является примером для подражания. Просто необходимо создать условия для того, чтобы эти качества раскрылись и реализовались. Для этого надо поднимать экономику, уровень жизни людей, решать социальные проблемы. Чтобы не было социальной базы для появления новых террористов и их пособников и вообще людей, недовольных существующей системой власти. Пока у нас каждый год 30-35 тыс. человек вступают в трудоспособный период, а рабочих мест в республике создается намного меньше.

— Поэтому такой отток людей из Дагестана в мегаполисы?

— Конечно. Это основная причина, по которой происходит так называемое миграционное давление на мегаполисы. Для того чтобы такого давления не было, надо развивать регионы. Если в Дагестане, других республиках Северного Кавказа будет такой же уровень жизни, как в крупных городах, появится возможность для получения высокооплачиваемой работы и качественного образования, никто не будет отсюда уезжать.

— Но на Кавказ и так много федеральных денег тратится.

— Это большое заблуждение. Вы можете поднять цифры, ознакомиться с уровнем бюджетной обеспеченности. И в этом нет нашей вины, мы получили такие стартовые условия. Если бы у нас были такие предприятия, как КамАЗ и "Татнефть", то мы обеспечивали бы свой бюджет за счет своих же налогов. Это, в свою очередь, позволило бы нам успешно решать социальные вопросы. Но так получилось, что еще раньше, в советский период, когда только размещали все эти производства, на территории северокавказских республик не оказалось серьезных, крупных, налогоемких предприятий. Для того чтобы регионы Северного Кавказа вышли хотя бы на среднероссийский уровень обеспеченности основными фондами, надо вложить 4 трлн руб. О таких деньгах вообще речь не идет, их негде взять. Рассчитывать мы можем на инвестирование бизнес-структур через различные проекты. Но чтобы пришел бизнес, мы должны создать соответствующую инфраструктуру. И тут, на старте, необходима помощь государства.

— Сулейман Керимов уже инвестирует в Дагестан?

— Он участвует в жизни республики. Есть целый ряд проектов, которые он ведет. Это, например, завод по производству листового стекла в Каспийске. Это хороший, крупный проект с участием Внешэкономбанка и иностранных партнеров. Есть социальные проекты...

— Футбольный клуб "Анжи"?

— И "Анжи" тоже. Я убедил его взять команду, потому что это важное явление в нашей жизни. Жители Дагестана очень любят футбол, болеют за "Анжи", а нашей дотационной республике содержать такую команду не по силам.

— После падения самолета "Авиалиний Дагестана", наверное, стоит и эту компанию кому-то передать?

— А эта компания находится не на балансе республики, это федеральное предприятие.

— Несколько лет назад из Дагестана летали три авиакомпании, а сейчас только одна. Остальных выдавили. При этом компания-монополист не может предложить ни хорошие самолеты, ни достойный сервис. Почему?

— Ситуация с "Авиалиниями Дагестана" требует серьезного изучения, и такая работа ведется. Мы уже вышли с предложением в Минтранс, правительство России, чтобы предприятие передали в республиканскую собственность. Можно было бы привлечь серьезного инвестора, того же Керимова, и поднять наш аэропорт. Дагестан имеет выгодное геополитическое и транспортное расположение. Нужно развивать авиасообщение с Ближним Востоком, Юго-Восточной Азией. Здесь очень большие перспективы. Есть они и у всего транспортного комплекса республики — морского транспорта, железнодорожного, трубопроводного, автомобильного,— который мы рассматриваем как один из приоритетов нашего развития.

"Мы должны вернуть Дагестану былую туристическую славу"

— Недавно вы вернулись из Австрии, где договаривались с бизнесменами о строительстве горнолыжного курорта в Дагестане. Они всерьез собираются тут что-то строить?

— Да, у нас есть соглашение о намерениях. Мы считаем это направление очень перспективным для Дагестана. Такое мнение и у руководства страны.

— А кто готов инвестировать?

— Компания "Интертехник", производящая оборудование для горнолыжных курортов. Мы были в Австрии, но, должен вам сказать, в Дагестане природа не хуже. Конечно, у нас пока нет такой инфраструктуры, такого количества современных отелей, подъемников, трасс. Все это надо создавать.

Есть у нас и другие интересные проекты. Мы недавно провели переговоры с компаниями, крупными холдингами, которые занимаются производством энергетического оборудования, используют его в сельском хозяйстве. Все это для нас тоже очень важно, мы планируем создавать комплексы для хранения, переработки, транспортировки овощной и плодовой продукции. Сегодня энергетика и сельское хозяйство — это приоритетные отрасли, они определены и в нашей стратегии развития до 2025 года. Мы уже заключили соглашение об инвестициях на сумму €100 млн. Пока это еще намерения, но я надеюсь, что эти компании интерес к нашей республике сохранят.

