Потребность в новой повестке дня осознается едва ли не каждым. Попытки найти организационные формы для ее выработки многочисленны, но наталкиваются на трудности идеологической несовместимости и остаются сугубо частными – проектами для узкой части политического спектра, не предполагают механизмов диалога с властью, не обеспечивают широкополосного доступа к дискуссиям для политического класса, что выталкивает оппозицию на маргиналии политического процесса.

Вместе с тем возможны организационные формы, в которых совместная работа сторонников путинского режима и разных крыльев оппозиции не предполагает согласия по существенному числу проблем, а также вовлекает в поиск национального консенсуса значительную часть заинтересованных граждан. Речь идет о предпарламенте, общественной структуре, ориентированной на выработку основных положений нового государственного устройства.

В стране, где есть работающий парламент, подобное предложение было бы абсурдно. Но в современной России создание реальной площадки для свободного обсуждения острых проблем стало бы настоящим прорывом к демократии. Предложенные президентом политические реформы не обещают реальных перемен. Даже достижение конституционной реформы при нынешнем состоянии общества пока представляется утопией. Нам нужны изменение общественного сознания, структуризация общества, выработка культуры солидарности. Нам нужно создание дееспособной политической элиты и гражданского общества. И шире – нам нужно вырастить новое государство.

Наша история богата примерами, говорящими в пользу такой возможности. Ярчайшим примером является «Саюдис». В апреле 1989 г., обескураженный масштабом программы литовских националистов, я спросил Витаутаса Ландсбергиса: «Вы хотите превратить «Саюдис» в государство?» На что получил немедленный и лаконичный ответ: «Нет. «Саюдис» и есть государство». Для того чтобы убедиться в его правоте, мне оставалось ждать всего один год. Но уже в 1989-м «Саюдис» посредством морального авторитета руководил жизнью подавляющего большинства литовцев, не желавших оставаться под управлением Кремля.

Конечно, наша задача куда сложнее задачки Ландсбергиса. У нас нет внешнего врага, нет простой цели, объединяющей весь народ. Наш враг внутри нас, и строить новое государство необходимо для всех. Мы не стремимся к гражданскому конфликту, но стремимся к созданию гражданской нации, которая возможна исключительно как результат народного согласия. И было бы нелепо утратить то зачаточное согласие в стане оппозиции, которое почти случайно возникло в декабре 2011-го.

Роль предпарламента: во-первых, это структуризация политического пространства. Нам необходимо ясно и честно представлять реальное соотношение социально-политических страт, реальный удельный вес направлений общественной мысли, определяющих ожидания, целеполагание в разных сегментах российского общества.

Необходимо создать площадку, где обсуждение всех, даже самых острых вопросов происходило бы открыто, честно, но толерантно. Необходимо сделать так, чтобы эти обсуждения были доступны всем, кто небезразличен к судьбе отечества.

Повышение грамотности политиков также может стать результатом работы предпарламента. В нашей Государственной думе дискуссии носят либо бутафорский характер, либо, когда они имеют отношение к действительным проблемам, ограничиваются. Поэтому даже системные политики не имеют возможности профессионализироваться настолько, насколько это требуют вызовы времени. А уж о внесистемных и говорить нечего.

В предпарламенте должны обсуждаться реальные проблемы, интересующие общество или по крайней мере его активную часть. Законодательство о малом бизнесе, о школьном образовании, о ЖКХ... Понятно, что о большинстве проблем такого рода нелепо говорить на массовых митингах, но рядовой участник протеста должен понимать, как восходят его реальные интересы к политическим требованиям, высказанным в самой общей форме. Он должен видеть в людях на трибуне не свободных радикалов, стремящихся исключительно к власти, но людей, отстаивающих их конкретные профессиональные, бытовые или культурные интересы. Как это можно сделать без площадки для выработки законодательных предположений и проектов?

Вторая роль предпарламента должна заключаться в выработке фундаментальных политических решений для страны. Прежде всего речь о конституции. Если у общества будет несколько профессионально отработанных вариантов конституции, пользующихся массовой поддержкой, конституционная реформа станет не только неизбежной, но и достаточно скорой и отвечающей общественному запросу. Ключевые законы, обеспечивающие функционирование политической системы, также должны быть рассмотрены и согласованы.

Ну и о третьей роли. Предпарламент может и должен стать медиатором между политическим классом и властью. В предпарламенте, где должны быть представлены как оппозиция во всем ее многообразии, так и провластные группы, такой диалог был бы косвенным, приемлемым для власти и функционально для нее весьма полезным. Но и для оппозиции, если она руководствуется не столько страстным желанием сесть в правительственные кресла в ночь на понедельник, сколько национальными интересами, такой диалог был бы желательным, так как компромиссные решения могли бы находить механизмы реализации в государственных органах. Ну и допускаю, что активное участие в предпарламенте может стать входным билетом во власть для многих, кто от нее отрешен сегодня. А в этом есть предпосылки эволюции, о которой так громко говорит вся оппозиция в ответ на обвинения в оранжизме.

Вячеслав Игрунов: Первое звено политической эволюции