02 июля 2012, 21:46 Политика

От сумы до закрытия

Последствия принятия нового закона об НКО

Екатерина Винокурова, Александр Артемьев, Сергей Смирнов close 100%

Правозащитники могут остаться без средств к существованию или закрыть свои организации, общество — лишиться защитников прав человека, независимых от властей, а Россия — понести серьезные репутационные потери. Какими последствиями чревато принятие нового закона об НКО, получающих иностранное финансирование, разбиралась «Газета.Ru».

Принятие законопроекта, обязывающего российские НКО, в случае если они занимаются деятельностью, «направленной на формирование общественного мнения», признать себя политическими «иностранными агентами» и встать на учет в особом реестре, рискует повлечь за собой серьезные политические последствия. Часть организаций закроется, а НКО, которые решат признать себя «политическими», не смогут больше получать иностранное финансирование, говорят опрошенные «Газетой.Ru» правозащитники и представители общественных организаций.

Источник в Кремле пояснил «Газете.Ru», что под понятие «политических» организаций точно подпадают «Голос», Transparency International, Amnesty International.

Попадание в реестр «политических» организаций может привести к парадоксальной ситуации: многие НКО, которые сейчас получают гранты по американским программам, не смогут больше претендовать на такое финансирование. Американское агентство USAID (Агентство США по международному развитию), являющееся одним из основных грантодателей для НКО по всему миру и отвечающее за невоенную помощь США другим странам, согласно собственному уставу, не имеет права финансировать политическую деятельность или организации. Часть грантов USAID распределяет напрямую (например, именно такой грант получила ассоциация «Голос», занимающаяся наблюдением за выборами), большая часть денег уходит более мелким операторам, которые, в свою очередь, передают гранты в другие фонды или же конечным получателям (на каждый грант проводится конкурс). Крупнейшими фондами — операторами грантов USAID являются американское агентство-грантодатель NED, а также фонды IRI (Международный республиканский институт) и NDI (Национальный демократический институт).

В их уставах записаны такие же правила: иностранную политическую деятельность и политические организации американцам финансировать запрещено. Поэтому у тех российских НКО, которые подчинятся требованиям властей и встанут на спецучет, могут возникнуть проблемы уже на стадии подачи заявки на грант.

Замглавы российского представительства антикоррупционной организации Transparency International Иван Ниненко сказал «Газете.Ru», что, вероятно, руководство примет решение зарегистрироваться в реестре. «Предлагаем власти не мелочиться и сразу ввести в законодательство не термин «иностранный агент», а сразу понятие «шпион» и «враг народа», еще можно специальные повязки раздать, — пошутил Ниненко и добавил уже серьезно. — Надеюсь, грантодатели в США понимают ситуацию в России и будут менять правила финансирования — например, не признавать «политическими» организации, которые вошли в этот российский реестр. Интереснее будет увидеть в этом реестре среди грантополучателей представителей региональных провластных структур, которые, насколько я знаю, также часто получают гранты от правительства США».

«Наша принципиальная политическая позиция — это неучастие в политической деятельности, мы не ставим своей целью приход к власти, однако этим законом власть, очевидно, будет нас шантажировать: или включайтесь в реестр, или сядете в тюрьму и будете оштрафованы на миллионы, — сказал исполнительный директор ассоциации «Голос» Григорий Мельконьянц. — Мы посмотрим на окончательный вид закона и тогда примем решение, хотя правозащитники из «Агоры» советуют включиться в реестр. Что до проблем с финансированием и Минюстом — они ожидаемы. Вот смотрите, мы включаемся в реестр, становимся «политической» организацией. Что, мы получаем право в выборах участвовать? А Минюст сможет потребовать внесений изменений в устав или вообще чего угодно. Потом может возникнуть ситуация, когда у грантодателей из других стран, дающих деньги российским НКО, возникнут проблемы с их собственным законодательством, запрещающим финансировать политическую деятельность за рубежом, и никаких иностранных денег российские НКО получать вовсе не смогут. То есть все происходящее можно описать одним словом — шантаж».

«Если закон будет принят в таком виде, который есть сейчас, то мы в первый же день после его вступления в силу направим запрос в Минюст. Пусть нам ответит, занимаемся ли мы политической деятельностью. Если нет, то входить не будем.

Ответит, что занимаемся, или не ответят вообще — значит, войдем в реестр. У меня есть ощущение, что войдем. Ну что, к нам не будут обращаться, потому что мы иностранные агенты? Что в глазах Путина я стану иностранным шпионом? Ну и ладно. В глазах Путина мы всегда были шпионами», — пошутил глава межрегиональной правозащитной ассоциации «Агора» Павел Чиков.