— А какие гарантии вы им даете?

— С 2011 года будут применяться особые гарантии Минфина России по отношению к Северо-Кавказскому федеральному округу. Минфин на 70% обеспечивает инвестиционные проекты, которые будут реализовываться в нашем округе. Это для инвестора очень важно, он готов вложить свои 30% в наши проекты.

— То есть 70% — это государственные деньги?

— Нет, это деньги, которые инвестору дают банки, но гарантии банкам предоставляет государство, Минфин.

— А кто будет отдыхать на курортах, в развитие которых вкладываются средства? В Кабардино-Балкарии уже давно работает неплохой горнолыжный курорт, но он не окупается, людей немного.

— Даже если будут отдыхать только дагестанцы, это тоже очень хорошо. Но я думаю, что будут и туристы из других регионов. Пока на Кавказе один курорт, он, может, и не очень интересен, но когда будет создан туристический кластер, это, уверен, вызовет интерес. Преимущество Кавказа в том, что наши республики находятся недалеко друг от друга, и если будут созданы региональные аэропорты, будет работать региональная авиация, то турист за неделю сможет изучить весь Кавказ, побывать на многих курортах, на море и в горах. Посмотрите, в Европе Альпы объединили в курортный кластер несколько стран — Францию, Австрию, Италию, Германию. Это очень удобно.

— Но если на Кавказе продолжатся теракты, сюда никто не поедет.

— Согласен. Поэтому главная наша задача — это решение вопросов безопасности.

— После убийства футбольного болельщика в Москве и акции на Манежной площади всем стало ясно, что недовольство поведением кавказцев в центральных регионах России зашкаливает. В чем, по-вашему, причина?

— Так получилось, что многое было упущено и государством, и общественными организациями, и духовенством. Конечно, неправильно устраивать танцы там, где это нельзя делать. В итоге это оскорбляет сам танец, его красоту. Но на мой взгляд, надо отличать, скажем, вызывающее поведение от простого проявления чувств и эмоций. Где-то надо быть терпимее. Нельзя задевать национальные чувства. Это очень тонкая, очень деликатная тема, требующая большого такта, знания истории, культуры. Многого, к сожалению, сейчас молодежь не знает как на Кавказе, так и в центральных регионах. Конечно, нельзя в праздничный день резать жертвенного барана где попало. И по нашим традициям это надо делать в специально отведенных местах, соблюдая все необходимые условия, иначе жертва не будет принята.

Считаю, что в такой стране, как Россия, люди должны вести себя так, чтобы это было понятно окружающим. На это надо ориентироваться. Мы против какой-либо дискриминации, против разделения по принципу свой-чужой. Ни в коем случае граждане одного государства не должны чувствовать себя чужими в собственной стране. Дагестанцы гордятся тем, что они в составе России, что они россияне. И это неоднократно доказано. Так было и в годы Великой Отечественной войны, и сравнительно недавно, в 1999-м году, когда весь дагестанский народ вместе с российской армией дал отпор бандитам.

— Теракты в московском метро и их подготовка в столичных Кузьминках имеют дагестанский след. Смертницы из Дагестана — угроза безопасности страны. Что делать, чтобы дагестанские женщины перестали себя взрывать?

— Я считаю неправильным и контрпродуктивным искать в происшедших за последнее время на территории России терактах какой-то национальный след — дагестанский, ингушский, чеченский, ставропольский, бурятский и т. д. Ни в коем случае нельзя и переносить обиду на республику или на всех ее жителей только на основании национальной принадлежности того или иного преступника. Терроризм — это угроза глобального характера. А больше всего от действий террористов страдают жители северокавказских республик, в том числе и Дагестана. И хотя определенные результаты в противодействии терроризму достигнуты, всем нам совместно с силовыми органами надо еще больше работать над тем, чтобы у бандитов не было ни малейшей возможности совершать теракты ни в Москве, ни в Махачкале, ни в других городах России. Что касается смертников, на этот счет существует фетва (юридическое заключение) признанного религиозного авторитета, президента всемирного Союза мусульманских ученых шейха Юсуфа аль-Карадави, которая гласит: "Если человек взрывает себя среди толпы людей, такое действие запрещено шариатом, если оно направлено против гражданских лиц, даже немусульман". И главное — необходимо вовремя разбираться с теми, кто проводит подобную пропаганду, вербует в ряды смертников. Нужно работать на упреждение.

"Нельзя все сводить к проведению одних лишь спецопераций"