11 июля в Мосгорсуде был оглашен приговор по беспрецедентному делу. Неонацисты из группировки "НСО-Север" признаны виновными в 27 убийствах и более чем 50 нападениях. Из 13 подсудимых пятеро получили пожизненные сроки, остальные — от 10 до 23 лет.

Они все молоды. Когда их арестовали, самому старшему было 27, младшему — 17. Они не очень-то похожи на убийц. Двое в очках, кто-то стриженый, кто-то не очень, кто-то со светлыми волосами, кто-то с темными. Программист, дезертир, студенты, школьник. Одна из тринадцати — девушка. Пока читают приговор, они улыбаются, машут руками друзьям в зале. По данным следствия, они совершили больше 50 нападений и убили 27 человек.

Изучая дело, которое суд рассматривал в закрытом режиме, мы пытались понять: как вроде бы обычные юноши и девушки становятся нацистами-боевиками и почему даже суровые приговоры не дают уверенности в том, что подобные банды не появятся снова.

"Красивый, в общем, был парень"

На 19-летнего Константина Никифоренко не раз нападали. Однажды его, гуляющего в камуфляжной форме по ВДНХ, избили приезжие с юга с криками "Кавказ — сила, русичи — могила". В другой раз напавший на него парень отобрал у Никифоренко мобильный телефон и деньги. Обидчика нашли, им оказался кавказец по имени Тарон, дело довели до суда, а отправленный в колонию Тарон пообещал Никифоренко расправиться с ним при первой возможности. После нового 2008 года до Никифоренко дошли слухи, что Тарон скоро выйдет на свободу. Родители предложили сыну спрятаться на даче у друга, а одноклассник — заняться спортом, чтобы в случае чего дать отпор. В бесплатной качалке, куда пришел Никифоренко, уже не первый месяц тренировались члены Национал-социалистического общества (НСО) Лев Молотков, Виктор Апполонов и Владислав Тамамшев. Когда Никифоренко поделился с новыми знакомыми проблемой, те предложили ему найти Тарона первыми: "Просто поговорить, чтобы он оставил тебя в покое раз и навсегда". Тогда Никифоренко еще не знал, что к февралю 2008 года члены НСО убили уже 16 человек.

Константин Никифоренко (слева), студент университета пищевых производств
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ

Вечером 18 февраля они кружили по дворам Ярославского шоссе в поисках Тарона. После нескольких часов, разозлившись, решили "убить любого черного". Как позже выяснилось, до Тарона они не дошли один двор: он действительно праздновал освобождение на "Бабушкинской". А в соседнем дворе студент Максим Костиков собирался ехать домой: он вышел от своей девушки и прогревал машину у подъезда. Костиков был брюнетом. "По-моему, это русский",— засомневался Тамамшев. Но Апполонов подошел к Костикову, спросил номер дома и вернулся со словами "это стопроцентный хач".

"Мы уже забыли, как выглядят русские, разбавлены же татарами сильно. А вот когда я была в Архангельской области, там у бабушек видела именно такие иконописные лики. У темноволосого Костикова были правильные, чисто русские черты лица. Прямой нос, большие глаза. Красивый, в общем, был парень",— рассказывает нам три года спустя адвокат Никифоренко Мария Малаховская.

Тамамшев ударил Костикова ножом три раза в спину, три раза в грудь и живот, Апполонов — в печень, но Костиков вырвался. Крики о помощи слышал весь дом. Костиков добежал до Ярославского шоссе, поймал такси, доехал до поста ДПС. Там он рассказал милиционерам, что на него напали кавказские подростки, хотели угнать машину — это занесли в протокол. Ближайший пункт скорой помощи был в двух километрах. Скорую вызывали шесть раз. Костиков выходил, курил, ждал врачей. Когда они приехали, он был уже без сознания, а в больнице умер от потери крови.

Прочитав показания Костикова на посту ДПС, следователи предположили что убийца — вышедший из колонии кавказец Тарон. Он стал подозреваемым по делу, а Никифоренко вступил в боевое крыло ячейки "НСО-Север".

"Объявляю год белого террора"

Василиса Ковалева (слева), студентка факультета журналистики МГУ Виктор Апполонов (справа), продавец книжного магазина
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ

НСО подавало себя как единственную легальную национал-социалистическую организацию в России, готовую бороться за политическую власть в стране. Создал ее националист Дмитрий Румянцев. Независимые кандидаты от НСО участвовали в выборах в местные органы власти Подмосковья в 2005 году и зимой 2007-2008 годов, правда, всегда проигрывали. Идеологи НСО пропагандировали теорию расового и национального превосходства русских как титульной нации. Митинги, агитки, пропаганда в интернете — все было серьезно. Молодых людей в НСО привлекали организованными тренировками, где учили обращаться с оружием, штурмовать здания и вести рукопашный бой. Осенью 2007 года общество разделилось на несколько ячеек по географическому принципу: "НСО-Запад", "НСО-Юго-Восток" и "НСО-Север".

