К героям публикации "Власти" о поморском движении (см. N23 от 11 июня) пришли с обыском сотрудники ФСБ. Олесю Герасименко эта история заставила задуматься об особенностях обратной связи в вертикальной реальности.

В начале лета я провела неделю в командировке в Архангельске: ходила через лес в деревни, читала северные сказки, любовалась резными наличниками. О крае мне рассказывали чиновники, ученые, председатели колхозов. Все они назвали себя поморами и сходились в одном: край стратегический, граница, освоение Арктики; в нем нужно не только рубить лес и копать алмазы, но и промыслы развивать, и в культуру вкладываться, и деревни поддерживать — на языке стратегий развития регионов, не терять национальную идентичность перед лицом международного сообщества. Один из моих собеседников, директор Поморского института коренных и малочисленных народов Иван Мосеев, с гордостью показывал мне подарочный кибас, аналог подковы на счастье,— гладкий камень, оплетенный берестой, в кругу из можжевеловой ветки. Мосеев придумал сделать это грузило поморским сувениром. Еще он выпустил словарь "поморьской говори" и был редактором сборника поморских сказок. На дне города, 24 июня, он дарил эту книжку главам города и области, подписывая их "мэру столицы Поморья" и "губернатору Поморья",— на фотографиях оба улыбаются и довольны. Редакция "Власти" в это время получала комплименты от знакомых чиновников и депутатов по поводу удачно выбранной темы и интересного материала, из которого "можно узнать, чем живет страна".

Но уже на следующий день, утром 25 июня, к Мосееву ворвались сотрудники ФСБ: напугали детей, изъяли его ноутбук, ноутбук его жены, компьютеры детей, флеш-карты, диски, архивные материалы, документы. Спрашивали, часто ли Мосеев бывает в Норвегии, проверяли загранпаспорт. Силовики пришли с обыском в рамках уголовного дела по статье "Экстремизм". Поводом стали комментарии к статье в интернет-издании "Эхо Севера" о поморском движении, оставленные якобы из квартиры Мосеева. В частности, в интернет-дискуссии некто под ником Помор бросил оппоненту реплику: "Что ты с нами сделаешь? Вас миллионы быдла, а нас 2 тысячи людей". Неустановленное лицо, говорится в материалах уголовного дела, писало данные строки "с умыслом возбуждения ненависти к отдельной национальной группе "русские" из личной неприязни к лицам данной национальности". Мосеев говорит, что комментариев не писал. Ему, правда, обвинений не предъявили, но и как свидетеля еще не допрашивали — просто перепугали семью, забрали всю технику и уже месяц не возвращают. Мосеев отвечает на мои письма с чужого компьютера и говорит, что репортаж о поморах во "Власти" стал последней каплей, после которой развернулась полноценная борьба с поморским "сепаратизмом" и "экстремизмом": "Когда я прочитал вашу статью, сразу сказал жене и друзьям, что надо ждать самого худшего. Мы живем в провинции, и репрессии здесь проходят без столичного шума, человека можно уничтожить так, что никто и не заметит. Ничего экстремистского я нигде никогда не писал, денег от норвежцев и Госдепа США не получал. Меня преследуют за мою общественную и профессиональную деятельность по защите коренных малочисленных народов Севера. Другой причины нет".

Вот чем плоха история Мосеева. Своими "этнофутуристическими проектами" он привлекает внимание к болевым точкам области: плохим дорогам, захваченным рейдерами деревням, неблагоустроенным портам — заботится о своей земле и хочет жить на ней лучше, чем сейчас. В Москве об этом внимательно читают и вроде даже готовы помочь. Но когда "сигнал" доходит до местного уровня силовой вертикали, Мосеева вместо "патриота" называют сепаратистом и решают проблему возбуждением очередного дела по 282-й статье.

Члены поморского движения стали такими же заложниками политического устройства, как и федеральные чиновники. Те узнают о ситуации на местах из выхолощенных докладных записок и потому рады любой информации, идущей в обход вертикали. Но эти каналы тут же обрубаются силовиками на местах.

Так вышло и с Болотной площадью. Большинство митингующих не собиралось записываться в бомбисты и брать с разбегу Кремль, как не планировал Мосеев вывод региона из Российской Федерации. Одни говорили о вбросе голосов на участке, другие устали давать взятки, третьи волновались о застройке парка. Но сейчас говорить с несогласными отправлены полицейские и следователи, которые обращаются с ними так, будто одни уже закупили винтовки, а другой подписал договор о продаже Архангельской области Норвегии. Вместо спокойного разбора претензий горожан начинается зачистка.

Но чем больше пугать народ полицией, тем злее он становится — это доказано опытом 6 мая, когда ошарашенные выставленной на Большом Каменном мосту армией люди с криками "Они сейчас начнут стрелять!" пошли прорывать оцепление. Аресты, обыски, штрафы загоняют в подполье не только радикальных оппозиционеров, но и людей, которые хотели, чтобы им отремонтировали дорогу до дачи. О том, кто через год выйдет из этого подполья, не возьмется гадать ни один журналист.

Олеся Герасименко

Борьба со здравым смыслом