Сдвинуть процесс с мертвой точки помогла бы передача лицензии на месторождение от «Газпрома» международным инвесторам

Расхожие объяснения причин остановки Штокмановского проекта — дороговизна, неудовлетворительный уровень цен на газ, риски конкуренции с североамериканским экспортным газом — логичны, но не покидает мысль: что-то здесь не так.

Это сомнение крепнет, когда смотришь на такие капиталоемкие проекты, как первый в мире плавающий завод СПГ «Прелюдия» у берегов Австралии, который Shell планирует запустить в эксплуатацию в 2016 году (стоимость — $12,6 млрд). Или проект «Плутон» австралийской Woodside Petroleum стоимостью около $15 млрд, предполагающий добычу газа с офшорных месторождений с ее последующей транспортировкой по 180-километровому подводному газопроводу к береговому заводу по сжижению газа. Столько же — $15 млрд — составляет, по оценкам, стоимость первой фазы Штокмана.

Разумеется, Штокман — мегадорогой проект с совершенно особыми условиями. Дрейфующие льды, необходимость строительства подводного газопровода к Мурманскому побережью длиной более 500 км — все это, безусловно, утяжеляет стоимость разработки месторождения и строительства газотранспортной инфраструктуры.

Но вопросы остаются. Например, почему столько времени было потрачено на обсуждение строительства газопровода Мурманск-Волхов для наземной подачи газа со Штокмана в «Северный поток», от которого потом решили отказаться в пользу полной переориентации на производство СПГ (что со стороны казалось логичным с самого начала)? Или вот история со строительством двух платформ для Штокмана на Выборгском судостроительном заводе (ВСЗ), принадлежащем Юрию Ковальчуку: в 2007 году «Газпром» единолично, без учета мнения западных партнеров, принял решение построить на ВСЗ две платформы стоимостью 60 млрд рублей, но после завершения строительства отказался использовать их на Штокмане, и платформы были перенаправлены на Сахалин. Вообще трудно припомнить такой проект, с реализацией которого было бы связано столько стратегических метаний — по поводу схемы транспортировки газа на берег (однофазная или двухфазная), использования подводной технологии добычи, конфигурации платформ, способов доставки газа на рынок и т. п.

«Газпрому», конечно, хотелось бы спустить на тормозах вопрос о том, насколько его собственная управленческая неэффективность затормозила разработку Штокмана и потребовала, по сути, заново разработать новый проект. А именно так, рискну предположить, следует оценивать происходящее со Штокманом. В то время как дорогостоящие австралийские офшорные проекты по добыче и сжижению газа агрессивно реализуются, Штокман вдруг откладывают со ссылкой на неопределенность рыночных условий недостаточно высокие цены и т. п. Неубедительные объяснения.

В чем проблема с приостановкой Штокмана? Время, упущенное на возможную контрактацию добываемого газа, могут наверстать конкуренты «Газпрома», агрессивно продвигающие сегодня новые добычные проекты и сооружающие заводы по сжижению газа. Та же Shell вслед за «Прелюдией» планирует соорудить еще несколько плавучих установок СПГ, планирует построить крупнейший завод СПГ в Британской Колумбии (Канада). В ближайшие годы на мировом рынке будут открываться крупнейшие ниши для дополнительных поставок газа в связи с закрытием атомных электростанций в Японии и ряде стран Европы. Не говоря уже о второй стадии североамериканской «сланцевой революции»: бурном развитии терминалов по экспорту сланцевого газа в сжиженном виде. Упущенное время на реализацию Штокмановского проекта может окончательно закрыть для России те рыночные ниши, которые пока еще доступны. Потом возвращаться к этой теме может быть поздно.

Опасения по поводу неясных коммерческих перспектив Штокмана понятны. Но в свое время «Газпром» точно по такой же причине затягивал разработку Ямальских газовых месторождений — Бованенковского и других (которые изначально планировалось ввести в эксплуатацию в конце 1990-х годов), и теперь в итоге они вводятся в эксплуатацию в условиях падающего экспортного спроса. Перетянули с ожиданием.

Понятно, что некоторое переформатирование Штокману необходимо — управленческая чехарда последних лет не способствовала появлению нормального работоспособного проекта. Из этого нужно сделать выводы: если мы хотим успешного продвижения Штокмановского проекта, «Газпрому» нужно умерить свои амбиции по навязыванию партнерам тех или иных технических или маркетинговых решений. «Газпром» должен понимать, что у него нет ни малейшего опыта работы на шельфе, и тем более в таких сложных проектах, а также подлинного опыта работы на глобальном рынке СПГ, и это не позволяет смотреть на иностранных партнеров как на статистов.

Честно говоря, было бы лучше, если после случившегося российские власти с чистой совестью забрали бы у «Газпрома» лицензию на разработку Штокмана (тем более есть за что — многолетние усилия по разработке проекта провалены, лицензионные условия нарушаются), и отдали бы разработку проекта полностью в руки опытных международных инвесторов (заручившись обязательствами по приемлемому уровню налоговых платежей). Так Штокман удалось бы сдвинуть с мертвой точки быстрее.

А вот откладывать разработку Штокмана на неопределенный срок — неверное решение. За это время конкуренты России на международном рынке закроют все основные ниши спроса на газ, и для Штокмана вообще может не остаться места. Нужна более агрессивная линия в отношении разработки этого богатейшего месторождения.

Бросать разработку Штокмана нельзя