09.10.2012, 14:46:50

Версия для печати | PDA/КПК

Инспектор по делам несовершеннолетних во время посещения неблагополучной семьи. Фото РИА Новости, Виталий Аньков

Незваная опека

"Лента.ру" выяснила, как будет работать закон о социальном патронате

В самом конце сентября 2012 года финская социальная служба отобрала у россиянки Анастасии Завгородней четверых детей, заподозрив, что в семье их бьют. Практически одновременно Государственная Дума России в первом чтении приняла проект закона о введении в стране социального патроната. Общественность немедленно связала эти два события - и сделала вывод, что в России тоже вот-вот начнут без суда и следствия забирать у родителей их детей и помещать в приюты. "Лента.ру" выяснила, как на самом деле будет работать новый закон.

Противники любого вмешательства в дела семьи со стороны государства уверены, что поводом разлучить родителей и детей может стать практически все что угодно. В интернете гуляет жутковатый список причин, по которым органы опеки будут иметь право забрать ребенка из семьи, куда входят, например, наличие домашних животных, выполнение ребенком домашней работы (мытье посуды, вынос мусора), непосещение родителями молочной кухни. Еще, говорят, детям нельзя играть не игрушками, а какими-нибудь посторонними предметами (в связи с чем вспоминается описание правильной семьи "Неумейки" Якова Акима: "Тарелки помыты и сложены в груду, а мама и дочь вытирают посуду"). Впрочем, похоже, что этот абсурдный список существует сам по себе, вне связи с реальным законодательством: по крайней мере, ни в одном из официальных документов, касающихся социальной защиты детей, все эти нелепые обоснования не упоминаются.

Анастасия Завгородняя. Кадр "Первого канала"

"Ответственные" за детей чиновники при этом уверяют, что соцработники в соответствии со статьей 77 Семейного кодекса забирают детей только из таких семей, в которых им угрожает реальная опасность. "Например, когда представитель органов опеки приходит в дом, а там, условно, бегает пьяный папа с топором, - объясняет заместитель министра образования РФ Игорь Реморенко. - Но немедленное отобрание детей - совсем уж крайняя мера, чаще применяется ограничение или лишение родительских прав. Соответствующие критерии прописаны в статьях 69 и 73 Семейного кодекса. К тому же из 50 тысяч случаев лишения родительских прав не было ни одного, где бы родителей лишили прав из-за жалобы ребенка, которому не подарили мобильный телефон или недостаточно покупают конфет".

Производство о лишении или ограничении родительских прав (а вынести такое решение вправе только суд) может быть возбуждено в том случае, если родители регулярно выпивают или употребляют наркотики, без уважительной причины не забирают ребенка из роддома или больницы - или же вовсе покушались на его жизнь. Чаще всего исковое заявление подают представители органов опеки, но иногда это делает прокуратура или один из родителей.

"При отобрании детей органы опеки руководствуются статьями Семейного кодекса, но произвола в их действиях полно", - рассказала "Ленте.ру" участница общественного проекта "Горячая линия в защиту семьи, родителей и детей", сопредседатель Ассоциации в защиту семьи родителей и детей Марина Ожегова. "Правоприменительная практика на сегодня такова, что органы опеки фактически ведут карательную политику против родителей. Они применяют совершенно недопустимые методы: взламывают квартиры, врываются в них в сопровождении сотрудников полиции, даже вытаскивают детей через окно. Видимо, именно так они видят свои обязанности: нужно либо отобрать ребенка, либо уже не трогать его, а третьего варианта не дано". По словам Ожеговой, хотя бы отчасти радикализм органов опеки можно понять: если с ребенком, которого оставили в неблагополучной семье, что-нибудь случится, то спрашивать начальство будет именно с них.

Столкновения между защитниками семьи и сотрудниками органов опеки длятся не первый год, но появление законопроекта, вводящего доселе незнакомый россиянам термин "социальный патронат", в очередной раз перевело борьбу из латентной фазы в острую. Документ был внесен в Госдуму еще весной, однако тогда общество в целом не обратило на него особого внимания - даже несмотря на то, что борцы с введением патроната организовали в Москве и регионах несколько митингов. Законопроект рассмотрели профильные комитеты парламента, одобрила Общественная палата; теперь он благополучно прошел первое чтение.

Против семьи или за семью?

Заместитель министра образования Игорь Реморенко на заседании Делового клуба на Тверской. Фото РИА Новости, Сергей Пятаков

Закон о социальном патронате дополняет четыре уже существующих предписания, а именно: Гражданский и Семейный кодексы, законы "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" (1999) и "Об опеке и попечительстве" (2008).

