Как защитить своего ребенка от мрази двенадцати лет?

Когда любимое чадо стало первоклассником, родителей заботит, насколько хорошо к нему отнесется учительница, получится ли находить общий язык со сверстниками, справится ли со школьной программой на "хорошо" и "отлично". Многие не подозревают, что отныне главной проблемой ребенка станет малолетний подонок, самоутверждающийся в подростковой среде унижением маленьких и слабых.

Мы больше привыкли, что "портятся" дети к старшему возрасту. Типичную ситуацию поведала мне на днях коллега, классный руководитель 8 класса одной из городских школ. "Такие замечательные детки были", — с грустью вспоминала она. Но два года назад слили две школы, наборы классов перетасовали. К ней попали несколько хулиганов. Среди детей постоянно стали возникать конфликты. Педагоги на занятиях часто боролись уже не за знания, а за дисциплину. "Сначала ушли все девочки, что учились получше, за ними потянулись мальчики, а теперь осталось одно болото, и я только и делаю, что болтаюсь на комиссию по делам несовершеннолетних", — сокрушалась учительница.

Сразу уйти, перевестись в другое учебное заведение — это не бегство и не отступление, если речь идет о климате, в каком пребывает собственный ребенок, а вполне удовлетворительный выход из ситуации. А вот если такой возможности нет?

Ветеран МВД, посвятившая жизнь службе в подразделении по делам несовершеннолетних, говорит, что 95% подростков, состоявших на учете, будучи взрослыми, не имеют проблем с законом. Они становятся обычными, адекватными людьми. Однако есть оставшиеся 5%. Замечу, что в общей массе детей — это единицы. В небольшой сельской школе таких личностей порою не встречается десятилетиями. Нет их и в лицеях, гимназиях со специальным отбором. Уютная, дружелюбная, радостная школьная атмосфера — главное в учебном заведении, что особенно ценят дети и родители. Здесь изредка случаются, естественно, скандалы и драки, срывы уроков и неприятные сцены, но, по-своему обогащая жизненный опыт, они становятся для участников мотивом для душевной работы, внутреннего развития, в конечном итоге торжества добра и справедливости.

В остальных же общеобразовательных школах всегда есть опасность встречи ребёнка с моральным уродом – ровесником или постарше, который будет постоянно отравлять ему жизнь. Опишу реальный случай (имена изменены).

Детский сад Потап С. посещал изредка — родители не всегда желали платить, а дома находилась бабушка. Однако воспитатели, узнавшие семью, предупредили принимавшего класс учителя начальных классов: "Вы еще натерпитесь с ним". Городская школа с наполняемостью чуть более двухсот человек (сейчас готовится к закрытию, контингент будет переведен в соседний крупный образовательный центр). Мальчик обладал хорошими способностями, учился без троек, прекрасно знал правила этикета, мог проявлять вежливость, но его внутренней потребностью было подличать исподтишка. Утащить, испортить у товарища какую-то вещь, обозвать, запустить мячом в голову, причинить боль иначе — возможно, с каждым малышом бывает, только вряд ли со многими это бывает с почти еженедельной регулярностью, несмотря на беседы и прочие методы строгих педагогов. Опытнейшая учитель-стажист признавалась, что впервые за свою карьеру стала водить классе в третьем ребенка к директору. Потап матерился, мог выкинуть тетрадь одноклассницы в унитаз, бросить на пол и растоптать пенал и т. п., но всякий раз возлагал вину на других.

Однажды он помочился в пластиковую бутылку и вылил затем содержимое на голову первоклассника. Вину отрицал, лил слезы, мать и бабушка его защищали. Был поставлен на учет в ПДН. Данное обстоятельство мало сдерживало Потапа в дальнейших действиях. Перейдя в 5 класс, двенадцатилетний мальчик устроил настоящий террор в отношении младших школьников. В начальных классах учителя стараются не оставлять детей без присмотра, но Потапу хватало доли минут.