Вероятно, войдет в реестр и российское представительство Human Rights Watch, занимающееся мониторингом ситуации с правами человека в России (аналогичные представительства есть практически во многих странах мира). Глава представительства организации Анна Севортьян заявила «Газете.Ru»: «Что касается нас, нет сомнений, что мы по сути рассматриваемся как так называемый «иностранный агент», будучи представительством иностранной организации. Российским же НКО фактически предлагают поставить клеймо на лоб. При этом говорят, что законопроект смоделирован с американского законодательства. Но там речь идет в первую очередь об организациях, занимающихся политическим лоббизмом, а не об НКО».

Есть и другие варианты действий.

Глава екатеринбургского фонда «Сутяжник» Сергей Беляев будет регистрироваться и называет это «игрой слов», утверждая, что деятельность НКО и так бесконечно зарегулирована, а наименование «иностранный агент» ничуть не более обидно, чем СРОО — «Свердловская региональная общественная организация». Он прямо указывает на своем сайте, что его деятельность финансирует не менее десятка иностранных фондов, включая американский центр международной профсоюзной солидарности АФТ-КПП или Варшавский Хельсинкский фонд.

Но если его организации станет невыносимо работать, например, проверяющие буквально потребуют «держать двери открытыми все время», то в таком случае Беляев готов, как он сказал, «уйти в подполье»: «А что, уходят же от тяжелых налогов бизнесмены, так и мы будем сообществом граждан, объединенной частной инициативой помогать гражданам». О «переосмыслении вообще возможности заниматься какой-то деятельностью» рассуждал в беседе с «Газетой.Ru» и директор Пермского регионального правозащитного центра Сергей Исаев, который, впрочем, рассчитывает «найти в законе способы минимизировать его опасные последствия».

Наконец, у правозащитников остается и радикальный вариант — прекратить деятельность своих организаций.

О завершении своей деятельности уже заявили глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева и глава «Движения за права человека» Лев Пономарев.

Итак, принятие нового закона об НКО будет иметь различные последствия. Правозащитники могут лишиться средств к существованию, гражданское общество — остаться без независимых НКО, готовых вступиться за права человека, а российская власть понесет серьезные репутационные потери, причем лоббизм экономических и политических интересов других стран продолжится, но рынок станет только еще более непрозрачным.

«На самом деле такой закон нужен, только сформулирован он неграмотно. Ведь цель американского закона — борьба с лоббизмом, с «серыми» операторами иностранных денег, а не с НКО. Сейчас же под ударом оказались вполне законопослушные организации, прекращение деятельности которых станет ударом по всему гражданскому обществу, — заявил директор российских и азиатских программ Центра оборонной информации США Николай Злобин. — Многие правозащитники не прекратят свою деятельность даже после закрытия организации, просто она станет менее заметной. Это коррозия гражданского общества. Важно ведь, что они защищают права человека, а не то, на чьи деньги это делается».

По словам Злобина, новый закон не решает главную проблему борьбы с потоками «серой наличности», причем не столько с Запада, сколько из арабских стран, из Китая или Ирана. Объем поступления таких денег в Россию едва ли не больше по объему, чем гранты НКО вместе взятые, однако тратятся эти средства не на правозащиту, а на заказные публикации, подкуп чиновников и другие средства формирования общественного мнения в угоду чужим экономическим и политическим интересам, говорит Злобин.

Что касается последствий для российских властей, то они и вовсе будут печальны, особенно на международной арене, заметил эксперт: скоропостижным принятием недоработанного закона власти России демонстрируют свой непрофессионализм на весь мир.

Многие собеседники «Газеты.Ru» отметили, что желая поразить в самое больное место НКО, власти могут ударить и по себе. «Вряд ли существует структура, которая получает больше денег из зарубежных банков, фондов и правительств, чем российское правительство», — сыронизировал Беляев. А Чиков пообещал перейти от слов к делу: «Я уверен, что при небольших усилиях мы обнаружим иностранные источники финансирования и у государственных проектов. Можно вспомнить прошлогодний «Селигер» (лагерь Росмолодежи. — «Газета.Ru») — его финансировали в том числе иностранцы. Так что не исключаю, что некоторые начнут писать по этому поводу запросы в Минюст».

Впрочем, есть и немногочисленные поводы для оптимизма. Госсекретарь США Хиллари Клинтон уже обещала попробовать найти выход, чтобы финансирование российских некоммерческих организаций продолжилось. Это она обещала правозащитникам на встрече, состоявшейся накануне в Санкт-Петербурге.

В скором времени российским НКО могут больше и не потребоваться иностранные гранты: впервые за много лет российский бизнес готов финансировать деятельность независимых общественных организаций, рассказал «Газете.Ru» один из собеседников в правозащитной среде.

А ассоциация «Голос» и вовсе с середины июля запускает проект сбора денег на свою деятельность от частных лиц и в случае успеха уже к осени обретет полную финансовую независимость.