"НСО-Север" возглавил 27-летний Молотков — айтишник из Сергиева Посада, мечтающий о карьере политика. Плести политические интриги внутри организации Молоткову удавалось неплохо, а вот командовать строптивыми и агрессивными "бойцами" получалось не всегда. Его приказы отказывался выполнять, например, приехавший вступать в НСО из Хабаровска 19-летний скинхед Тамамшев, предпочитавший расклейке листовок в университетах охоту на кавказцев на Ярославском шоссе.

Когда Молотков выдвинул свою кандидатуру на выборах в совет депутатов Сергиева Посада и провалился, ему ничего не оставалось, как прислушаться к словам Максима Базылева по прозвищу Адольф, члена политсовета НСО, популярного среди членов объединения. Последний настаивал, что националисты должны не митинговать, а резать таджиков и идейных противников. В ночь на 1 января 2008 года Молотков произнес речь: "Объявляю наступающий новый год годом белого террора". При этом сам он не убил ни одного человека. "Он единственный из них, у которого нет крови на руках",— говорят о Молоткове адвокаты.

В начале 2008 года в "НСО-Север" вступили 19-летние Николай Михайлов и Виктор Апполонов, которые, по собственному признанию, нападали на "нерусских" и раньше, но сами по себе, без чьих-либо указаний. Одноклассник Михайлова Сергей Свиридов тоже посещал собрания НСО, но на таджика напал лишь однажды, тот выжил. Состоял в "НСО-Север" и стропальщик Дмитрий Чечкин из Мытищ. Лидер скинхедов города Павлово Виктор Вахромов и его приятель Евгений Чалков с павловского завода художественных металлоизделий время от времени присоединялись к вылазкам группировки. В ячейку входил и 25-летний дезертир Сергей Юров, и подмосковный 21-летний студент радиотехнического колледжа Леонид Рудик. Москвич Константин Никифоренко учился в университете пищевых производств. Весной 2008 года к "НСО-Север" присоединились самый младший участник группировки, 17-летний школьник Сергей Голубев и студентка журфака МГУ 21-летняя Василиса Ковалева.

Лев Молотков, подмосковный компьютерщик
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ

За несколько месяцев ячейка из радикальной, но все же политической организации превратилась в банду убийц. Всего, по данным следствия, с февраля 2007 года по июль 2008-го 13 членов банды совершили больше 50 нападений на людей неславянской внешности и убили 26 человек, в том числе двоих бывших соратников, которых заподозрили в предательстве.

27-й жертвой националистов стал антифашист из Ногинска Алексей Крылов. Скинхеды приехали в центр Москвы выяснять отношения с идеологическими противниками перед антифашистским панк-концертом. На Маросейке завязалась драка, и Тамамшев убил Крылова, более 30 раз ударив ножом. Увлекшись, он выронил телефон, который нашли милиционеры. И с этого дня — 16 марта 2008 года — Тамамшев попал в оперативную разработку. К лету начались первые задержания, и в июне в СИЗО оказались Михайлов, Рудик, Апполонов. На свободе оставалось ядро ячейки: Тамамшев, Юров, Никифоренко и Молотков.

"Эх, арестовали бы на несколько дней раньше"

В контору адвоката Малаховской в Солнцево мать Никифоренко пришла в сентябре 2008 года: она слышала, как юрист, комментируя по телевизору приговор другой банде скинхедов, говорит о "взращенном правоохранительными органами национализме", и решила, что спасти сына от пожизненного срока сможет только она.

Малаховская решила для начала ознакомиться с материалами дела. Но вместо этого следователь предложил ей посмотреть ролик, который, как потом выяснилось, показывали всем намеревавшимся участвовать в процессе адвокатам: "Ах, вы у Никифоренко? Который голову с песнями отрезал? Хотите видео посмотреть? У нас тут прокурор смотрел, его стошнило". Малаховская отказалась, и даже спустя два года, когда мы загружаем ролик, она выходит из кабинета.