Застав в туалете писавшего безобидного, тихого третьеклассника Диму, Потап начал пинать его, находящегося в беззащитной позе, а напоследок смачно харкнул. Зареванный Дима так и вернулся в класс, с огромным плевком на лбу. Учительнице, вытиравшей его платком, он твердил: "Только родителям не рассказывайте, он меня совсем убьет".

Улучив момент, когда учительница задержалась на обеде, Потап ворвался в 4 класс и стянул штаны с трусами у девочки Миланы, после чего начал громко ржать и показывать на нее пальцем. Разъяренные родители пострадавшей — умного, талантливого, болезненного и крайне ранимого создания — отпросились с работы, приехали в школу. Интеллигентные люди даже в гневе скованы культурными приличиями, они пытались усовестить Потапа. Тот молчал, понурив голову, отнекивался: "Она сама..." Примчалась защищать "Потапку" бабушка, поставившая под сомнение показания десяти свидетелей.

А сколько было "рядовых" происшествий — кого-то ударил, толкнул, оскорбил...

Предчувствую законные упреки читателей, мол, что же вы там делаете — директора, учителя?! Нам всех своих детей учить теперь драться, отправлять в секции бокса и карате? Мы отправили своих "кровинушек" здоровыми физически и психически, какими вы их нам вернете?

В описанном случае под давлением администрации мать показала Потапа психиатру, тот отлежал в клинике пару недель, но был признан врачами абсолютно здоровым с "положительными характеристиками". Вскоре он ударил одноклассницу в живот ногой так, что она несколько дней вынуждена была провести дома на больничном. Запустил в кого-то куском мела, нанеся травму около глаза. Если предыдущую учительницу Потап лишь иногда материл, то нового классного руководителя, молодую преподавательницу русского языка, кроет на чем свет стоит. И орет: "Попробуй, тронь меня, сразу заявление на тебя напишу!"

В том все и дело, что реального механизма борьбы против малолетних негодяев не существует. Исключить из школы подростка можно лишь по достижении им возраста 15 лет. Раньше его нельзя лишить "права на образование", даже если это нарушает права всего остального коллектива. Профилактические беседы и увещевания — весь набор средств, что находится в распоряжении директора. Ни детей, ни учителей защитить он не может. Вся страна наблюдала, как пожилую учительницу избивали в школьном спортзале, а хулиганы преспокойно вернулись за парты.

Да, есть еще спецшколы для детей с девиантным поведением. На всю Россию их, если не ошибаюсь, 68. В Москве недавно одну из них объединили с другими, обычными. Но направить в подобное учреждение ребенка с 11 лет может только суд. Получается, нужно дождаться, когда двенадцатилетний Потап кого-нибудь убьет или изнасилует. Тогда он до совершеннолетия может побыть за колючей проволокой. А родителям, значит, ждать и молиться, чтобы не их ребенок оказался жертвой Потапа?

К тому же практика показывает, что суды, как правило, очень жалеют маленьких преступников. Впрочем, это в нашей традиции — жалеть "сирых, убогих, заблудших". Родители сами не обращаются в полицию, не обращаются в суд, спуская на тормозах и вылитую мочу, и плевок, и спущенные трусы, и пинок в живот. Они полагают, как дети, что Потапа еще можно исправить, а он в эйфории безнаказанности совершает все новые гнусности.

...Есть еще один способ, который я позволю себе высказать уже не как педагог, а как отец. Ему меня научил друг. Однажды он увидел, как пацан лет одиннадцати швыряет в его семилетнюю дочку и ее подружку большие камни. Швыряет с силой — попади, проломит голову. Не думая, он подбежал к нему, схватил за шкирку и швырнул на асфальт, прижал лицо, еле сдержался ударить. Предупредил, что в следующий раз нанесет тяжкие телесные повреждения. И следующего раза, делится друг, нет уже несколько лет, а в отношении других детей — есть. А если случится, он убежден: "Пойду в тюрьму, но не прощу".

Неужели государство оставляет отцам только такой выход?