За восемь лет министр стал объектом насмешек, но не смог ничего изменить к лучшему в системе МВД. Ему и не ставили такой задачи

Восемь лет Рашид Нургалиев провел на посту министра внутренних дел. Скорее всего, он остается в этом качестве последние дни, уже с приставкой «и.о.». После инаугурации нового президента, согласно Конституции, правительство в полном составе уходит в отставку. Интрига вокруг состава нового кабинета министров одна из самых острых в последние дни. Известно точно лишь одно: будут новые лица, но останутся и старые. С полной убежденностью можно утверждать лишь то, что некоторые наиболее одиозные министры своих портфелей лишатся. И Нургалиев, очевидно, один из них.

Рашид Гумарович в канун нового, 2004 года перехватил эстафету на посту министра у Бориса Грызлова, ушедшего в декабре 2003 года возглавлять Госдуму. Это было окончание победной избирательной кампании «Единой России», начавшейся летом 2003 года с первого в череде грандиозного скандала в российской милиции — так называемых «оборотней в погонах». Несколько высокопоставленных оперативников ГУВД Москвы во главе с генералом МЧС Ганеевым занимались вымогательствами и заказными уголовными делами в отношении коммерсантов, в короткие сроки сколотили состояния и стали жителями Рублевки. Раскрытие коррупции в милиции было подано как результат работы министра Грызлова. На выборах «Единая Россия» успешно вытолкнула из парламента «Яблоко» и «Союз правых сил», обеспечив в нем полный контроль Кремля.

К тому моменту Нургалиев уже больше года занимал должность первого замминистра, традиционно курирующего все оперативные, а следовательно, и наиболее влиятельные службы милиции. Поэтому его назначение спустя три месяца министром внутренних дел было логичным и подчеркивало преемственность в ведомстве. Намерения проводить реформу милиции у Кремля тогда не было, несмотря на разработанный еще в 2002 году «комиссией Козака» план кардинальных преобразований в силовом блоке, включая, среди прочего, создание единого следственного комитета. Задача была поставлена одна — обеспечить политическую стабильность для группы, находящейся у власти, и параллельно восстановить умышленно подпорченный чекистами в ходе кампании против «оборотней в погонах» имидж милиции.

Рашид Нургалиев — человек Николая Патрушева, бывшего с 1999-го по 2008 год директором ФСБ России (сменил на этом посту Путина, ставшего президентом). Первый служил под началом второго в 1992-1994 годах в органах КГБ Карелии, где Патрушев был министром безопасности. Да и замом Грызлова Рашид Нургалиев пришел с должности замдиректора ФСБ России. К милиции до этого он прямого отношения не имел, если не считать его отца, бывшего начальника сегодня печально известной карельской туберкулезной зоны ЛИУ-4 в поселке Верхний, где в последние годы массово умирают без надлежащей медпомощи приходящие этапом из Петербурга ВИЧ-инфицированные осужденные.

Через несколько месяцев после утверждения в должности министра в России случилась бесланская трагедия, унесшая жизни 331 человек. Первое испытание на посту закончилось публичными обвинениями Рашида Нургалиева и Николая Патрушева в халатности и бездействии со стороны комитета «Матери Беслана».

В целях коррекции на глазах ухудшающегося имиджа милиции летом 2005 года Нургалиев издает открытое обращение к сотрудникам милиции — нестандартный шаг, признающий внутренние проблемы системы. Одновременно это был сигнал, свидетельствующий о неспособности руководства министерства контролировать ситуацию, а также о масштабе внутренних проблем милиции. Это было и первая инициатива Рашида Гумаровича, над которой открыто глумилась широкая публика. Позже было обещание побороть коррупцию в милиции за один месяц и отчет о ее искоренении по его истечении, призыв бить милиционеров в ответ на насилие, победное подведение итогов переаттестации в рамках пресловутой реформы.

То первое открытое обращение дало старт политики Нургалиева на повышение прозрачности министерства. Ситуация с этим, действительно, изменилась при нем в лучшую сторону. Начиная с «оборотней» 2003 года тема милицейского произвола постоянно присутствует в сфере внимания журналистов и публики.

В то же время обращение, которое каждое милицейское подразделение обязано было вывесить на видном для посетителей месте, а сотрудники еще и заучить наизусть, легло в основу отторжения министра у массовой части милиционеров. Он «чекист, а не мент», у него нет лидерской харизмы и команды, он не отстаивает интересы ведомства, с ним связывают обрушившийся в последние годы на милицию шквал критических публикаций. Личное влияние Нургалиева настолько невелико, что он не смог воспротивиться в 2008 году назначению гораздо более амбициозного Михаила Суходольского своим первым заместителем. Лишь после направления того руководить питерским ГУВД летом 2011 года и последовавшими скандалами он смог избавиться от своего основного конкурента.

