В третьем по величине городе Сирии — Хомсе — полиция и служба безопасности разогнали многотысячный митинг протеста против политики правительства. Почти сразу же президент Башар Асад отменил действовавшее в стране почти полвека чрезвычайное положение. Станет Сирия новым Египтом или новой Ливией, задается вопросом Константин Эггерт.

Для начала хочу, чтобы вы представили себе Хомс. Городу более двух тысяч лет. Население приближается к миллиону, хорошо развита культура предпринимательства, много интеллигенции. Горожане Хомса веротерпимы. Там живут сунниты, алавиты (к этому ответвлению шиизма принадлежит семья президента Башара Асада), православные христиане греческого обряда и последователи древней Сиро-Яковитской Православной церкви. Хомс, где я бывал не раз, всегда производил на меня впечатление гармоничного места.

И вот теперь его жители, вслед за обитателями столицы Сирии Дамаска, портов Латакия и Банияс, южного города Дераа, вышли на центральную площадь Часов (названную так в честь стоящей там часовой башни). Они первым делом переименовали ее в Площадь освобождения – или Sahat At Tahrir, по образцу одноименной каирской площади, ставшей символом египетской революции. Режим Асада утверждает, что все эти тысячи людей – исламисты, которые хотят захватить власть. Мне, честно сказать, в это не верится. И в Египте, и в Тунисе, и в Ливии, и в Йемене на лозунгах протестующих не было заметно трех слов, что называется, "знаковых" для арабского сознания: ислам, Израиль, Америка.

В Сирии история повторяется. Протесты, как мне кажется — признак взросления арабского общества вообще и сирийского общества в частности. Оно больше не покупается на простые объяснения режима, что во всем виноваты внешние враги – евреи и американцы, и враги внутренние – экстремисты из организации "Братья-мусульмане". Это не значит, что в Сирии нет экстремистов, однако их реальная сила, видимо, существенно преувеличена. В любом случае, радикального вождя, некоего сирийского Хомейни, на горизонте нет. Как нет и Хомейни тунисского, египетского или ливийского. Светский характер.

"Радикального вождя на горизонте нет"