Почему «щелкунчика» танцевали под фанеру

О том, как несчастные артисты балета вынуждены были танцевать «Щелкунчика» под «фанеру», «Новая» рассказала в первом номере 2012 года. Все новогодние праздники зрителей шокировала пустая оркестровая яма и трещащий Чайковский из динамиков. Артисты не попадали в ритм, и, как сказал балетмейстер-постановщик Давид Авдыш, — «хорошо, что обошлось без травм».

Тогда заведующий Большим симфоническим оркестром Театра оперы и балета Алексей Селиверстов подтвердил, что камнем преткновения стали деньги: «Понимаете, 19 новогодних спектаклей «Щелкунчик», а также летнее «Лебединое озеро» дают музыкантам больше, чем все прочие».
Каникулы закончились, ужасные «Щелкунчики» ушли в прошлое, но конфликт в Консерватории, которую уже несколько лет сотрясает череда скандалов и смен руководства, вступил в новую фазу. Была сокращена должность балетмейстера-постановщика, которую с 2006 года занимал Давид Авдыш.
Напомним, что 30 декабря Консерватория тайным голосованием выбрала себе нового ректора. Получив поддержку почти 90% коллектива, Михаил Гантварг приступил к реализации своих планов. Тут разразился скандал с «Щелкунчиком» под фанеру, когда на сцену вышли музыканты и сказали, что играть не будут. Получилось так, что одним из первых решений ректора стало сокращение Авдыша.
Сам балетмейстер считает, что подвергся остракизму из-за своего несогласия с политикой руководства: «Солисты и оркестра, и балета — штатные сотрудники Консерватории, но летние «Лебединые озера» и новогодние «Щелкунчики» — это наша халтура. Нам приходится выколачивать деньги за спектакли, поставленные по договорам с посредническими фирмами «Артис» и «Максимилиан». Когда были выборы нового ректора, я предложил ректору не заниматься самодеятельностью и не вмешиваться в деятельность театра, балета и оркестра. Он объявил о моем корыстном интересе в этом вопросе. Да, я являюсь автором этого балета и получаю небольшой процент от сборов».
В свою очередь, Михаил Гантварг считает, что претензии, высказанные балетмейстером, не имеют отношения к работе Консерватории. «Мои предшественники продали балеты фирмам, которые зарабатывают на этом серьезные деньги, а Консерватория терпит убытки». Ректор уверен, что каждый волен делать в нерабочее время что угодно — ходить в кино или к любовницам, танцевать балеты. Но когда Консерватория позволяет сотрудникам в свободное от работы время создавать коммерческое предприятие в ее стенах, это перестает быть личным делом каждого. «Если бы я продолжал доплачивать из консерваторского бюджета деньги за «Щелкунчиков», согласно договорам, заключенным моими предшественниками, могли бы возникнуть вопросы уже ко мне. Люди, которые понимают в балете, сказали, что постановка Авдыша очень слабая, что не помешало ему получать авторские в размере 500–600 тысяч рублей».
Михаил Гантварг утверждает, что узнавал у коллег — ни в Мариинском театре, ни в Большом нет должности балетмейстера-постановщика. С ними заключают договор на каждый отдельный балет. «Сейчас идет реорганизация Оперной студии. Многие забыли, что это учебный театр, где студенты должны получать практику, а Консерватория — это учебное заведение, а не коммерческая концертная площадка».

Вячеслав КОЧНОВ