Координационный совет регистрирует кандидатов

Фото: Владислав Лоншаков/Коммерсантъ

21 августа началась регистрация кандидатов на выборы в Координационный совет оппозиции. Сами выборы пройдут 21 октября. Выдвинуть свою кандидатуру сможет любой. Для этого необходимо оплатить организационный взнос и выразить согласие с требованиями московских митингов "За честные выборы". В голосовании также сможет принять участие каждый желающий. Для этого необходимо зарегистрироваться в качестве избирателя и проголосовать за 45 членов совета. 30 из них избираются по списку общегражданских сил, еще 15 — по квотам от трех идеологический курий: либералов, левых и националистов, — по 5 человек от каждой.

Центральный выборный комитет оппозиции возглавил депутат Екатеринбургской городской думы Леонид Волков. Он рассказал РublicPost, как комитет намерен организовать альтернативные выборы, в которых может принять участие миллион человек.

— Было бы логично предположить, что Вы будете одним из кандидатов в Координационный совет, а Вы стали главой выборной комиссии. Как это получилось?

Мне параллельно несколько человек прислали посмотреть проекты документов — там кто-то из авторов написал такое детское, нелепое положение о том, как проводить выборы оппозиции. Ну, я всем написал: "Это полное дерьмо — то не так, то не так". Потом приехал на комитет, выступил, после чего по принципу "инициатива наказуема" меня и привлекли.

— Поскольку Вы глава комиссии, Вы уже не можете быть кандидатом. Не жалко отказываться от возможности принять участие в выборах?

Не хочу никуда баллотироваться, с меня хватит.

— А за Вас, между прочим, уже вовсю голосуют в Facebook.

Голосование в Facebook — это смешно. Мне очень это все не нравится, это дискредитирует идею, потому что все думают, что праймериз оппозиции так и должны выглядеть. Голосование в Facebook — это пример того, как не надо делать. Совершенно непонятно, каким образом составлен список кандидатов — абсолютно волюнтаристски. Непонятно, каким образом определен порядок кандидатов в списке, нет описания, биографии, программы, можно поставить сколько угодно галочек и так далее.

Люди думают, что это и есть голосование. А это не голосование, оно не отвечает демократическим нормам. Мне надо, чтобы были верифицированные аккаунты, чтобы был ограниченный список кандидатов, которые находятся в более-менее равных условиях, чтобы про каждого кандидата была доступна определенная информация — биографическая, программная. Вот мы выбираем 45 из 100 кандидатов...

— Почему вы решили, что будет именно 100 кандидатов?

Ну, просто такое ощущение есть, что человек 100 найдется.

— Что это вообще будет за орган — Координационный совет? Что на самом деле будут выбирать: параллельный парламент, более репрезентативный и легитимный с точки зрения избирателей, оргкомитет протестных действий, теневое правительство?

Моя задача — организовать эти выборы так, чтобы они прошли без сучка, без задоринки. Когда мы зимой требовали честных выборов, нам говорили: "Да где они бывают, эти ваши честные выборы? Да везде подтасовки, да везде хрен знает что". Я, может, слишком много на себя беру, но мне интересна именно эта часть задачи — показать, что честные, идеально организованные выборы бывают. Это будет потрясающим щелчком по носу Чурова — показать, что гражданское общество в состоянии самоорганизоваться и произвести более качественный продукт, чем произвело государство. Это раз.

И два: у меня всего два месяца — и выше крыши технических вопросов. Я не хочу концентрироваться на политических моментах. Это не ко мне. Почему такой дизайн? Почему 45 мест? Оргкомитет решил. Почему три курии? Оргкомитет решил. Чем будет заниматься Координационный совет? У оргкомитета спросите.

— И все же — что это мог бы быть за орган? Людям важно понимать, кого именно и для каких целей они выбирают.

Что выйдет из этого Координационного совета — вытекает из трех вопросов: во-первых, кто там будет; во-вторых, каким содержанием они сами смогут наполнить свою деятельность; и в-третьих, что будет происходить в стране. Не факт, что совет окажется работоспособным — посмотрим, кто пройдет. Каким содержанием они смогут наполнить свою деятельность? Все зависит от того, насколько они будут скромничать: власть слаба, ситуация аморфна, и можно хапать больше. Смогут ли они хапать больше? Непонятно. Ну, и что будет происходить в стране — то ли будет ужасный конец, то ли ужас без конца.

Многие на это смотрят как на улучшенную версию оргкомитета — на оргкомитет, подтвердивший свои полномочия: типа, мы можем "более лучше" согласовывать даты митингов, потому что наши полномочия теперь чем-то подтверждены. Кто-то, безусловно, хочет из этого сделать теневой парламент. Это совсем другая история: теневой парламент рассматривает те же законопроекты, что и Дума, и выносит альтернативные решения или принимает закон о люстрации — что, на мой взгляд, было бы весьма небесполезно. А может, это будет реальная переговорная площадка. А может, это будет самый настоящий парламент, потому что все на*бнется, и явочным порядком этому органу придется сказать: "Сейчас мы самый легитимный из существующих органов, и потому мы здесь власть".

— Легитимный? О какой легитимности может идти речь, если априори это будет орган, избранный оппозиционным меньшинством из своей среды?

Давайте вернемся к определению слова "легитимность", которое постоянно неверно трактуют. Легитимность — это правомочность в глазах избирателя. В глазах тех, кто этот орган избрал, он будет легитимным, если будет подтверждено, что выборы прошли честно. Проголосует 10 человек — он будет точно таким же легитимным, как если проголосует 10 миллионов человек. Только в одном случае он будет легитимным в глазах десяти, а в другом — в глазах 10 миллионов.

