Почему я не иду на шествие против "закона подлецов"

Раньше я часто ходил на митинги — даже когда это было совсем не модно. Но больше я этого делать не буду. И на шествие против "закона подлецов", при всем отвращении к подлецам и к их закону, не пойду.

Последний раз я ходил на митинг 12 июня — это было шествие по тому же маршруту, который согласован на 13 января для протеста против "подлецов" — от Пушкинской площади по бульварам до проспекта Сахарова. Весь маршрут шествия был оцеплен полицией и огорожен заборчиками. Марш был надежно изолирован от города и горожан. "Из всех переулков люди вливались в колонны протестующих" — ничего такого не было, присоединиться к маршу можно было, только добежав до его отправной точки и пройдя полицейский досмотр и рамки металлоискателей. С тем же успехом можно было погулять по Бородинскому полю. День был жаркий, а воду на митинг разрешалось проносить только в пластиковой таре и в мизерных количествах. Демонстрантам хотелось пить, но пить было негде, торговые точки находились за ограждением. Уже ближе к концу маршрута имелась аптека, в которую десятки демонстрантов ломанулись за минералкой. В аптеку сами аптекари запускали по десять человек. Минералка в пластиковой таре закончилась за минуты, а воду в стеклянной таре требовалось выпить прямо там — выносить ее не разрешалось. За этим следила на улице полиция. Выпили все, в том числе дорогостоящую слабительную.

Фото: ИТАР-ТАСС

И да, это был один из тех митингов, где слева шел Левый фронт под красными знаменами, а справа — под барабанный бой маршировали наци в почти эсэсовской форме со свастиками, любовно закамуфлированными дополнительными вензелями.

Я шел от Пушкинской к Сахарова под бдительным присмотром полиции, под бой нацистских барабанов и бодрые речовки юных сталинистов, и не мог понять, что делаю я, "полуеврей", по которому плачет Освенцим, бывший гражданин СССР, чей дед был расстрелян и чей отец провел свое детство в якутском спецпоселении, в одном строю с этими соотечественниками, тоже недовольными "режимом". Нелепое действие, в котором участвовали несколько десятков тысяч человек, было не гордой демонстрацией протеста, а постыдной демонстрацией покорности. Если эти тысячи что-то и демонстрировали власти, так это совершенное бессилие и полную готовность подчиняться и играть по ее правилам.

Фото: ИТАР-ТАСС

Государственная дума, сформированная в результате нечестных выборов, принимает законы, которые совершенно незаконны. Протестовать против них недостаточно — нужно использовать каждую возможность, чтобы их не соблюдать. Запрет на усыновление не шибко проигнорируешь, а вот незаконный закон о митингах игнорировать легче легкого. Можно выходить на митинги без разрешения. Практически все, что сочиняет в последнее время Госдума, противоречит Конституции — какая-никакая, она есть, и она по определению — закон прямого действия. И она, при всех ее недостатках, написана понятным языком и самым недвусмысленным образом гарантирует гражданам разнообразные права и свободы. Для того, чтобы ее понимать, не нужно быть юристом — как не нужно специальных знаний и для того, чтобы понимать несоответствие Конституции большинства новейших законов, что бы ни говорил про них приватизированный исполнительной властью Конституционный суд. Согласовывать акции протеста — все равно, что перед тем как сказать "Долой!" в соответствии с установленными правилами прокричать "кукареку", три раза прокрутиться на левой пятке и громко произнести: "Ваше превосходительство, разрешите обратиться". Эффект от протеста получится тот же самый.

Опыт 6 мая показал, что даже "согласование" не дает никаких гарантий. В сегодняшних условиях всякий согласованный митинг — это не акция давления на власть, а повод и материал для провокаций. Никто из организаторов и участников митинга не может знать, не дан ли полиции приказ отоварить демонстрантов дубинками. Но каждый может быть уверен, что отоваренные заплатят штрафы, проведут месяцы в СИЗО и будут осуждены за страшные преступления против государства, общественного порядка и его официальных защитников. Собирать митинг против запрета на усыновление нужно было в процессе принятия этого запрета и сразу после него. Многие так и делали — никого не спросясь выходили с одиночными пикетами. То, что одиночные пикеты совершенно законны и не требуют никаких согласований, не помешало полиции задерживать пикетчиков, а судам — их штрафовать. А потом Московская городская дума и вовсе запретила одиночные пикеты. Это было практически единственное действие, которое власти предприняли в ответ на гражданский протест.

Фото: ИТАР-ТАСС

У митинга и шествия может быть несколько задач. Они могут быть полезны для "вербовки сторонников" и борьбы за общественное мнение — но тогда горожане, случайные прохожие, должны иметь возможность свободно присоединяться к митингующим. Это для них пишутся лозунги и рисуются плакаты. Митинги могут быть для давления на власть — но тогда у них должны быть конкретные понятные выполнимые требования, а у митингующих — готовность оставаться на улице, пока требования не будут выполнены или пока власти не начнут с ними переговоры. Уличные акции протеста могут проводиться для того, чтобы сообщить властям о наличии недовольства — но власти и так знают, их уже завалили подписями, и против них (по крайней мере, в вопросе запрета на усыновление) восстала практически вся пресса, включая карманную.

А выходить на улицу, даже в самом праведном гневе, чтобы продемонстрировать готовность подчиниться и, в случае чего, подставить спину под дубинки — бессмысленно и вредно. Это унизительно для человеческого достоинства. И никакие самые пламенные речи и самые остроумные плакаты не превращают послушание в протест — они превращают послушание в послушание с фигой в кармане. Протестовать против одних безнравственных законов, безропотно выполняя другие, глупо. Выходить на улицу нужно для того, чтобы расширять пространство свободы. Сейчас этого не получается.

Лучше уж сидеть в Facebook или подписывать петиции на сайте Белого дома — того, что в округе Колумбия. Этих подписей в Кремле и Госдуме боятся куда больше, чем всех Болотных и Сахарова вместе взятых.