Недовольство милицейским начальством среди работающих «на земле» вылилось в новый феномен майора Дымовского и его многочисленных последователей. Видеообращения, пикеты и публичные заявления сотрудников низовых подразделений милиции на фоне все более резких заявлений председателей редких милицейских профсоюзов внесли протестную риторику и в саму милицейскую среду.

Справедливости ради нужно сказать, что шансы на успех у любого главы МВД в эти годы был невелики. Отношение чекистской верхушки к милиции покровительственное и негативное еще с андроповских времен. Ее используют, ею прикрываются, ее сдают. Уровень внутреннего разложения, коррупции, практики насилия и безнаказанности в системе настолько высок, что национального уровня скандалы с участием милиционеров были делом времени. Инерция доверия и уважения россиян к милиции с советских времен постепенно сменялась неприязнью и страхом.

В конце 2004 года в башкирском райцентре произошла потасовка между местными коммерсантами и милиционерами, которая привела к массовой зачистке республиканским ОМОНом Благовещенска и близлежащих деревень. 1000 задержанных молодых людей, 370 избитых. Министр Рашид Нургалиев в марте 2005 года своим приказом признал проведенную операцию «законной и обоснованной». Рейд стал первым неуправляемым скандалом с участием милиции, системно подорвавшим репутацию и ведомства, и власти в целом. Кремлю пришлось бросить на урегулирование ситуации будущего министра юстиции Александра Коновалова, который довел до приговоров уголовное дело в отношении 10 милиционеров. В отставку ушел и министр внутренних дел Башкирии.

С 2006 года, после первых публичных протестных акций — маршей несогласных, у подчиненных Нургалиева возникла новая функция, политическая. Разгон митингов, сбор сведений об активистах, уголовное преследование за экстремизм и не только завершились к 2008 году созданием системы политической полиции под крышей сети центров противодействия экстремизму. Летом 2011 года президент Медведев создал Межведомственную комиссию по противодействию экстремизму в РФ, назначив ее главой Рашида Нургалиева. Глухая ненависть к ментам у широких слоев населения дополнилась эстетическим неприятием у образованной молодежи, острой на язык.

Майор Евсюков в апреле 2009 года довершил пейзаж. Расстрел людей в столичном супермаркете действующим начальником отдела милиции в форме после празднования собственного дня рождения вызвал невиданную ранее бурю общественного возмущения. Настолько серьезную, что властям пришлось незапланированно запускать процесс реформы ведомства, поскольку по стране стали катиться случаи неповиновения и целенаправленного насилия в отношении милиции. Еще за пару лет до этого нельзя было ожидать такой широкой общественной поддержки, какую получили «приморские партизаны». «Это не какое-то спонтанное происшествие, что нас вынудили вас пострелять. Нет, мы целенаправленно, спланированно делали. Вы крышуете наркобизнес, проституцию, кучу всего, лес воруете, и все это знают прекрасно. Народ боится вас, но еще остались люди, которые не боятся вас и будут стрелять по вашим кокардам», — заявил в видеообращении один из обвиняемых по этому делу, которое буквально на днях было отправлено в суд. Евсюков именно из-за публичности дела (по признанию его адвоката) получил пожизненное лишение свободы, но это уже не могло остановить тренд.

Реформа МВД изначально задумывалась как обман и иллюзия. Понятно это стало после поручения президента разрабатывать ее самому ведомству. Еще очевиднее это стало, когда он не стал отправлять в отставку министра Нургалиева. Говоря политическим языком — верховное руководство не сочло его ответственным за причины, приведшие к преобразованиям. А говоря точнее, тактическая функция обеспечения политической стабильности власти и лояльности ей личного состава МВД оказались для Кремля важнее стратегических изменений правоохранительной системы страны. Поэтому публике досталось переименование милиции в полицию, а сотрудникам — трехкратное повышение заработных плат.

Сохранение статус-кво в столь нестабильной системе неминуемо заканчивается провалом. Скандал вокруг отдела полиции «Дальний» в Казани, где 9-10 марта этого года оперативники изнасиловали до смерти задержанного бутылкой из-под шампанского, ждать себя не заставил. Резонансом воспользовался Следственный комитет России, глава которого грамотно повысил свое влияние, сыграв на стороне общественности. Солидные следственные силы, брошенные на расследование насильственных преступлений полиции, вскрыли не менее 20 эпизодов насилия, по всем сейчас заведены уголовные дела, под стражей находится десяток обвиняемых, начиная с полковничьего звания.

В результате Рашид Нургалиев достойно выполнил только ту функцию, которую от него ждал Кремль, — обеспечение преемственности власти, вернее, конкретной группы у этой самой власти. Собственно, именно эту задачу на него и возлагали Владимир Путин и Николай Патрушев. Но вот наследство он оставляет незавидное. Его сменщику, кем бы он ни был, вряд ли будут ставить иную задачу, а значит, должность министра внутренних дел в России еще долго будет расстрельной.

Наследство Рашида Нургалиева