Галина Тимченко — о правилах работы и секретах популярности «Ленты», подборе кадров, способе не надоесть в соцсетях, принципах Антона Носика, яйцерейтинге, индексе вменяемости и своем скором уходе

Forbes публикует очередное из серии интервью с главными лицами российского интернета. Сегодня о том, как СМИ реагировать на возросшую общественно-политическую активность в стране, о том, как неправильно, дорого и бессмысленно многие работают с соцсетями, о том, что такое «яйцерейтинг», о подборе кадров, о том, как создавалась Lenta.ru и как скоро сменится ее руководство, рассказывает главный редактор одного из самых читаемых российских СМИ Галина Тимченко. Полную версию интервью можно послушать на сайте «Рунетологии».

Максим Спиридонов: вы на удивление долго в одном проекте. Не устали?

Галина Тимченко: Очень устала.

— Помнится, года два назад вы уже выступали в духе «я устала, я ухожу».

— К сожалению, в отличие от новостей такие вещи быстро не делаются. Но я предприняла все необходимые шаги, и я думаю, что в течение ближайших двух лет все-таки в «Ленте.ру» сменится руководство.

— А вы уйдете на покой или займетесь чем-то другим?

— Займусь чем-нибудь другим.

— Преемник уже трудится в коллективе «Ленты»?

— Да. Но он еще не знает, что он преемник.

— К «Ленте.ру» применяют различные эпитеты, причем большинство из них хвалебные: старейшее, авторитетное, одно из самых посещаемых электронных изданий Рунета. А как вы определяете для себя проект? В чем главный секрет популярности?

— Я в этом смысле могу только вполне иронично сказать: «Видимо, наш главный секрет в том, что мы очень любим тупую работу». Там, где коллеги ленятся, мы, наоборот, старательно трудимся, делаем то, что позволяет нам в какой-то момент обойти других.

— Если не возражаете, совсем коротко о том, как вы появились в «Ленте». Что вас подвигло? Как прошли карьерную лестницу до главного редактора?

— В «Ленте» я появилась практически случайно, я работала в издательском доме «Коммерсантъ» и ничего не знала о том, что такое «Лента» и как с этим взаимодействовать. Через какое-то время в «Коммерсанте» настал кризис, и мне предложили подработать. Я встретилась с Антоном Борисовичем Носиком, и он предложил мне стать мониторщиком «Ленты.ру». Тогда она только создавалась, и я о «Ленте.ру» ничего не знала. Приняли меня на работу за 3 минуты, около дня заняло оформление. Так я попала на работу в «Ленту.ру», а через год я ушла из «Коммерсанта», поняв, что совмещать две работы практически невозможно.

— Какой «Лента» была на первых этапах? Сколько человек работало?

— 9 человек. Мы сидели в двух маленьких комнатах на территории «РИА-Новостей». Было два мониторщика, четыре писателя, один редактор и Носик.

— В чем заключалась функция Антона?

— Он был главным редактором. Он учил нас писать, сам писал адское количество знаков, изумляя меня тем, что он за два часа мог спокойно написать 18 000 знаков, а до этого поработать еще где-то, прибежать, а потом не спать ночью. Носик работал в полный рост.

— Стиль «Ленты», который сейчас присущ ей, — лаконичная заметка, от Носика?

— Остался от Носика.

— Потом это перерабатывалось?

— Когда был Антон, мы никогда не формализовали эти вещи. Антон передавал это из уст в уста. Когда он ушел, пришлось каким-то образом, когда «Лента» стала расти и стали приходить новые люди, это формализовать. Мы задумались о том, что такое формат новостей, как мы можем простыми словами это описать — так, как нравится нам, а не так, как написано в style guidе или других изданиях. В общем, пришлось это каким-то образом формализовать, и выстроилась ленточная структура новости, которая, как мне кажется, является оптимальной.

— Документальная формализация занимает большой объем?

— Мы смеемся, что нам пора издавать мануал по общению с «Лентой». После лета мы хотим начать, как некоторые другие агентства, публиковать наш style guide в открытом доступе.

— Это сотни страниц?

— Примерно сотня страниц.

— В каком-то смысле наследником этого style guide является книжка Александра Амзина «Новостная интернет-журналистика»?