Владислав Тамамшев (в центре), профессиональный нацист
Фото: ИТАР-ТАСС

На видео от 18 июля 2008 года — однокомнатная квартира, которую для боевого крыла ячейки "НСО-Север" в подмосковном селе Подъячево снимал Молотков. Его самого Тамамшев в этот день отослал на двухчасовую пробежку в лес: "Посмотри, на кого ты стал похож, пузо висит".

В комнате — "стенка" 60-х годов, темные шторы на окне, на диване лежит Николай Мельник. Месяц назад в эту квартиру прямо с собрания НСО его привел Молотков, но остальные заподозрили в новичке провокатора. Мельник слишком активно уговаривал их добыть денег "на наше общее дело", похитив чью-нибудь богатую дочь и получив за нее выкуп. "Он делает из нас ОПГ. Значит, завязан со следаками",— заключил Тамамшев, и Мельника решено было уничтожить.

На записи видно, как в узком коридоре готовятся к расправе Тамамшев, Юров и Никифоренко. От следующих семидесяти минут видео в памяти остается только звучащая в квартире музыка. Они набрасываются и душат Мельника под веселую мелодию из советского детского фильма "Усатый нянь", ухо отрезают ножом под Моцарта, выкалывают глаза и отрубают руки тесаком под Rammstein, учатся на трупе бить ножом в сердце и отпиливают голову снова под Моцарта, топором разрубают кости и складывают обрубки в пакеты снова под Rammstein.

Свои действия на камеру они фиксировали скрупулезно: из снятого материала собирались делать учебное пособие. "Я ночью просыпался, смотрю, а Тамамшев сидит за ноутбуком и на весь экран раскадровку смотрит",— рассказывал Никифоренко адвокату.

После убийства Мельника все решили бежать в разные стороны. Но не успели: в ночь на 22 июля в квартиру под видом хмельных соседей постучали оперативники, предварительно обесточив весь подъезд. Брать квартиру националистов приехали наряды ГУВД, ОМОНа и ФСБ. Во время штурма яростнее всех отбивался Тамамшев: он ранил ножом в горло одного из сотрудников ФСБ.

"Костя переживал потом: мол, эх, арестовали бы нас на несколько дней раньше, тогда было бы все по-другому. Мы бы тогда Мельника не убили, и на мне ничего не было. А я ему говорю: вас арестовали только после того, как Мельник второй раз не вышел на связь. Вас хотели взять с поличным",— вспоминает адвокат Малаховская.

По рассказам знакомых задержанных, их сутки пытали: "Им даже туда скорую вызывали. Пытали током, связывали ласточкой. Тамамшеву всадили шесть резиновых пуль, не вынимали их больше месяца, лили кислоту в эти раны, требуя от него показаний". Как говорят, Тамамшева били сильнее всего — за раненого сотрудника ФСБ, возможно, за Мельника (до сих пор неясно, был ли он осведомителем следователей). Тамамшев рассказал многое. Но, как говорят в националистических кругах, "ребята его поняли".

"Я националист, да. Я за то, чтобы чурок колбасить"

Сын полковника ГРУ, Тамамшев родился и вырос в Хабаровске. С детства отец брал его в тайгу, где учил выживать. В семье был культ физической силы. У Тамамшева она была исключительная. "Не занимаясь профессионально, он побеждал на тренировках в зале кандидатов в мастера по вольной борьбе",— говорят его знакомые. В похожих условиях рос убийца адвоката Станислава Маркелова и журналиста Анастасии Бабуровой Никита Тихонов: его отец, полковник СВР, приучил болезненного ребенка справляться с недугами с помощью спорта. Но если Тихонова все знакомые националисты называют "редким, благородным патриотом", то Тамамшев вызывает скорее раздражение. "У него не было никакой стратегии. По поводу него можно только печалиться. Повредил себе, родителям и имиджу движения",— говорят националисты.

Перед отъездом в Москву Тамамшев с приятелями забросал в Хабаровске синагогу "коктейлями Молотова". В столицу в 2007 году он приехал по приглашению Базылева из НСО, с которым познакомился на националистических форумах. С тех пор Тамамшев только и делал, что убивал. "Я вот националист, да. Я за то, чтобы чурок колбасить",— объяснялся он в суде. "Я считаю себя богочеловеком, очищаю землю от грязи",— говорил он адвокату. В разговорах о Тамамшеве его знакомые и юристы вспоминают роман "Заводной апельсин", террориста Нечаева, нацистов из фильма "Список Шиндлера".

