"Огонек" послал своего автора в НАТО. Автор вернулся разочарованным

Денис Гуцко

В конце января меня как постоянного автора "Огонька" пригласили в составе небольшой журналистской группы в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе. Я сначала решил, что мне там делать нечего. Аналитической статьи про НАТО я не напишу, не мой конек. Но потом в редакции сказали, что можно вообще ничего не писать — как получится. Я задумался. И вспомнился мне Слава Ли. Он вернулся из армии... Да что там — "из армии"... Он вернулся из ВДВ, когда я поступил на первый курс: тельняшка, берет, сталь во взгляде.

— Тактические занятия у нас проходили на полигоне, скопированном с штаб-квартиры НАТО в Брюсселе,— неспешно рассказывал Слава.— Нас готовили к ночной высадке и захвату. Одна стрелковая группа штурмовала в лоб... — ну и так далее.

Несколько позже я сам отслужил в ВДВ и привез оттуда много колоритных историй. Но такой же колоритной, как у Славы, с магическим: "штурм-штаб-квартиры-НАТО" — у меня никогда не было.

И я поехал.

В первые же минуты я устыдился своих воспоминаний о вэдэвэшных байках про это. За два дня, проведенные в гостях у НАТО — непосредственно в штаб-квартире и в Монсе, где расположен Штаб объединенных вооруженных сил НАТО в Европе (SHAPE),— оружие я видел только раз: пистолет в кобуре бодрого толстячка в форме военной полиции. Намного чаще попадались детские коляски и велосипеды. И — улыбки. Все улыбаются. Даже адмирал Ставридис — образцово-показательно улыбается с фотопортретов, развешанных повсюду, даже в столовой. Застать его живьем, говорят, сложно: вечно в разъездах. Если не разбираешься в знаках различия, ни за что не догадаешься, кто в группе натовских военных старше по чину: как-то они странно друг с другом держатся — лейтенанты почему-то не уменьшаются в размере в присутствии капитанов, капитаны — в присутствии полковников. Непривычно. В Шейпе наш военный представитель провел нас с короткой экскурсией по нашим кабинетам — так его подчиненные встали и вытянулись в стойку "смирно", как только открылась дверь. И стояли, пока мы глазели на них из коридора. Вот это оно — военное, родное.

До боли родные — натовские чиновники (гражданские, которые руководят военными). Удивило не на шутку. Подумал: не может быть, все-таки Европа. Встречался я раньше с европейскими чиновниками — с мэрами, например: вполне себе внятные люди, контактные. В смысле, когда с ними разговариваешь, получается именно разговор, когда споришь — спор получается. Ну и дальше по списку, в зависимости от ситуации. С чиновниками нашей чеканки разговор складывается ровно до того момента, пока ты слушаешь. Поддерживаешь беседу уточняющими вопросами. Бывает, забудешься, начнешь говорить сам — да не о том. Чиновник тогда волнуется и дает тебе понять, что тема беседы другая и отклоняться от нее не надо. Не надо разводить антимонии, демагогию и прочую неконструктивную критику.

По условиям этого визита в публикациях разрешено упоминать только имя генсека Фог Расмуссена, остальных чиновников в рангах руководителей секций и отделов просили называть не иначе как "высокопоставленный сотрудник НАТО". Собственно, ничего нового ни от кого из них я не услышал, поэтому и без имен обойтись совсем не сложно.

В течение полного рабочего дня, с перерывами на кофе-брейки и обед, натовские чиновники рассказывали о том, что отношения с Россией налаживаются, что обстановка в Афганистане стабилизируется, что развитие европейского ПРО никак не угрожает российским интересам, что расширение НАТО обусловлено только одним: упорным желанием все большего числа стран обрести под защитой альянса гарантии своей безопасности. Словом, все, что можно прочитать на русскоязычной страничке сайта nato.int.

Чем высокопоставленные натовцы особенно ярко напомнили мне наших высокопоставленных — так это умением бодро сосредотачиваться на деталях.

— Мы ведь даже сам термин "безопасность" понимаем по-разному,— говорил высокопоставленный сотрудник НАТО.— Для русских "безопасность" — это отсутствие опасности, отсутствие угрозы. Для нас же в слове secure много созвучного с мерами по поддержанию здоровья. Я бы сравнил западное понимание безопасности с посещением фитнес-клуба. Вы ходите в фитнес-клуб, чтобы накачивать мускулы, и время от времени хвастаетесь этими мускулами перед другими членами клуба. И это не значит, что вы собираетесь использовать мускулы против тех, перед кем вы ими хвастаетесь. С китайского термин "безопасность" вообще переводится дословно как "моя жена спокойно работает на кухне"!

Такие вот сложности перевода, несмотря на которые, заверил высокопоставленный сотрудник НАТО, Россия и альянс неуклонно продвигаются по пути взаимопонимания и модернизации отношений. (В речах высокопоставленных натовцев слово "модернизация" встречалось не реже, чем в новостях Первого канала.) Модернизация крайне важна. Она будет достигнута. Стороны интенсивно над этим работают.

Споров не было никаких. НАТО, как оказалось,— не место для дискуссий. По крайней мере, с журналистами.

— Это философский вопрос,— сказал высокопоставленный сотрудник НАТО, когда я спросил, чем ситуация с Абхазией и Южной Осетией отличается от ситуации с Косово.

По неопытности я решил настоять на ответе:

— Но это важно. Почему НАТО и Запад в целом так вяло реагировали на войну в Южной Осетии в 1991-1992 годах, на войну в Абхазии в 1992-1993 годах? Почему вас тогда не было слышно? Что изменилось в 2008-м?

— I would not speculate on this now,— сказал высокопоставленный сотрудник НАТО и продолжил свой оптимистичный рассказ о перспективах модернизации взаимоотношений с Россией.

Была запланирована дискуссия с участием Дмитрия Рогозина. Но Рогозин от встречи с российскими журналистами в присутствии своих натовских коллег отказался. Встреча с ним состоялась в его резиденции, в формате "это все между нами" (off-records). Было живо, про НАТО говорили мало.

На портфеле, который я привез из НАТО, надпись: Public Diplomacy. Я, конечно, несколько иначе представлял себе европейский стандарт общественной дипломатии. Зато теперь у меня есть своя натовская история. В отличие от истории Славы Ли это совсем не героическая и довольно унылая история. Это история о том, что миром правят вовсе не герои, как нам казалось во времена подпольных просмотров "Рембо" и бравых баек от дембелей ВДВ. Судьбы мира вершат бюрократы. Закрытые на семь замков, упрятанные за десяток табу. Сделать мир справедливей и безопасней у них не получается, но они интенсивно над этим работают.

В теплой вражеской обстановке