— Да. Саша Амзин — это очень внимательный человек, он очень хорошо сидел, записывал на редколлегиях все, что там говорилось, творчески переработал это, дополнил это собственным опытом, систематизировал. По-моему, у него это очень хорошо получилось.

— Вернемся к «Ленте». «Лента» начиналась с 9 человек. Сколько человек работает сегодня?

— Я занимаюсь учетом сотрудников, я помню, сколько у меня ставок, но сколько живых людей, я не помню. Было вроде 79, может быть, 78. В общем, около 80. Можно считать секретарей, можно считать бездельников вроде меня и генерального директора, но в редакции у меня 45 человек.

— Насколько велики затраты на поддержание гигантского штата журналистов?

— Разве это гигантский штат журналистов? Я недавно узнала, что на сайте одного известного информационного агентства работает 1200 человек. В РБК работали 400 человек, в «Коммерсанте» работает 500 человек, а у меня 50. Мы крошечные и очень компактные, только в этом году я смогла сделать так, что некоторые рубрики теперь ведет не один человек, а два. Когда один заболевает или уходит в отпуск, мы не хватаемся за сердце и не вспоминаем забытые навыки или знания из прежней жизни.

— «Лента» сама по себе окупается?

— «Лента» окупается около 6 лет, в прибыли она последние 3 года.

— За чьи бюджеты вы конкурируете и с кем? Чьи бюджеты вы получаете? Кто ваши рекламодатели?

— На самом деле стабильно больше 40% рекламодателей на «Ленте» — это автомобильные фирмы. Также это железо, техника и крупные банки.

— Как у вас делятся полномочия с гендиректором Юлией Миндер?

— Директор отвечает за деньги, а я — за любовь.

— У вас готовый ответ. Она считает внимательнее?

— Да, я вообще считать не умею.

— Видимо, поэтому такая неопределенность в количестве сотрудников на сегодняшний день. Какие у вас есть отделы?

— Есть общественно-политический блог, куда входит Россия, политика, мир и так далее, есть мировой блог, есть экономический блог и блог инфотеймента. Кроме всего прочего, есть отдел спецкоров, есть отдел разработки, отдел спецпроектов.

— Как складываются отношения с «Рамблером», который изменился в последние год-полтора с приходом новой команды?

— Пожалуй, впервые за всю историю «Ленты» я могу сказать, что у нас любовные отношения, поскольку люди из «Афиши», которые пришли в «Рамблер», — люди из медиа, в отличие от предыдущих руководителей холдинга. Они очень хорошо понимают медийные проблемы, кроме того, они очень хорошо понимают продукт на рынке. У нас с ними полная любовь и взаимопонимание.

— Какие-то оформительские, редакционные приемы из «Афиши» вы не заимствовали?

— Мы не заимствуем. Мы заимствуем у них специалистов — например, арт-директора и главного дизайнера, которые сейчас нас консультируют для перезапуска «Ленты».

— Это событие все-таки состоится?

— Я очень хочу, чтобы оно состоялось к 13-летию, потому что мне очень нравится эта цифра и сентябрь — это хороший месяц. Если мы не успеем, то до конца года мы представим новую «Ленту».

— Понятно. Перейдем к сегодняшним реалиям. Насколько сильно изменилась работа «Ленты» в последние месяцы в связи со всплеском общественно-политической активности?

— Про это мы говорили на РИФе, на круглом столе, который делал Михаил Гуревич, с руководителями СМИ. Там, насколько я понимаю, были две интернет-газеты (мы и «Газета»), две деловые газеты и два информагентства («Интерфакс», «РИА-Новости»). Мнения разделились. Мое мнение таково, что, в общем, если смотреть снаружи, если смотреть предельно цинично, то нынешняя политическая активность ничем не отличается от любого другого события, которое вызывает всплеск внимания читателей. Война ли это в Осетии, 11-е ли это сентября, или это теракт в Домодедово, неважно. Все зависит от длины всплеска, от протяженности во времени. Мне кажется, что мы видим ту же самую картину, резкий всплеск интереса, рост аудитории достаточно приличный сначала, потом интерес спадает, и цифры возвращаются почти к тем же показателям, что и до, и какая-то часть залипает на «Ленте». Большого прироста аудитории я не увидела, в отличие от телеканала «Дождь», который представлял Максим Кашулинский. Он сказал, что они увидели рост аудитории и прирост ядра аудитории. Я в «Ленте» такого не увидела.

