Неожиданно бурные дискуссии вокруг совершенно невинной в политическом смысле даты — 30-летия со дня смерти «дорого товарища Леонида Ильича Брежнева» — показательны.

Мы переживаем точно такую же эпоху физиологического и морального старения изжившего себя авторитарного режима, как СССР три десятка лет назад.

Тогда это оказалось закатом целой страны. Физическая смерть кремлевской геронтократии практически совпала с концом доведенного ею до ручки государства.

Сравнивать путинский режим с брежневским активно начали после прошедшего в духе советских съездов КПСС в сентябре 2011 года съезда «Единой России», на котором за россиян выбрали нового старого президента. Сходство находили в том, что и Брежнев, и Путин попали на вершину власти как неожиданные ставленники элиты, но оказались очень прочными «сидельцами на троне». В том, что оба погрузили страну в летаргический сон мнимой стабильности, дав ей так называемую историческую передышку: Брежнев — после шока разоблачения культа личности Сталина и самих сталинских репрессий, Путин — после попыток Горбачева завести в России демократию, распада СССР и рыночных реформ Ельцина — Гайдара. В том, что оба лидера не чужды мужским увлечениям: Брежнев был страстным охотником и любителем раритетных авто, Путин искренне любит дзюдо.

Но на самом деле принципиально похожей на брежневизм нынешняя российская власть стала только сейчас.

Главное необратимое революционное изменение в российском режиме произошло незаметно. Не благодаря вспышке активности белоленточников в последний год или мировому экономическому кризису, четыре года назад подорвавшему веру россиян в возможность постоянно увеличивать доходы, ничего, кроме нефти и газа, не производя. Отныне в российский политический расклад вошла тема здоровья вождя, но не богатырского, а слабеющего. И независимо от состояния здоровья конкретного руководителя государства здоровье режима будет только ухудшаться. По тем же причинам, по которым часто умирают старики, — просто от старости.

Наступил неизбежный для любой несменяемой неэффективной власти, не занимающейся реальным развитием страны, момент перехода в стадию дряхления.

Так происходит всегда: засидевшиеся во власти «молперы» (молодые перспективные) в определенный момент времени обязательно превращаются в «старперов». А та самая «историческая передышка» после политических катаклизмов в авторитарных системах оборачивается удушьем и часто приводит к новым потрясениям.

Это не только российская проблема. Новая геронтократия, власть несменяемых, полностью исчерпавших свой человеческий и управленческий потенциал, стареющих физически и политически правителей, является одним из ключевых препятствий на пути формирования нормальной государственности в Казахстане, Таджикистане, Белоруссии.

Мы опять оказались в этом позднебрежневском удушье на новом витке истории. И, что бы там ни говорили про Горбачева, именно в правление Брежнева были заложены основные предпосылки для распада СССР.

Даже поклонники нынешней власти отдают себе отчет в том, что поддерживают ее только из соображений стабильности и «чтобы не было хуже». Однако стабильности в том смысле, в каком ее подавала до сих пор нынешняя власть и в каком ее понимают сторонники режима, не бывает. В стране не может вообще ничего не меняться десятилетиями даже при наличии одного и того же лидера нации: стареет он сам, появляются новые силы в окружении, меняется окружающий мир. Наконец, значительная часть людей просто физически и морально устает от того, что не видит просвета в этом болоте стабильности. Желание «лишь бы не было хуже», по-человечески очень понятное, тоже неосуществимо: когда утративший политическую дееспособность персоналистский режим цепляется за власть, тратя только на это все свои последние силы, ухудшение неотвратимо.

На самых известных кадрах кинохроники Брежнев — старик с расползающимся лицом в сером пальто или в кителе генералиссимуса, увешанный орденами так, как не увешана игрушками ни одна новогодняя ёлка. Полумаразматик, из-за старческих проблем с дикцией с трудом читающий по бумажке слова очередного доклада, герой анекдота, говорящий не «социалистические страны», а «сосиски сраные». Целующий взасос другого немощного старика — дорогого товарища Эрика Хонеккера. А ведь когда-то генсек Брежнев тоже был относительно молодым и динамичным, вполне себе красивым, нравился женщинам — одни только брови чего стоили.

В старости нет никакого позора, только неизбывная печаль неизбежного окончания человеческой жизни. Просто

тем, кто хочет править пожизненно, важно успеть осознать, что старость наступила и уже не отступит. И вовремя уйти.

А нам всем, участникам окончания этой очередной нелепой и бездарно прожитой страной политической эпохи, надо понять: у России больше нет спортивного, динамичного лидера, строящего новую страну. Маразм кремлевской геронтократии вернулся. Вот и вспоминаем Леонида Ильича…

Маразм кремлевской геронтократии вернулся - Газета.Ru