"Тамамшев чувствует спинным мозгом, как животное". "Живи Тамамшев у народов Сибири, ему бы дали прозвище Росомаха". "Надежная машина для убийства". "Среди них есть полный отморозок Тамамшев. Человек без убеждений, без взглядов, без ничего, дай ему денег или по голове, он себя и антифа назовет". Так оценивают Тамамшева адвокаты двенадцати остальных подсудимых. Они сходятся в одном: вопреки выводам следствия, реальным лидером банды был он. Молотков, несмотря на свой политический статус главы ячейки, его слушался и боялся.

Во время процесса Тамамшев перепробовал все: признавался в убийствах, потом брал показания назад, даже изображал сумасшедшего. Это ему не помогло. За 9 убийств суд приговорил его к пожизненному заключению.

"Счастье — это танк. На нем давишь цыган и таджиков"

Второй ключевой боевик "НСО-Север", интеллигентного вида очкарик Михайлов поначалу "мочил чурок" самостоятельно. Националисты утверждают, что у Михайлова, в отличие от Тамамшева, была система: он якобы тщательно выбирал жертв: "Это были не гастарбайтеры, а хорошо одетая золотая кавказская молодежь, которая тусуется на Манежке. Однажды даже майора милиции убил".

Адвокаты отзываются о Михайлове как о "фигуре трагической". Поздний ребенок, отца видел один раз в жизни — и не знал, что это его отец, мать ушла из дома, когда сыну было 13, и он с тех пор жил один, помогали дед и бабушка. В ПТУ, где учился на механика, много пил, но потом подружился с националистом Василием Кривцом (в 2010 году осужден на пожизненное заключение за убийства 15 человек). Новый приятель агитировал его вести здоровый образ жизни и бороться с "недочеловеками". Вместе с ним Михайлов впервые напал на кавказца. Потом их жертвами были киргизы, узбеки, армяне, турки, азербайджанцы.

С Кривцом Михайлов вступил и в НСО, после чего, как следует из протоколов допросов, его "уверенность в необходимости очищения России от инородцев любыми способами, в том числе и путем их убийств, лишь окрепла". Объясняя на психиатрической экспертизе в Институте имени Сербского, почему он стал националистом, Михайлов говорил, что "нерусские убили его друга, постепенно подсаживая на героин". Когда его спросили, с чем ассоциируется слово "счастье", ответил: "Танк. На нем едешь и давишь цыган и таджиков". За 15 убийств Михайлов тоже получил пожизненный срок.

Еще один прибившийся к "НСО-Север" убийца — тощий вертлявый Апполонов — в день оглашения приговора входил зал, выкрикивая: "Жиды, готовьтесь к смерти! Сдохла Бабурова, сдохнете и вы!". На процессе 22-летний сын московского инженера говорил, что надо бороться с еврейскими олигархами и о "тренировках на биомассе — чурках". О случайных жертвах среди русских не сожалел: "Лес рубят — щепки летят". В суде он рассказывал, что к нацистским идеям его привели пережитые в школе унижения: "Доставали армяне". Апполонову тоже дали пожизненное.

"Завязывайте с этими дворниками — их жизнь не стоит вашей свободы"

В НСО Апполонов с Михайловым были влюблены в одну и ту же девушку — "звезду" националистической тусовки Василису Ковалеву. С ее адвокатом Сергеем Сташевским мы встретились в кафе на Арбате. В черной рубашке, с кулоном на груди в виде коловрата, он объясняет, что защищал Ковалеву, потому что сам националист, и упоминает запрещенное судом Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ), интересы которого раньше представлял в судах. Когда речь заходит о Ковалевой, Сташевский показывает фотографию Василисы на скамье подсудимых, которую она подарила ему после приговора. На обороте — девиз "Окружен, но не сломлен", подпись, дата и свастика.

К убийствам дворников студентку журфака МГУ привели ее многочисленные романы: сначала с Михайловым, потом с Апполоновым, а после ареста она влюбилась в Никифоренко — они держались за руки, слушая приговор. "Хитрейшая моя Василиса крутила, извините, задницей с мальчиками, это был у нее основной стимул. При этом она еще пыталась быть какой-то националисткой",— говорит о подзащитной Сташевский. Он познакомился с родителями Василисы, когда она была еще ребенком, и считает, что те "ее упустили". Мать, врач скорой помощи, и отец, исполнительный директор литературного журнала "Москва", баловали дочку. Когда подросток Василиса захотела лошадей, ей купили лошадей. Девочка собиралась стать ветеринаром, потом жокеем, а когда подросла — устроилась работать берейтором — объезжала лошадей и учила верховой езде. Стала писать стихи, рифмовала "в бесконечности" с "наши конечности". Публиковала их в своем "Живом журнале". Там же начала общаться с националистической молодежью. Потом стала ходить на "Русские марши" и интересоваться историей арийской расы.