— Не связано ли это с тем, что у вас забирают трафик новые проекты типа «Дождя», «Слона»?

— Нет. Там цифры по отношению к «Ленте» пока кратные, поэтому я не могу сказать, что они у нас забирают трафик, тем более «Дождь» немного про другое, там больше про интернет-телевидение. Я не уверена, что мои текстовые трансляции могут конкурировать с их картинкой, это разные истории. Тем более что отдельные цифры по трансляции или формату хроники, который мы в эти дни вели, показывают запредельный интерес. В общем, где-то увеличивается глубина просмотра, когда-то мы превышаем пиковые показатели по среднесуточной аудитории, но сказать, что был рост, я не могу.

— Вы рассматриваете кого-то как конкурента, пусть не сегодняшнего, а завтрашнего?

— Вся печаль состоит в том, что конкуренты те же самые. Это «РИА Новости» и «Газета.ру». Ландшафт почти не изменился. Я не знаю, что нужно сделать «Слону», чтобы дорасти. В ближайший год я точно могу спать спокойно.

— «Коммерсант», «Ведомости» вам не мешают?

— Нет, они отстают от «Ленты» в разы, они тоже меня несильно беспокоят. Никакого челленджа пока никто предложить не может.

— Недавно у вас вышла заметка, которая вызвала большой резонанс на Open Space.

— Я так и знала, что мы об этом будем говорить.

— Куда деваться? Из этой заметки вытекает целый ряд тем, которые я бы мог поднять без нее, но красиво было бы через нее это сделать. Например, заметка получила 2000 лайков в Facebook, хотя в ней говорится о том, что СМИ заниматься соцсетями бессмысленно.

— Там про другое говорится. Все читатели, в том числе читатели «Ленты.ру» ужасно любят заголовки и ужасно не любят читать то, что внутри. Речь шла об использовании головного мозга при работе с соцсетями, вот и все. Больше ничего там не было. Речь шла о смыслах.

— Я сейчас не буду выкапывать статью, чтобы цитировать.

— Будем говорить откровенно, это не статья, это конспект лекций. Одно дело, когда ты говоришь перед аудиторией, другое дело, когда ты пытаешься эту лекцию перелопатить в текстовый вариант. Конечно, могла произойти утрата смысла. Мне жалко, если люди подумали, что я думаю, что не нужно работать с соцсетями. Речь шла как раз о том, что с соцсетями надо работать, но вопрос в том, как работать и какие цели перед собой ставить.

— Хорошо. Давайте не будем к этому подходить строго, а просто разберем по пунктам, как нужно сегодня СМИ работать с соцсетями, для того чтобы получать максимальный трафик.

— Это и есть камень преткновения. Мы начали внимательно смотреть на статистику Твиттера «Ленты.ру», «Афиши». Мы увидели, что количество ретвитов достаточно большое, мы заинтересовались конкурентами и выяснили, что очень большое количество фолловеров у наших конкурентов — это яйца, где вместо картинки яйца. Мы из каждой тысячи проверили сотню. На конференции в «РИА Новости» мы с Сашей Амзиным делали доклад. Мы увидели, что обычно у этих яиц один-два фолловера и 0 ретвитов, и мы могли предположить, что это неживые люди. Я не могу это утверждать, я могу только предполагать.

