Открылся Каннский фестиваль

Фестиваль кино

65-й Каннский фестиваль открылся фильмом Уэса Андерсона "Королевство полной луны". В первый рабочий день показали еще две конкурсные картины. Из Канна — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.

Фильм открытия был выбран правильно — хотя бы из-за его жирной звездной начинки, обеспечившей полноценную красную ковровую дорожку. По ней прошли Брюс Уиллис, Эдвард Нортон, Билл Мюррей и Джейсон Шварцман; особенно "драматичным", как оценили его журналисты, было появление Тильды Суинтон в сногсшибательном кремовом платье до пят. Вдобавок к упомянутым в фильме снимались Харви Кейтель и Фрэнсис Макдорманд. Но самое любопытное, что у некоторых из них роли ненамного больше по объему, чем у собачки, с которой сценаристы расправились к середине фильма. И вообще в центре событий не пожилые звезды, а 12-летние дебютанты Джаред Гилман и Кара Хэйуорд: они играют влюбленных мальчика и девочку, которые убегают из регламентированного мира взрослых в мир природы и мечты.

В "Королевстве полной луны" море обаяния и множество профессиональных достоинств. Действие происходит в 1965 году, на сломе эпох, когда умирала одна Америка и рождалась другая. С невероятной тщательностью воспроизведены быт и костюмы той эпохи, хотя и утрированы в соответствии с романтическим духом истории. Значительная ее часть разыгрывается в лагере скаутов, что дает повод для всевозможных приколов. Уэсу Андерсону, блеснувшему анимационной сказкой "Фантастический мистер Фокс", удаются штучные спецэффекты, маски и массовые сцены на фоне дикой природы; он умеет организовать сложное действие и развести характеры персонажей, будь то грызуны или члены людского сообщества. Еще одну непростую задачку Андерсон решил, выбрав на роли влюбленных совсем зеленых тинейджеров, заставив их целоваться и трогать друг друга, но не нарушив при этом голливудского целомудрия. Итог — немного кукольная миниатюра, которую приятно смотреть и легко забыть.

Не выходит далеко за пределы канонов и египетский фильм "После битвы". Хотя режиссер Юсри Насралла берет горячую тему недавно пережитой его страной революции, а сюжет картины подсказан ее реальными событиями. Главный герой Махмуд живет вблизи всемирно знаменитых пирамид и кормится за счет туристов. Его хозяйство — кони и верблюды. Когда в Каире на площади Тахрир вспыхивают выступления несогласных, с подачи местного феодала Махмуд оказывается членом отряда, засланного из провинции и атаковавшего революционеров: этот эпизод известен как Битва верблюдов. Сам герой был избит, а после событий вместе с любимым конем подвергнут остракизму: их даже вычеркнули из списка претендентов на корм. К тому же перепуганные туристы перестали ездить на пирамиды, и таким, как Махмуд, с их многодетными семьями грозит голод. Именно в это время в жизни героя появляется поклонница — убежденная эмансипе и активистка Тахрира по имени Рим, живущая в богатом квартале Каира, работающая в рекламе и полуразведенная с мужем.

Картина развивается в традициях египетского кино, соединяя социальный сюжет и мелодраму. Рим не на шутку увлекается Махмудом как мужчиной, но все же важнее для нее пробудить сознание его, его жены и других крестьян, объяснить им цели и задачи революции, которая, как выясняется, была затеяна горожанами и пока не принесла народу облегчения его участи, скорее наоборот. Постепенно фильм превращается в открытое профсоюзное собрание, что довольно большая редкость для конкурса Канна.

Накануне фестиваля было опубликовано письмо, подписанное самыми известными режиссерами-женщинами, обвиняющее его руководство в том, что в конкурсе собрано только "мужское кино". На этот выпад главный каннский отборщик Тьерри Фремо ответил, что никогда не взял бы плохой фильм только потому, что он снят женщиной. Это не совсем так: в прошлом году здесь был дебют австралийки Джулии Ли "Спящая красавица", не вполне отвечавший уровню конкурса, но взятый по протекции Джейн Кэмпион, феминистки и единственной женщины — обладательницы Золотой пальмовой ветви. Так или иначе, год назад женщины отвоевали себе четыре места в конкурсе, а нынче оказались в пролете. И даже заметный феминистский акцент в египетской картине не может удовлетворить тех, кто никак не смирится с неприятным фактом: пока что в мире хорошее кино в подавляющем большинстве делается режиссерами-мужчинами. А требования обязательных квот для женщин (равно как для сексуальных меньшинств, а также отдельных стран и регионов) отдают квазисоветским подходом и идут в ущерб качеству.

Борьба эстрогена с тестостероном неожиданно откликнулась в фильме "Ржавчина и кость" Жака Одьяра — одного из ярких представителей мужского, если не мачистского кино. По искусству, по уровню режиссуры, актерской и операторской работы это пока лучшая картина конкурса, и, конечно, как обычно у Одьяра, в центре образ героя, безупречного как мужчина всюду — в боксерском поединке, в постели и в совершаемых с завидной периодичностью благородных поступках. Правда, вместе с сестрой он немного подворовывает в супермаркете, но кто не без греха. Однако Али при всей своей безупречности холоден, как айсберг в океане, и необходима не совсем обычная женщина, чтобы растопить этот лед. Она появляется в образе Стефани, тренерши касаток, в мини-юбке, открывающей прекрасные ножки. Увы, скоро после несчастного случая на работе Стефани окажется калекой, но именно это обстоятельство крепчайшим образом свяжет ее с Али. Марион Котийяр имеет хороший шанс получить актерский приз, но если это произойдет, она должна по праву разделить его со специалистом, сумевшим закамуфлировать под бинтами ее ноги — так что об их существовании ну никак не догадаешься.

Мужское начало