Первой жертвой Ковалевой в апреле 2008 года едва не стал торговец чаем Танвани: поэтесса ударила его ножом в спину, но индус убежал. Недели через две, 6 мая 2008 года в кафе "Бутырка" на Дмитровском шоссе Ковалева праздновала свое 21-летие с тогдашним бойфрендом Михайловым, Апполоновым и Голубевым. Приятели подарили Василисе нож, пообещали сюрприз, и компания поехала в Сокольники. Сюрпризом оказалось убийство двух узбеков, вышедших из универсама "Копейка". Михайлов убил женщину, а Ковалева и остальные по несколько раз ударили ножом мужчину.

Когда членов НСО стали задерживать, Ковалева решила бежать — с новым другом-молдаванином, фамилию которого не называет даже адвокату, стесняясь его национальности. Перебралась из Москвы в Кишинев, и уже там на нее, последнюю из всей группировки, в начале мая 2009 года надели наручники.

Про участие Ковалевой в двух нападениях следователям рассказал Апполонов, а потом просил в суде прощения у ее отца, объясняя, что его пытали. Ковалева вины не признала: на суде рассказывала, что как журналист писала материал о националистах и должна была изучить предмет изнутри.

В СИЗО Ковалева сочиняет детские сказки по мотивам скандинавских саг и просит адвоката приносить все, что о ней пишут. "Завязывайте с этими несчастными дворниками — их жизнь не стоит вашей свободы",— пишет Ковалева соратникам на волю. Свободы, по решению суда, Василиса лишилась на 19 лет.

"Это преступление, но идея правильная"

Исследуя насколько разные биографии персонажей этой истории, легко упустить из виду то, что всех их объединяет, НСО. И то, что даже когда северная ячейка уже вовсю "приближала белую революцию", карауля своих жертв на окраинах Москвы, организация оставалась легальной. И то, что, когда на Тамамшева и Михайлова уже давали ориентировки, НСО по-прежнему возглавлял бывший помощник депутата Госдумы Дмитрий Румянцев.

Рассудительный, напоминающий остепенившегося британского футбольного фаната Румянцев сидит с нами в кафе на Никитском бульваре и вспоминает, что Молотков пытался предупредить его о происходящем в "НСО-Север", но толком ничего не сказал: "Твердил только, что надо к каким-то требованиям ребят прислушаться, а то будет очень плохо, будет плохо". Румянцев вспоминает, что последний раз встречался со злосчастной ячейкой в апреле 2008 года: "Я говорил им о легальной борьбе, они слушали. Молотков записывал на диктофон, остальные кивали. А к тому моменту уже убивали людей".

Создатель НСО успел вовремя отойти от дел: он написал заявление о выходе из организации, "как только понял, что в ней полно боевиков",— в апреле 2008 года, незадолго до первых арестов. Что помогло Румянцеву — интуиция или связи в правоохранительных органах,— до сих пор неясно. Известно только, что после раскрытия банды Молоткова, которого Румянцев лично назначил главой ячейки, ни одного уголовного дела на лидера НСО заведено не было. В расследовании 27 смертей он проходил свидетелем: побывал на двух допросах и единожды был вызван в суд для показаний.

Такая снисходительность правоохранительных органов, безусловно, вызывала подозрения: Румянцева обвиняли в сотрудничестве с ФСБ и властями. В правом движении заговорили, что НСО с самого начала было создано силовиками, а самоубийство Базылева в изоляторе на Петровке (многие националисты считают, что Адольфа убили) только усугубило недоверие к организации.

Сам Румянцев говорит, что сохранить статус свидетеля ему удалось, потому что "следователи разобрались". "Но я от своей идеи не отказывался и не отказываюсь. То, что произошло,— это преступление, но идея правильная",— рассуждает Румянцев через неделю после того, как суд назначил пятерым участникам "НСО-Север" пожизненные сроки, а остальные получили от 10 до 23 лет колонии.

В ночь после оглашения приговора в Отрадном подожгли синагогу, а в Щукино кто-то устроил взрыв в здании окружного следственного управления. Первая же версия полиции: единомышленники боевиков из НСО мстят за приговор. Уличная и кабинетная политика кончилась для осужденных, но не для их соратников и идеологов. На вопрос о творческих планах Румянцев отвечает: "НСО воссоздавать не собираюсь, так и напишите. Собираюсь делать новый политический проект".

Олеся Герасименко, Елена Шмараева ("Газета.ру")

Дело тринадцати