Саша вывел некий яйцерейтинг, то есть количество живых фолловеров на каждое издание. Опытным путем мы выяснили, что если ты не пользуешься какими-то специальными технологиями, то у тебя количество этих яиц колеблется вокруг 15-20%. Как только ты начинаешь нагонять фолловеров с помощью различных технологий, яйцерейтинг подскакивает в 2-3 раза. У нас даже образовался чемпион, и мы предположили, что это издательство воспользовалось услугами SMM-агентства, которое показало ему, где яйца живут. После этого я заинтересовалась тем, что у нас с количеством переходов, и тут у нас возник конфликт с «РИА Новости», к моему величайшему сожалению. Сейчас у них 500 000, а в феврале у них была группа около 300 000 человек в Facebook, примерно столько же человек было в группе во «ВКонтакте». Я увидела, что из одной социальной сети количество переходов — 14 000 в день, а из другой — 11 000 в день. Я сказала, что, по моему мнению, это мало, что не стоит это таких вложений. Люди специально устраивают группы, с этими группами работают редакторы, в них вкладываются человеческие, творческие и финансовые усилия, для того чтобы получить 300 000 подписчиков, из которых на твой сайт переходит около 14 000. Мне кажется, что это немного. «РИА Новости» со мной поспорили и сказали, что этого достаточно, что дополнительными целями являются лояльность аудитории, прирост ядра и так далее.

Флагманы отрасли — «РИА Новости» и другие агентства или издания, которые активно работают с соцсетями, — это прекрасно. Пусть они это делают, никто не может им это запретить, никто не может их за это осудить. Мы говорили в условиях конференции, где были представлены издания, которые живут на свои и которые не настолько крупны и не могут себе позволить тратить деньги на содержание редакторов, которые будут вести социальную сеть.

— Или не в таком количестве, как «РИА Новости»?

— Да, в лучшем случае это будет один редактор. Докладывая о своих успехах, крупным изданиями стоит помнить, что доска почета — это здорово, но мы собираемся на профессиональной конференции для того, чтобы обсудить что-то и найти какие-то пути, как другим СМИ, которые не обладают такими возможностями, работать с соцсетями, если даже «РИА Новостям» это приносит небольшой процент трафика. При всем этом у меня была фига в кармане, что мы на тот момент вообще ничего не делали с социальными сетями, мы как-то вели Facebook и только начали свою активность во «ВКонтакте», и мы получали ту же цифру в 14-18 000 в день, не вкладывая ни копейки.

— Просто выкладывая анонсы новостей там?

— «ВКонтакте» это работает не так. «ВКонтакте» аудитория требует живого человеческого участия, мы стараемся людей больше развлекать и давать им поводы для обсуждения, не все новости мы туда выкладываем и стараемся не замусоривать ленту наших читателей бесконечными новостями. «Лента» в сутки производит 200-250 текстов, так что можно сойти с ума, это невозможно. Мы стараемся выбирать самое интересное, мы стараемся по-другому это иллюстрировать, как-то подавать, провоцировать обсуждения и так далее, но все это делается в рабочее время тремя руками. У кого есть время, тот это и делает. Мы не тратим на это ни копейки, ни часа рабочего времени, и мы получаем то же самое количество переходов.

— Надо понимать как рекомендацию работы с социальными сетями это описание?

— Я не могу сказать, что это рекомендация. Мне кажется, что главная рекомендация — примените головной мозг. Не нужно бежать за модными трендами, безусловно, читатель в социальных сетях есть, но прежде чем мелькать перед ним своими анонсами, хорошо бы подумать, стоит ли оно того, что оно принесет, насколько вы готовы к этому, что вы готовы вложить и что вы ожидаете получить в ответ. Я поставила вопрос, который оказался болезненным.

— В связи с этим вам задали вопросы, касающиеся другой полусоциальной сети, полублогерской платформы — Твиттера «Ленты.ру», который стал классикой жанра. Можно заметить, что многие деловые СМИ также ведут свои твиттеры в неформальном, порой очень забавном, юмористическом ключе.

— Было еще смешнее, когда на той самой конференции у меня попросили рецепт того, как нам удалось это получить. Я сказала, что у меня нет рецепта, но есть люди, которые ведут наш Твиттер. Я ими дорожу, потому что у них своеобразное чувство юмора и они понимают границы, за которые не стоит переступать, и когда они их переступают, они довольно быстро исправляются, но я же не могу клонировать их и отдать. Могу сказать, что с людьми нужно общаться, нужно желать им доброго утра, спокойной ночи, 30-го числа напоминать им о том, чтобы они купили проездной и заплатили за интернет, а также позвонили маме.

— Редакционная политика Твиттера вырабатывалась вами или ими?

