Экологические рамки экономического роста

Говорить о том, что российская экономика, рано или поздно, может остановить свое развитие из-за экологических ограничений, до последнего времени никому не приходило в голову. Резкое падение производства после 1991 года высвободило гигантские экологические ресурсы, которые до сих пор, несмотря на все хозяйственные подъемы докризисных лет, не удалось использовать полностью. Именно поэтому у России имелся значительный резерв, который она смогла перепродать другим странам в рамках Киотского протокола.

Тем не менее, если будущее развитие окажется более или менее благоприятным, то рано или поздно может наступить нехватка экологических ресурсов, и дальнейший экономический рост будет фактически остановлен. Более того, уже сейчас по некоторым параметрам есть ограничения на развитие, которые, хотя и имеют спорадический характер, тем не менее заставляют откладывать инвестиционные планы в долгий ящик.

Одно из этих ограничений теперь хорошо известно всем. Происходящие время от времени взрывы на военных складах, расположенных вплотную к черте застройки городов и поселков, наглядно показывают, что дальнейшее развитие на той или иной территории невозможно, если с нее не будут выведены соответствующие воинские подразделения, а находящиеся на них боеприпасы не будут утилизированы.

Но передислокация и утилизация стоят больших денег, и эти расходы должен кто-то оплатить. Если это будет частный инвестор, то тогда подобного рода «экологические расходы» повысят стоимость проекта, и смогут сделать его малорентабельным. А если это будет государство, то тогда увеличится налоговое бремя, тяжесть которого и так уже превышает все возможные пределы.

Другое ограничение менее известно, так как встречается, в основном, на периферии, однако от этого не является менее значимым. Время от времени, когда крупная компания хочет построить промышленный объект на территории какой-нибудь области, местное население встречает этот проект в штыки, так как не без оснований опасается ухудшения экологической обстановки. И хотя выгоды нового проекта очевидны (рост доходов и занятости, появление дополнительного рынка сбыта для местных производств), проект реализовать не удается.

Особенно жестким является противостояние в аграрных регионах, где возникновение индустриального гиганта означает вывод из оборота большого количества сельскохозяйственных земель.

Местное население понимает, что вместо увеличения доходов произойдет их сокращение, так как исчезает традиционный источник их поступления, и, естественно, протестует изо всех сил.

Соответственно, инвестор должен каким-то образом компенсировать сокращение сельскохозяйственных угодий и общее ухудшение экологической ситуации путем, например, переселения населения из имеющихся населенных пунктов в другие. Но эти мероприятия, как нетрудно догадаться, обойдутся в приличную сумму, которая, опять же, увеличит стоимость проекта и снизит его рентабельность.

Таковы текущие ограничения на развитие, которые добавляются к давно существующим экологическим рискам. Любой металлургический или химический комбинат, атомная электростанция, испытательный стенд или полигон, или даже литейный цех в составе машиностроительного завода – все они постоянно ухудшают среду обитания работающих на них и живущих рядом с ними людей.

И это ухудшение требует компенсации, которая, по понятным причинам, производится редко, и/или достаточно серьезной программы по уменьшению воздействия на окружающую среду.

Самое обидное, что если представить компенсацию выплаченной и меры по ограничению воздействия на окружающую среду реализованными, останется вопрос – будет ли продукция этих «передовых» в экологическом смысле предприятий конкурентоспособной на мировом рынке, сможет ли она выдержать давление со стороны других игроков? Многие из которых - пока, во всяком случае, - не придают большого значения экологическим ограничениям.

Если до последнего времени страной, которая в наибольшей степени «пожирала» мировые экологические ресурсы, были США, то теперь на смену идет Китай, и это гораздо опаснее. Китай граничит с Россией, китайские производители конкурируют с российскими компаниями как раз по многим видам «грязных» производств (например, по металлургии) и, наконец, стоимость рабочей силы в Китае пока настолько невысока, что думать о том, как ее уберечь от отравляющего воздействия тяжелой промышленности, никто не будет.

Несмотря на появляющуюся экологическую риторику, китайцы, скорее всего, продолжат спокойно наращивать экологически грязные производства, мало заботясь о чистоте среды обитания своих, да и чужих рабочих.

Чего стоит, например, имевшая место в 2005 году авария на химическом комбинате в провинции Цзилинь, которая привела к выбросу в бассейн реки Сунгари, а потом и Амура, 100 тонн бензола, нитробензола и других химических соединений? Бензольное пятно прошло по реке на территорию России и угрожало системам водоснабжения городов, берущих воду из этих рек, а также рыболовецким промыслам в Охотском море. Российские природоохранные службы тогда справились с ситуацией, но кто знает, какой сюрприз подкинут нам китайские соседи в будущем.

До полной и окончательной индустриализации всей страны китайцам еще далеко, поэтому они будут строить и строить новые комбинаты, угрожая и собственной окружающей среде, и окружающей среде других стран. Как сократить экологический натиск с Востока, пока никто не придумал.

А именно он теперь будет вносить основной вклад в ухудшение мировой экологической ситуации.

Это, впрочем, не отменяет, но лишь осложняет задачу разработки и реализации максимально эффективных экологических программ для отечественных предприятий. Поскольку большая часть локальных угроз нашим гражданам исходит все-таки не из-за границы, а данные о конкурентоспособности не способны излечить от болезней, вызванных так и не утилизированными отходами производства.