На встрече со своими сторонниками в понедельник Владимир Путин объявил о намерении возродить звание Героя труда в России. Есть ли в этом смысл?

С прошлым расстаются смеясь, вот и про советскую икону трудового энтузиазма в Рунете шутят: «Знаете, как Стаханов поставил свой рекорд? Под его логином в шахту спускались четыре бригады». Польская пресса пишет фельетоны про своего аналогичного героя-шахтера времен социализма — Винцентия Пстровского. А когда-то прославляла его рекорды: вот он выполнил за день 2,4 дневных нормы по добыче угля, вот 2,7, а вот уже 2,9! Его именем называли школы, улицы, шахту, где он работал. Теперь самим смешно.

Когда-нибудь, уверен, будут шутить и в Северной Корее, где все пока настолько серьезно, что звание Героя труда присваивают не только людям, но и механизмам. Два месяца назад, например, почетный титул получил токарный станок №26 на Пхеньянской фабрике текстильного машиностроения, где проходил студенческую практику Ким Чен Ир. На торжественном мероприятии, посвященном событию, никто не смеялся. Но если коммунизм в КНДР вдруг закончится, желающие похихикать над станком-героем обязательно найдутся.

В таком вот международном контексте в минувший понедельник Владимир Путин на встрече со своими сторонниками объявил о решении возродить звание Героя труда в России. Отметив, что оно, конечно, будет не таким, каким было в Советском Союзе.

Собственно, сделать как в СССР уже и не получится даже при всем желании.

В советские времена, помимо сугубо пропагандистских заявлений о радости свободного вкалывания до седьмого пота, стахановское движение служило двум конкретным целям: повышению производительности труда и внедрению в сознание граждан мысли, что благодаря ударному труду можно разбогатеть. Стаханов стал одним из первых частных автовладельцев в СССР, а журнал Time, который 16 декабря 1935 года вышел с его портретом на обложке, писал, что знаменитый ударник возвращался домой из Москвы «нагруженный бельем, духами, шампанским, водкой, сыром и колбасой». Белье для жены было шелковым. Эту деталь охотно подчеркивали и советская пропаганда, и американский еженедельник.

Time неспроста, конечно, посвятил Стаханову тему номера, которая так и называлась — «Герои труда». Замысел наркома тяжелой промышленности Григория Орджоникидзе состоял в том, чтобы научить рабочих наконец с толком использовать импортное оборудование, которое Советы закупали на Западе, выкачивая из деревни последние деньги и погрузив страну в страшный дефицит продовольствия. Чтобы совершить технологический прорыв. «Нарком затронул самую чувствительную струну русских — гордость, — писал Time. — Он сказал, что капиталисты, которые продали оборудование большевикам, теперь презрительно усмехаются, дескать, эти неумехи русские никогда не смогут освоить механизированную технику. В России поломка оборудования зачастую приводила к расстрелу виновника «за саботаж». Орджоникидзе искал более конструктивное решение проблемы».

Стахановское движение и стало таким решением. Не обошлось без трудностей. Многие на производстве искренне ненавидели выскочек-стахановцев. Двое рабочих Горьковского автозавода убили своего товарища только за то, что тот утроил выработку (после чего были осуждены военным трибуналом и расстреляны). Но в целом Герои труда (с 1938 года — Герои социалистического труда) первых советских пятилеток свою задачу выполнили, индустриализация состоялась. Далее задачи менялись: атомная бомба, космос, целина, БАМ, — Герои труда и там не подводили власть, служа примером остальным трудящимся.

Сейчас тем, кто работает в частном бизнесе, рассказывать о необходимости ударного труда не нужно. Занятые в интернетовских стартапах программисты вкалывают сутки напролет без проповедей о подвигах Паши Ангелиной. Вообще, поскольку звание Герой труда — награда государственная, то и присуждать ее логично за выдающуюся работу на государство. То есть лауреатами, надо думать, будут чиновники, военные и полицейские, пожарные, врачи, учителя, работники госкорпораций. Ученые, изобретатели и рационализаторы. А частный бизнес своих «людей года» определит на корпоративах сам.

С возможностью разбогатеть тоже не получается. Сколь бы ударно ни работали буровики «Роснефти» на промыслах в Тюменской области, их зарплата все равно окажется меньше, чем у московских менеджеров Сбербанка или ВТБ, а если взять топ-менеджеров госбанков — так и в десятки раз меньше. Как вы объясните буровику, что в такой ситуации Герой труда именно он, а не люди из ВТБ? Герой дармового труда разве что.

Смысл в возрождении звания между тем имеется. Путин как минимум идет навстречу ожиданиям и пожеланиям двух третей россиян: недавний опрос ВЦИОМ показал, что идею реанимации звания Героя труда поддерживает 67% населения. Сказывается ностальгия по временам относительного расцвета промышленности, романтике комсомольских строек, прославлению ударников-рабочих наряду с видными учеными и артистами. Для части населения возрождение еще не забытого символа может и правда стать стимулом к труду.

Главная составляющая проекта все же идеологическая. Если Россия всерьез собирается слезать с нефтегазовой иглы и модернизировать производство, без пропаганды подвигов на этой стезе не обойтись. Не удивлюсь, если в списке тендеров Минкульта в ближайшее время появятся заказы на разного рода фильмы и повести о настоящем инновационном человеке. В чем нет ничего особенно предосудительного: надо же чем-то разбавить, в конце концов, все эти безумные сериалы о ментах, спецназе, наркодилерах и барыгах.

Дискуссионным остается вопрос о повышении производительности труда. В странах Запада традиция чествовать передовиков производства как героев отсутствует, однако новые технологии и методики внедряются успешнее, чем у нас. Соответственно, с введением звания Героя труда в России образуются как бы две промышленные партии — условная «партия Уралвагонзавода», чей питомец Игорь Холманских, собственно, и предложил идею, и условная «партия McKinsey» c ее KPI и «лучшими практиками». Наступает пятилетка соревнования двух менеджерский идеологий. Хотя чисто технически разница между KPI и нормами выработки или между «лучшими практиками» и «передовым опытом» не так уж и велика. Советский менеджмент ведь многое перенял на Западе, просто назвал по-другому. Слова между тем важны для распознавания «свой — чужой». По тому, какой терминологии вы придерживаетесь, можно точно сказать, из какой вы партии. Пока промышленной, а там, глядишь, как пятилетка закончится, — и политической.

Зачем Путину нужны неостахановцы