— Это был Игорь Белкин, единственный и неповторимый продюсер отдела новых медиа, который и завел Твиттер «Ленты.ру». Самое смешное, что буквально через два дня в 5-6 изданиях в Твиттере появились слова «Доброе утро, дорогие читатели! Спокойной ночи, дорогие читатели! Не забудьте оплатить интернет».

— Резюмируя эту тему, соцмедиа нужно использовать, но дозированно, не делать из них культа для СМИ?

— Вот именно, не надо делать из этого культ. Я недавно объясняла стажеру, чем отличается писательство от журналистики. Я сказала, что писатель пишет для себя, и ему читатель, может, и не нужен, он разговаривает с собой, с Богом, с создателем, природой и так далее. Журналист работает для кого-то. Первая мысль журналиста должна быть «Достаточно ли внятно я написал? Поймет ли читатель то, что я ему хотел сказать?». Та же самая политика должна быть и в отношении социальных сетей, нужно понять, не надоем ли я читателю, не замусорю ли я его френдленту, не буду ли я ему ездить по ушам, не добавлю ли я официоза в его сложную жизнь и так далее. У меня сложилось, может, и ошибочное впечатление, что есть адская погоня за кликами, лайками, ретвитами, фолловерами и всем остальным, что люди забыли, для кого они все это делают.

— Сейчас будет тема, связанная с установкой журналиста на его работу с публикой. Стремление максимально угодить приводит к другому тупику. Верно? Как найти золотую середину и не уходить в MTV-стайл, трулалай, а рассказывать серьезные вещи правильными словами интеллигентным людям?

— Мне помогает медицинское прошлое. Я всегда говорю, что врач вас не обслуживает, он вас лечит. Вы же выполняете его назначения, не изводите врача до уровня маникюрши, которая может ногти покрасить так, а может эдак. Врач может сделать операцию либо хорошо, либо так, что лучше ее не делать. С журналистикой точно так же. Мы работаем для читателя, для того, чтобы наша позиция была максимально понятная читателю, но не на удовлетворение читательских запросов на удовольствие, развлечения и так далее, для этого существует шоу-бизнес. Мы его информируем, мне важно, чтобы меня правильно поняли, чтобы я правильно донесла позицию редакцию, чтобы редакционная политика была максимально прозрачной, чтобы те материалы, которые мы даем читателю, были интересны, не заставляли бы его засыпать, но в мою задачу не входит образовывать этого читателя, сильно его развлекать, потакать его прихотям.

— Коснемся взаимоотношения профессиональных журналистов и UGC-журналистики, гражданской журналистики и блогинга. Есть ощущение, что у многих мастеров есть обида на надвигающихся толпой блогеров, выскочек, которые пришли в интернет и порой набрали значительное количество читателей, авторитета, но при этом, как кажется мастерам, они ничего не понимают в профессии и лучше бы им было идти лесом.

— На обиженных воду возят. Нет смысла обижаться, мир таков, какой он есть, он не может быть таким, каким мы хотим, чтобы он был. Да, очень много блогеров, много людей, которые получили доступ к широкой аудитории. Ну и что? Наличие любви к музыке в Италии не помешало театру собирать полные залы, правда? Это из той же самой серии. Можно прекрасно петь в компании, музицировать с друзьями, но на сцене играют профессионалы. Чего обижаться? Нужно дружить и использовать это с умом. Мое отношение к блогерам довольно скептическое, потому что блогер работает в охотку и немного, а заставить блогера пахать в режиме длительного задания почти невозможно.

— Главное отличие журналиста от блогера — это трудолюбие и дисциплинированность?

— Нет, необязательно, но для издания, которое выходит регулярно, достаточно важно, чтобы материалы появлялись в срок и в нужном качестве. Как ни крути, это в каком-то смысле фабрика, завод, конвейер, это производство. Если ты заложил в кастрюлю картошку, капусту, морковку и лук, то должны получиться щи, а не манная каша, а блогеры этого не гарантируют. Ты можешь поручить блогеру все что угодно и получить все что угодно, и зачастую не то, что заказывал.

— Как идентифицировать журналиста и блогера? Такой вопрос кадрового характера стоит у многих моих коллег — интернет-предпринимателей.

— Почти любой журналист может быть блогером, но не каждый блогер может быть журналистом.