Вызвавшая шевеление общественных масс бумага объясняет, что же собственно представляет собой социальный патронат и в каких случаях его можно вводить. Предлагаемое документом описание патроната звучит так: "Форма осуществляемой органом опеки и попечительства индивидуальной профилактической работы, направленной на предотвращение утраты родительского попечения путем оказания семье, находящейся в социально опасном положении, социально-педагогической, медико-психологической помощи, помощи в воспитании, развитии, реализации и защите прав несовершеннолетнего". "Патронат сам по себе не предполагает отобрания детей из семьи - с точностью до наоборот, его роль как раз и заключается в том, чтобы этому печальному сценарию всячески противостоять", - уточняет заместитель министра образования Реморенко.

Законопроект предлагает устанавливать патронат над семьями, "находящимися в социально опасном положении". Это понятие существует в документах, касающихся защиты прав детей, довольно давно. При этом определяется оно чрезвычайно широко: "семья, имеющая детей, находящихся в социально опасном положении, а также семья, где родители или иные законные представители несовершеннолетних не исполняют своих обязанностей по их воспитанию, обучению и (или) содержанию и (или) отрицательно влияют на их поведение либо жестоко обращаются с ними".

Новый документ еще сильнее размыл границы "социально опасного положения". Появился новый критерий: теперь в "черный список" попадают родители или опекуны, которые "создают своими действиями (бездействием) условия, препятствующие их [детей] нормальному воспитанию и развитию". Что именно подразумевается под словом "нормальный" - в законопроекте не уточняется, и его противники уверены, что в каждом конкретном случае трактовка будет зависеть от фантазии и здравого смысла сотрудника органа опеки. "Формулировка "нормальное воспитание" совершенно неприемлема, - считает Ожегова, - она убивает все хорошие подвижки, которые вводит этот документ. Надо сначала договориться о терминах, а потом уже писать законы".

"Мы специально оставили общую формулировку, чтобы впоследствии создать положение о патронате, которое будет конкретизировать, что именно подразумевается под словами 'нормальное воспитание и развитие'", - защищает формулировки Реморенко. Чиновник пояснил, что ненормальной будет считаться ситуация, в которой родители, допустим, не кормят ребенка, не разрешают ему ходить в школу, жестоко наказывают его. Либо если у них в квартире - антисанитарные условия.

Несмотря на то, что общие правила установления патроната будут едиными для всей страны, законопроект разрешает каждому региону самостоятельно уточнять дополнительные основания для этого. По замыслу чиновников, такая "вольность" позволит учесть специфику отдельных субъектов России. "Как, например, быть с кочевниками? Ненцы, якуты, эвенки и другие. Для них может быть вполне приемлемым проживание в сложных холодных условиях. Для других народов это может показаться абсолютно неприемлемым. Это те региональные особенности, которые придется учитывать", - поясняет Реморенко.

Критики документа, напротив, считают, что региональным властям не надо давать возможность самим устанавливать правила. Ожегова настаивает, что во всех субъектах Федерации необходимо ввести общие правила работы с неблагополучными семьями и строго контролировать, как эти правила выполняются. "В каких-то субъектах родители могут черт-те что вытворять с детьми - и опека на это вообще никак не реагирует. А в Москве или в Питере любой чих становится основанием для того, чтобы в квартиру прибежали соцработники", - приводит примеры Ожегова.

Тот или иной орган опеки - не единственная организация, которая получит право решать, нуждается семья в патронаже или нет. Помимо соцработников это сможет сделать суд. Если в процессе о лишении или ограничении родительских прав будет принято отрицательное решение, то в качестве альтернативной меры судья сможет назначить патронат.

Воспитанники детского дома во время прогулки. Фото РИА Новости, Владимир Песня

В проекте закона заявлено, что установление патроната - дело сугубо добровольное и он может назначаться только с согласия родителей или опекунов. А если кому-либо из детей в показавшейся соцработникам неблагополучной семье исполнилось 10 лет, то при вынесении решения о патронате будет учитываться и мнение ребенка. Более того, десятилетний ребенок может сам написать в органы опеки заявление с просьбой провести проверку в его семье и, может быть, установить над ней патронат. Ожегова полагает, что пока в тексте законопроекта есть этот пункт, документ принимать нельзя. "В 10 лет ребенок еще не отдает отчет в своих действиях, не понимает всей тяжести последствий. Даже уголовная ответственность за тяжкие преступления наступает только с 14 лет".

Теоретически, отец и мать, не согласные с тем, что обстановка, в которой растут их отпрыски, оценивается как социально опасная, вправе отказаться от госпомощи, но последствия такого решения могут оказаться самыми плачевными, полагают противники законопроекта. "Критерии установления социального патроната шире, чем критерии отобрания ребенка из семьи или лишения родительских прав. Социальный патронат может быть установлен, если семья находится в сложном социальном положении и согласна на осуществление патроната. Если отвергает такую помощь - отобрание ребенка автоматически не происходит. Критерии и процедуры отобрания или лишения родительских прав закон никак не меняет", - отвергает эту мысль Реморенко.

