По нам прозвонил колокол

Есть такое журналистское клише – «трагедия никого не оставила равнодушным». Оно часто употреблялось в связи с взрывом на станции метро «Октябрьская» 11 апреля 2011 года. Слышали мы с самых высоких трибун и громкие фразы о том, что «трагедия объединила белорусов».

Но как выразились в реальности эти неравнодушие и единство?

В Норвегии, например, их можно было лицезреть воочию. Когда летом прошлого года в Осло произошёл теракт, в городе с 600-тысячным населением в траурном шествии, по сообщениям СМИ, приняло участие несколько сотен тысяч человек. Не менее многочисленными были митинги и в других европейских городах, в разное время столкнувшихся с террором.

В наших краях о европейцах почему-то бытует мнение, будто они прожжённые индивидуалисты, тогда как мы сильны сплочённостью. Однако и сразу после взрыва, и сегодня, в годовщину трагедии мы увидели не сотни тысяч, а просто сотни белорусских граждан, которые вышли продемонстрировать своё неравнодушие. В плотном кольце «инвалидов по слуху», как саркастически назвал один журналист людей в чёрном с проводками за ушами.

(На фото: митинг в Осло после теракта)

Не гудели в знак траура проезжающие по проспекту машины, разве что несколько водителей дали робкий гудок, буднично шли мимо прохожие, обтекая небольшую толпу собравшихся. Иногда кто-нибудь останавливался, заслышав церковное пение, спрашивал: «А что это играет?» И шёл себе дальше, получив ответ. Телевизор на Октябрьской площади транслировал бодрые рекламные ролики.

Церковное пение, пробивающееся сквозь звуки суетливого «послерабочего» города, и пятнадцать ударов в колокол (по одному в память о каждом погибшем) – вот и всё, что напоминало о сути происходящего. Разрезать ленточку на открытии памятного знака «Река памяти» пришёл председатель Мингорисполкома. Присутствия других представителей власти замечено не было.

Лебединская Елена Александровна, работница Автобусного парка № 2, о которой мы писали в июне прошлого года, попыталась ещё раз привлечь внимание к своей проблеме. Она пришла к месту проведения церемонии в ярко-красном пальто, громко причитая: «Я ведь чуть не погибла тогда!» Когда вокруг неё собрались журналисты, Елена Александровна повторила свою историю: пострадав во время взрыва, она так и не получила какой-либо материальной компенсации. Кроме килограмма сахара, бутылки подсолнечного масла и фруктов, выданных по поручению исполкома Фрунзенского района.

И всё же, почему минчане в массе своей проигнорировали траурную церемонию? Я, конечно, не знаю однозначного ответа на этот вопрос, могу только предполагать.

- Белорусские власти приучили граждан к участию только в одной разновидности массовых мероприятий – праздничных гуляниях. Всё остальное либо небезопасно, либо факультативно, то есть необязательно.

- Апрельский теракт и всё, что за ним последовало, вовсе не объединил белорусов, а только усугубил подспудное разделение общества.

- При этом активную его часть, готовую куда-то выходить, отпугнул официальный характер мероприятия, поскольку она находится в оппозиции существующей власти, а конформистская его часть безынициативна и тяжела на подъём.

- Мы льстим себе, когда говорим о якобы присущем нам чувстве локтя, солидарности и т.п. Белорусы атомизированы, разогнаны по отдельным квартирам куда больше, чем любая другая европейская нация…

Если бы прохожие поинтересовались, по ком это звонит колокол, им стоило бы ответить словами проповеди английского поэта и священника XVII века Джона Донна, отрывок из которой стал эпиграфом к роману Эрнста Хэмингуэя «По ком звонит колокол»:

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши… Смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».