— Какие качества отличают их, кроме дисциплины?

— Блогер работает на себя, блогер — это человек, который занимается продвижением себя на платформе или в социальной сети. В этом нет ничего плохого, но он занимается самопиаром. Это хорошая история, вполне достойная. Но у него нет задачи и миссии журналиста. Кроме всего прочего, мы забываем о том, что в задачу СМИ входит из всего информационного потока выбрать события, которые редакция хочет осветить, будь это журнал «Афиша» или «Лента.ру». У нас разные события, которые мы будем освещать. Мало того что нам нужно их выбрать, мы должны их внятно описать и ранжировать, мы должны составить картину дня, культурную, информационную или финансовую. Способность ранжировать, определить, что важно, а что нет, и при этом совпасть с читателем — это и есть важная функция, о которой зачастую блогеры забывают. Он думает, что если он стал свидетелем какого-то события, то это событие и есть главное, а о том, что в мире существует еще несколько миллионов таких блогеров, а событий, не описанных еще, ровно столько же, он забывает. Об этом чаще всего блогеры не думают. Они считают, что то, что увидели они, главное. Система ценностей, ранжирование события по реальной важности их для большой читательской аудитории важны.

— Из того, что вы говорите, можно понять, что вы не берете на работу тех, у кого только блогерский опыт и нет журналистского.

— Нет, почему? Это совершенно неважно. Важно, насколько человек способен подвинуть свое «я» для того, чтобы работать на издание, а не на себя.

— Вы учите с нуля?

— Да, практически всех. За всю историю «Ленты» было всего человек пять, которые пришли, положили руки на клавиши, и было ощущение, как будто они все время здесь работали.

— На какого рода характеристики вы смотрите при приеме на работу?

— Я прошу писать большое письмо про себя, про то, кто человек, что, чем дышит, что читает, что любит, что не любит, где работал, почему не понравилось и так далее. По тому, как человек пишет, можно определить индекс вменяемости. Потом мы разговариваем с ним.

— По тому, как пишет, а не по тому, что пишет?

— Да, конечно. Как написано, так все и оказывается.

— В интервью я слышал, что вы говорили о клиповом мышлении. Это мышление, при котором восприятие больших объемов информации практически блокируется. Таким образом, это короткие музыкальные клипы, короткие сюжеты новостей, короткие текстовые заметки «Ленты.ру» и так далее. А вообще нужны большие тексты сегодня?

— Обязательно. Иначе совсем озвереем. Мозг надо тренировать. Это как раз то, что я называю «потакать читателю». Нельзя потакать читателю. Соврать проще, чем вывести на чистую воду, не делать проще, чем делать. Кто-то из поэтов говорил, что чтение — это тоже работа. Читать — это напрягать головной мозг, воображение, вызывать какие-то эмоции и так далее. Если ты не великий поэт, в четырех строчках ты не сможешь вызвать эмоции у читателя.

— Нужно воздействовать именно текстом? В условиях электронного СМИ есть другие выразительные средства: видео, аудио, картинка. Они мало используются.

— Они используются мало по двум причинам. Первая причина реалистического свойства, а вторая — поэтического свойства. Во-первых, будем откровенны, наш читатель нас читает в основном на работе и не всякий человек решится на работе надеть наушники и включить видеоряд, правда?

— Дело не в том, что это стоит дороже?

— Нет, хорошие писатели тоже недешево стоят. Вторая причина в том, что есть вещи, которые нужно показывать с помощью видео и видео бывает гораздо более выразительно, чем пять абзацев на эту тему. Видео в интернете играет вспомогательную роль ровно потому, что пока никто не придумал, что же сделать такого, чтобы это выглядело ново, свежо, интересно, чтобы это захотелось смотреть. Если мы разложим видео, которое популярно в сети, то мы увидим вирусные ролики (обычно ха-ха).

— Да, как правило, это какой-то юмор.

— Да. Это новостные форматы, из свежего это разгон на Баррикадной, который снят на iPhone, дальше пустота. Видео как жанр пока оформлен только в двух направлениях: либо это видео любого, даже чудовищного качества, с места событий, либо это веселые картинки. Что делать со всем остальным, пока никто не может сказать. Мы попробовали нащупать это в проекте «Страна, которой нет», посвященном 20-летию распада СССР. Мы там попробовали всякие мультимедийные ролики, там есть очень сильные вещи, но если вынести их на более широкую аудиторию, то я не знаю, как она будет реагировать.