Впрочем, авторы законопроекта полагают, что в отказе от социального патроната нет смысла. "При назначении патроната - а это уже делается в нескольких регионах, хотя не везде называется именно этими словами - составляется план помощи семье. Безработным родителям помогают найти работу, наркоманам и алкоголикам предлагают различные варианты лечения, помогают устроить детей в учреждения дополнительного образования", - объясняет Реморенко. Чиновник добавил, что в 40 процентах семей - из числа тех, над которыми был установлен социальный патронат - ситуация после применения предложенных мер улучшается. Остальные скатываются дальше вниз и частично или полностью лишаются прав на детей. "Но самое существенное то, что в тех регионах, где введена такая практика, динамика лишения родительских прав в два раза меньше, чем в других субъектах Федерации. Социальный патронат в самом деле помогает оставить детей в семье", - уверен заместитель миниистра.

Противники новой формы повышенного внимания к неблагополучным семьям со стороны государства не разделяют оптимизма чиновников. Наиболее радикальные из них - например, глава Ассоциации родительских комитетов и сообществ России Ольга Леткова - уверены, что социальный патронат - бесполезная мера, которая не приведет ни к каким осязаемым результатам. По мнению Летковой, реальной помощью для неблагополучных семей стало бы выделение им дополнительных денег. А социальный патронат предлагает исключительно нематериальные виды поддержки.

Другая часть родительской общественности считает, что помощь государства может быть и полезна, но новый законопроект слишком уж навязывает ее. "Необходимо разделить социальный патронат и социальную помощь. Патронат - это узкий инструмент, применяемый к родителям, которым реально угрожает лишение прав, и подразумевающий надзор и контроль. А помощь должна оказываться семьям только в заявительном порядке”, - поясняет свою точку зрения Марина Ожегова и добавляет, что сегодня у государства нет ни кадровых, ни финансовых ресурсов для того, чтобы помогать оказавшимся в трудных ситуациях семьям в полной мере.

Еще один момент, смущающий критиков законопроекта, не относится напрямую к социальному патронату, хотя и присутствует в том же документе. Новый закон изменяет нормы самой страшной для родителей меры - отобрания ребенка. Если документ в нынешнем виде будет принят Госдумой, местные органы опеки получат возможность забирать из семьи детей на основании постановлений, вынесенных ими же. До сих пор для применения крайней меры соцработникам требовалось одобрение вышестоящего начальства, а именно - регионального органа исполнительной власти.

Игорь Реморенко полагает, что это опасение надуманно. "Абсолютно все регионы делегируют работу с детьми в муниципалитеты. Процедура одобрения из региона формальна - не было ни одного примера, когда присланный муниципальными органами опеки акт не был бы утвержден на региональном уровне. К тому же отобрание возможно только тогда, когда есть угроза жизни ребенка, и ждать, когда наверху будет принято соответствующее решение, может быть просто поздно", - говорит он.

Призрак ювенальной юстиции

Ольга Баталина. Фото РИА Новости, Владимир Федоренко

Отреагируют ли чиновники на поднявшийся вокруг документа шум, можно будет увидеть совсем скоро. Первый замглавы комитета Госдумы по вопросам семьи женщин и детей, депутат от "Единой России" Ольга Баталина пообещала, что ко второму чтению из текста уберут "все неточности, все абстрактные формулировки, которые сегодня так пугают общество".

Но действия законодателей - далеко не самое интересное обстоятельство в истории с законопроектом. Не менее любопытно, как отнесутся к тому или иному решению чиновников их оппоненты. Сообщество критиков документа чрезвычайно разнородно - от родительских организаций разного толка до православных активистов и движения Сергея Кургиняна "Суть времени"; отношения между разными "кланами", мягко говоря, неприветливые.

Более того, немалая часть борцов, особенно из числа "простых" граждан, слабо представляют, против чего именно они выступают. В головах многих критиков введение социального патроната тождественно приходу в Россию ювенальной юстиции - свода правил, определяющих особый порядок рассмотрения дел, субъектами которых с той или другой стороны выступают несовершеннолетние. Особую правовую систему в отношении детей и подростков на территории России пытались внедрить с середины 1990-х годов, однако этот процесс так и не был завершен: отдельные ювенальные суды пока существуют только в нескольких регионах в качестве пилотных проектов.

Общество к идее "специального" правосудия относится, скорее, негативно: многие опасаются, что излишне мягкий подход к малолетним преступникам приучит детей к безнаказанности и разрушит всякие остатки уважения к взрослым. Ювенальная юстиция - большая и сложная тема, требующая отдельного обсуждения, но ее призрак то и дело возникает (или видится) в самых разных государственных инициативах, часто не имеющих к подростковому судопроизводству никакого отношения. В итоге дискуссия - скажем, о патронате или о методах работы органов опеки - превращается в истерику по поводу ювенальной юстиции. Эмоциональное, но не вдумчивое обсуждение. И такой подход заранее обрекает любые попытки обнаружить общественный консенсус на провал.

Ирина Якутенко

Lenta.ru: В России: Незваная опека