14 июня 2011, 14:56 Культура

И отделил он свет от тьмы...

В «Гараже» открылась выставка Джеймса Таррелла

Велимир Мойст На выставке знаменитого американца Джеймса Таррелла в «Гараже» представлены световые объекты и инсталляции разных лет. Нефигуративные оптические иллюзии и являются главной специализацией этого автора, который утверждает: «Свет никогда не исчезает, и, даже когда вы его не видите, все равно можете его почувствовать».

Укротить стихию света, поставив ее на службу искусству и обществу, — такова была мечта еще первых авангардистов, не довольствовавшихся традиционными для художников форматами и материалами. Надо заметить, что мечта эта сбылась, хотя и не совсем в том виде, как грезилось экспериментаторам в начале минувшего столетия. Реклама на улицах, иллюминация исторических объектов, дизайн бутиков, сценография концертов и дискотек — словом, не перебрать всего, из чего складывается сегодняшняя световая среда, вполне революционная по отношению к далекому уже прошлому.

Но где, спрашивается, в этом глобальном фейерверке подлинный эстетизм и воздействие на человеческую душу?

Джеймс Таррелл как раз принадлежит к тем представителям поколения шестидесятников, которых заботила тема восприятия искусства, а не просто создание эффектных опусов. Понятно, что существенная роль отводилась визуальной психоделике. Пространственно-световые объекты должны были рождать ощущение своеобразного транса, сдвигающего привычные представления о реальности. Несколько образчиков той поры из серии «Проекции» фигурируют на выставке в «Гараже». Скажем, наложение двух световых «пластов» на угол комнаты создает иллюзию куба, коего нет и в помине. Отчасти это похоже на приемы из арсенала фокусника, однако Таррелл, как и его былые соратники по движению «Свет и пространство в Калифорнии», относился к подобной деятельности более чем серьезно.

В итоге весь мир (по крайней мере международный арт-истеблишмент) поверил в значимость световых экзерсисов. Имя Джеймса Таррелла стало символизировать именно эту сферу искусства.

Со временем из экспериментатора он превратился в классика — несколько даже старомодного, но надежного, как зажигалки Zippo. Сегодняшние кураторы с охотой берут работы Таррелла во всевозможные проекты — например, его световая инсталляция «Ganzfeld» сейчас демонстрируется в Арсенале на венецианской биеннале. И действительно, кого еще и приглашать в экспозицию под слоганом ILLUMInations, как не прославленного «скульптора света»? Это же произведение показано и в Москве. Зритель попадает в обширный зал с пустыми стенами и подвергается воздействию переменных световых полей разных колористических оттенков. Предполагается, что такое погружение в среду без материальных ориентиров вызовет мобилизацию бессознательных образов, что окажется сродни путешествию в неведомое. Еще более интенсивной обработке подвергаются участники индивидуального тура внутрь проекта под названием «Капсула восприятия (Падение светового господства)». На 14 минут лежачий зритель отправляется в капсулу, с виду похожую на батискаф. В ходе сеанса светотерапии внутренний мир «пациента» обретает весьма оригинальный опыт — хочется верить, благотворный для психики.

Специально построенный в «Гараже» для выставки Таррелла лабиринт приводит посетителей то в зал с голограммами, продуцирующими псевдообъемные цветные лучи, то в шоу-румы с «пространственными манипуляциями», то в экспозицию с архитектурными моделями для исследования различных типов света.

Последняя разновидность экспонатов стала следствием многолетней работы художника над преобразованием кратера потухшего вулкана Роден, что в аризонской пустыне, в авторское художественное пространство.

Об этом проекте, который превратился для Таррелла в идефикс, многие наслышаны, однако очевидцев немного. Надо полагать, что в недрах своего возлюбленного кратера автор чувствует себя едва ли не повелителем вселенной. Отблески этого модернистского мифа долетают до широкой публики в форме разрозненных инсталляций. Признаться, они не всегда обладают тем гипнотическим действием, которое приписывает им молва. Но статус классика уже не зависит от чьих-то персональных разочарований или недоумений.