— Мне казалось, что приверженность к текстам у журналистов более-менее старой школы в том, что хочется оставить простор для воображения читателю.

— Когда-то и так. В «Ленте» есть рубрика «Прогресс», в которой можно очень долго описывать физические или химические опыты, но если вставить туда нормальный ролик, который бы показывал, как устроено то или иное устройство, тот или иной процесс, то, наверное, это освободило бы голову редактора для других дел. Пока у видео утилитарная роль, в художественной части пока полный провал.

— Доведем эту тему до логического завершения. Верите в то, что в перспективе все информационные бренды будут конкурировать практически на одном поле, условно говоря, Первый канал, Эхо Москвы, Лента.ру и прочие, используя разные инструменты в интернете — текст, видео или аудио в зависимости от необходимости, но при этом это будут СМИ одного порядка?

— Если честно, я этого боюсь. Мне кажется, что телеканалы по неизвестной мне причине уделяют достаточно мало времени Сети. Имея технический инструментарий, который есть у телевизионных СМИ, имея журналистские имена и все, что вокруг них, они могли бы нас всех сделать, если бы захотели.

— Не делают потому, что ленятся?

— Нет, мне кажется, это коммерческие причины. Я не могу говорить про это, потому что я не знаю причины. Федеральные каналы в Сети представлены посольствами, это представительства канала в Сети, но не самостоятельные СМИ, не перенос вещания. Другой концепции я в этом не вижу. Может быть, это связано с тем, что в Сети несравнимые с телевизионной рекламой деньги. Может быть, это стратегические причины. Я не могу судить, но мне кажется, что телеканалы обладают огромным потенциалом, и, если бы они захотели, они бы оставили нас далеко позади.

— Надо сказать, что они стараются. Если не Первый канал, НТВ, то СТС и ТНТ пытаются что-то сделать. У нас много тем, которые хочется затронуть, но время неумолимо. Несколько лет назад все прочили смерть бумаге, сейчас поняли, что моментально она не умрет и надвигающиеся электронные СМИ и планшеты не задушат эту штуку насмерть в ближайшее время, все равно что-то останется. Сегодня планшеты вас, как электронные СМИ, не беспокоят? Там меняется бизнес-модель.

— Беспокоят, конечно. Мне кажется, что у нас есть дурная манера во всем видеть угрозу. Планшеты — это огромные новые возможности, и я предлагаю думать в эту сторону. Как сделать так, чтобы не размывался бренд? Что делать с трафиком, рекламой? Это мы все придумаем, но это для нас, как для людей, которые делают контент, вызов, возможность как-то себя проявить. Я смотрю на своего внутреннего Бога — «Нью-Йорк Таймс». Они делают великолепные вещи и не боятся планшетов и других мобильных устройств. Это бренд. Мне кажется, что смерти бумаги, смерти традиционных интернет-СМИ не будет.

— В мобильных устройствах вы смотрите на какую сторону для «Ленты»? Какого-то преобразования мобильного сайта, создания мобильного приложения?

— Мы думаем об этом вместе с арт-директором и дизайнером из «Афиши». Мне нравится над этим работать, и я думаю, что мобильные версии — это то, что мы в ближайшие недели будем допиливать. У нас есть все дизайны, все страницы.

— Заработок там будет по другой модели? Там не будут откручиваться баннеры?

— Думаю, что нет, но мы посмотрим. Я пока не готова говорить на эту тему.

— Приложения для «Ленты»?

— Приложения под «Андроид» и iPhone готовы, нам осталось получить подписи юристов.

— Приложение будет бесплатным?

— Да, конечно.

— Вы где-то говорили, что платный контент для СМИ — это неправильно.

— Я могу быть сколько угодно раз неправа с коммерческой точки зрения, но я не коммерсант. Мне как человеку и как журналисту кажется, что в этой стране продавать информацию за деньги — грех. Потому что у нас и так с информацией в стране не очень хорошо, а в ближайшее время, как говорят все признаки, будет еще хуже. Свобода распространения информации держится на бесплатной информации, как мне кажется.