— Зачем вообще разделять списки — почему бы всем не баллотироваться по одному общегражданскому списку? А так силы, которые, может, и не прошли бы, будут иметь свои гарантированные 5 мест. Вы считаете принцип трех курий правильным?

Да, я считаю его правильным. Там реально хрупкий мир. То, что в оргкомитете до сих пор — почти год уже прошел — сидят, не разругавшись, люди трех разных направлений, то, что они сумели договориться об общих правилах и каких-то паритетных началах для своих представителей, — это очень круто.

— Избиратели будут голосовать за каждую курию или за какую-то одну по выбору?

Были большие споры, но я смог продавить, чтобы все было правильно. Была такая идея, что избиратель должен будет идентифицировать себя с какой-то курией и взять общегражданскую часть бюллетеня и один из трех списков. А мы смогли договориться, что каждый избиратель получает все 4 бюллетеня. В первом случае что было бы: либералы бы голосовали за либералов, левые — за левых, националисты — за националистов. А сейчас получается, что все голосуют за либералов, за левых и за националистов. То есть пройдут те националисты, за которых готовы проголосовать и либералы, и левые, те либералы, за которых готовы проголосовать и левые, и националисты. То есть эти 15 человек, избранные от курий, будут наиболее умеренные и договоропригодные чуваки — это заложено в дизайне выборов.

— Графа "против всех" будет?

Нет, кто не хочет — просто не регистрируется.

— Что касается верификации избирателей — как вы будете ее добиваться? Как подтвердить личность избирателя и принцип "один человек — один голос"?

Невозможно верифицировать личность человека, если не было контакта с ним лично. Мы должны посмотреть в глаза, должна быть стадия проверки паспорта. Другое дело, что для того, чтобы я тебя верифицировал, мне необязательно с тобой встречаться лично — это может сделать институция, которой мы все по умолчанию доверяем. В классике это электронная подпись — удостоверяющий центр удостоверил твою личность, выдал тебе электронную подпись, и ты ей пользуешься. У нас в стране выдано более 2 миллионов электронных подписей и действует более 300 удостоверяющих центров, хотя в основном носители электронных подписей — главные бухгалтера и директора предприятий, которые используют это для налоговой отчетности: больше они ни для чего особо не нужны, поэтому их никто не получает. Эти имеющиеся 2 миллиона подписей мы тоже можем использовать.

Другой орган, которому принято повсеместно доверять, — это банки, и большое количество процедур верификации строится на банковской привязке. Ты заявляешь, что хочешь верифицироваться. Мы высылаем тебе случайное число — например, 543. Ты высылаешь нам на счет 5 рублей 43 копейки. В выписке, которую мы получаем, есть твоя фамилия, имя, отчество. Но это тоже не онлайновая привязка: она базируется на том, что ты когда-то ходил в банк, и банк проверял твой паспорт.

— Ну хорошо, а что тогда делать бабушкам, которые не умеют пользоваться электронными подписями и банковскими карточками, но захотят проголосовать, например, за любимого Удальцова?

Вот поэтому нам придется тащить всю оффлайновую инфраструктуру тоже. Поэтому — хотя мне это крайне не нравится — мы делаем в регионах сеть избирательных комиссий, которая будет заниматься оффлайновой регистрацией избирателей и организацией оффлайнового голосования, хотя это адский ад. Зато это позволит отвечать на все вопросы. Удальцов скажет: "А как же мои бабушки?" — мы ответим: "Оффлайновая комиссия". Навальный скажет: "А как же офисный планктон, которому лень идти в комиссию?". Мы ответим: "Интернет-голосование".

— Сколько, как вам кажется, вы сможете привлечь избирателей?

Есть ощущение, что проголосовать на выборах проще, чем сходить на митинг. Если на митинги на пике по всей стране суммарно выходило 200 000, то я не понимаю, почему у нас не может проголосовать миллион. Митинг, в конце концов, — это сложная штука с точки зрения мотивации: покричали — разошлись. А тут ты видишь эффект от своих действий — конкретные люди избираются в конкретный орган.

У нас в нашем гражданском обществе в оппозиции все делается непрофессионально, через пень-колоду, все делается по методу "а, ребята, давай навались — сегодня делаем это, а завтра — это". Никто не пробовал никогда делать больших, долгосрочных, масштабных проектов. У меня в комиссии — 10 человек, и мы собираемся 2 месяца пахать. Проектов объема 20 человекомесяцев у нас никогда не делалось. Поэтому я рассчитываю, что у нас будет много людей. А если действительно миллион проголосует — это будет очень круто.

— Миллион — это очень амбициозно. Вы считаете, что сможете организовать голосование во всех регионах? Насколько важно участие регионов?

Мы постараемся сделать во всех — не знаю, получится ли во всех. Ясно, что 80 процентов избирателей будут в Москве — по аудитории митингов это ясно. Если мы сделаем 30 процентов избирателей не в Москве — это уже будет большим успехом.

— Как будет проходить избирательная кампания кандидатов?

Это будет интересно. Это будут настоящие выборы. Главный принцип, которого я смог добиться (все были против, но я продавил), — мы не будем регламентировать то, что мы не можем проконтролировать. У нас нет экспертов-графологов, поэтому не будет никакого сбора подписей: 10 тысяч рублей заплатил взносов — и ты кандидат. У нас нет баз данных, потому мы не будем проверять правильность биографических справок, или фальшивый ли у тебя диплом. Мы не будем накладывать ограничения на агитацию и размер избирательного фонда. Веди избирательную кампанию, как хочешь: воруй, убивай, *би гусей. Это будут настоящие выборы, это прекрасно! Все будут поливать друг друга говном, все будут копаться в компроматах, все будут врать про себя, какие они хорошие. Это тот живительный глоток, который нам очень нужен.