— Попытку «Ведомостей» вы считаете неправильной?

— Я считаю ее некорректной ровно настолько, насколько мне нравится газета «Ведомости» и насколько глубоко я уважаю ее создателей. За последние год-два года «Ведомости» до такой степени показали мощь, красоту, силу и все на свете, но мне кажется неудачной с этической точки зрения история с платным контентом, подписками. Мне кажется, это хождение по кругу, мне это не нравится, хотя я плачу. Мне нелениво заплатить, но мне кажется, что это неправильно.

— Они останутся в режиме этого эксперимента?

— Я думаю, что да, потому что они всячески демонстрируют то, что они приверженцы этого. Мне просто не близка эта идея, я противник.

— Кто-то пойдет по их пути?

— Я думаю, что желающие найдутся.

— Кто может?

— «Комсомольская правда» может. Они люди, которые занимаются большим бизнесом, это довольно рисковые люди, и мне кажется, что они могут пойти по этому пути.

— Life News?

— Нет, они на другом зарабатывают. Мне кажется, что по этому пути пойдет «Комсомолка», потому что они опробовали много ниш от выпуска сборников, региональных историй, и, скорее всего, они пойдут туда.

— Как вам конфликт «Ведомостей» и «ВКонтакте»? Вы сами пострадали от того, что у вас стали забирать контент?

— Вы будете смеяться, но мы почти не просели по статистике. Я не понимаю, в чем дело. Насколько я понимаю, Павел Дуров заказал какое-то исследование, и я заказала своему аналитику посчитать цифры, но мы почему-то не просели. Другое дело, что на своей странице мы отключили опцию просмотра, но за те трое суток, что она была, мы почти не просели. Мы потеряли примерно 3000 переходов, что несущественно.

— В этом конфликте вы на чьей стороне?

— Ни на чьей. С одной стороны, я со странным ощущением смотрю на то, что Павел Дуров — отважный парень. С другой стороны, я отлично понимаю, что этого отважного монстра вырастили сами СМИ, ринувшись в социальные сети.

— Отважный?

— Может быть, безбашенный или бесшабашный. То, что Павел Дуров, заполучив это все, сказал: «Теперь мы будем играть по моим правилам» — довольно весело. Я-то туда не ломанулась.

— Вы готовы играть по его правилам?

— Нет. Я хочу играть только по своим правилам, но за схваткой наблюдать интересно.

— Если у вас ситуация сложится подобным образом и у вас будет размежевание с «ВКонтакте», вы пойдете на такой шаг, как уйти оттуда представительством? Для вас важно нахождение в этой социальной сети?

— Это зависит от конфликта. Я предпочитаю не конфликтовать, но если бы коса нашла на камень, то я бы ушла. Если бы мне пытались навязать что-то, а не вести со мной переговоры, не пытаться меня в чем-то убедить, то, конечно, я бы ушла оттуда.

— Хорошо. Осталось буквально несколько минут. Составьте футуристический прогноз, касающийся СМИ, мобильных СМИ, на завтра и послезавтра? Вы сказали о том, что будут закрывать клапана. Насколько это серьезно скажется на СМИ?

— На интернет-СМИ пока несерьезно скажется, хотя кто знает. Если мы говорим о цензуре и о политике, то мне кажется, что все предыдущие годы люди, близкие президенту, демонстрировали свое полное невнимание или пренебрежение интернетом. Может быть, сейчас какие-то события заставят их обратить внимание на интернет, но, скорее, на социальные сети, чем на СМИ. Ландшафт сложился уже давно, новые игроки почти не появляются, и если эти СМИ не доставляют головной боли власти в течение долгого времени, то я не вижу причин, почему вдруг сейчас власти должны решить, что мы враги. Вряд ли так произойдет. Что касается послезавтра, какое оно будет, я не знаю. Я не могу себе представить, что наступит время жесткой цензуры, и я представить не могу, как посыплется рынок. Если это время не настанет, тогда и будем жить и работать дальше.

Главред «Ленты.ру»: «У нас все-таки сменится руководство»