История непростых взаимоотношений СССР и России с Берлинским кинофестивалем.

АНДРЕЙ ПЛАХОВ

Открывшийся в Берлине 63-й Международный кинофестиваль покажет пять российских фильмов. В конкурсе участвует "Долгая счастливая жизнь" Бориса Хлебникова, в Форуме — "За Маркса..." Светланы Басковой, в программе GenerationKplus (кино для детей и подростков) — "Маруся" (российско-французская копродукция режиссера Евы Перволовичи) и две короткометражки ("Крот на море" Анны Кадыковой и "Зима пришла" Василия Шишкова).

Разумеется, это можно назвать успехом. Ведь за 13 фестивалей, прошедших в Берлине в новом веке, российское кино только дважды удостаивалось участия в конкурсе. Это были фильмы "Солнце" Александра Сокурова (2005) и "Как я провел этим летом" Алексея Попогребского (2010). Конечно, наши картины каждый год показывались в параллельных неконкурсных программах, и тем не менее говорить о полноценном российском участии становилось все труднее, особенно учитывая богатый и очень специальный исторический опыт отношений России и Берлинале. И в этом контексте нынешний "успех" выглядит весьма скромным.

Возникнув в послевоенные годы в разгар холодной войны, фестиваль в Западном Берлине, еще не оправившемся от ран войны, проводился под патронажем и при финансовой поддержке ФРГ. Соцстраны бойкотировали это культурное мероприятие, которым заправляли левые интеллектуалы, до середины 1970-х годов.

Лед тронулся только в 1974 году. В Берлинале впервые, хотя и вне конкурса, участвовал советский фильм, снятый режиссером Родионом Нахапетовым. Его название звучало символично — "С тобой и без тебя": именно таковы были отношения Берлинского фестиваля с Советским Союзом. Начиная с 1951-го (года основания фестиваля) потребовалась четверть века дипломатических уловок и осечек, ложных сигналов, осторожных приглашений и иезуитских отказов, прежде чем удалось решить вроде бы простой вопрос. Только когда берлинец Вилли Брандт стал канцлером ФРГ и были подписаны политические соглашения на высшем уровне, невозможное стало возможным. Уже в 1975-м в Форуме (параллельной секции фестиваля) показывают "Калину красную" Василия Шукшина, а второй приз в конкурсе выигрывают "Сто дней после детства" Сергея Соловьева. Но настоящий триумф наступает в 1977-м: "Золотого медведя" завоевывает "Восхождение" Ларисы Шепитько — фильм, выбитый из рук Москвы для фестиваля тогдашним его директором Вольфом Доннером. На следующий год Шепитько приехала на фестиваль уже членом жюри, а наши фильмы с того времени стали практически обязательными участниками берлинских конкурсов.

Второй пик сближения с Берлинале датирован 1987 годом. Горбачевская перестройка позволила устроить здесь премьеры ранее запрещенных советской цензурой картин. Сразу два таких фильма попали в берлинский конкурс — "Скорбное бесчувствие" Александра Сокурова и "Тема" Глеба Панфилова. Интерес к русским в ту пору был огромен. Я ощутил это на себе, поскольку приехал в первый день фестиваля, а остальная наша делегация — только на его вторую половину. На меня накинулись журналисты буквально всего мира — газеты, радио, телевидение: что происходит в России? Куда движется кино? Что думают и хотят молодые режиссеры? За десять дней мне пришлось дать не меньше тридцати интервью. Потом приехал Элем Климов, возглавивший революцию в Союзе кинематографистов с фильмом "Прощание с Матерой" (он был известен берлинцам и как вдовец Ларисы Шепитько, культовой фигуры Берлинале). Состоялась знаменитая встреча Климова с "крестным отцом" голливудской киноиндустрии Джеком Валенти. Берлин назвали Рейкьявиком кинематографа — поскольку в исландской столице незадолго до этого прошла советско-американская политическая встреча на высшем уровне.

Приехали Александр Сокуров и Глеб Панфилов с "Темой". В этой картине о писателе-конформисте играла жена Панфилова — Инна Чурикова, уже награжденная три года назад на Берлинале за лучшую женскую роль в фильме "Военно-полевой роман". "Тема" завоевала главный приз, побив даже "Взвод" Оливера Стоуна. Это был второй — и последний на сегодняшний день — "Золотой медведь" русского кино. Его обмывали всей нашей делегацией, переходя из одного берлинского бара в другой. За нами ходила пара израильских журналистов — Дан и Эдна Файнару, муж и жена, поздравляли и хотели пообщаться с Климовым и Панфиловым. Тогда с Израилем не было дипломатических отношений, и Климов не рискнул чокаться бокалами с представителями "вражеского государства". Он предложил каждому чокнуться со статуэткой медведя, стоявшей на нашем столе. Гулянка была такой долгой и бурной, что "Золотого медведя" потеряли. На следующий день его вернул хозяин одного из баров.

Русские чувствовали себя в Берлине как дома — во всяком случае, гораздо уютнее, чем на других больших фестивалях. Сюда приглашали не двух-трех человек, как в Канны, а целую кинематографическую компанию — и режиссеров, и журналистов, и актеров. Возникла русская колония: многие жили в одних и тех же гостиницах, а если в разных, то ходили друг к другу в гости выпить по рюмочке и поболтать, иногда эти рейды туда-сюда продолжались всю ночь. Самое главное, было ощущение того, что Россия для Берлинского фестиваля — особая страна, на которой фестиваль в первую очередь строит свою культурную политику.

Но скоро Берлинале начал охладевать к России — даже еще до падения берлинской стены. В 1988 году, несмотря на огромный успех "Комиссара" Александра Аскольдова, главный приз прямо у него из-под носа выхватил "Красный гаолян" китайца Чжан Имоу. Это был сигнал того, что русский перестроечный сезон на Западе сворачивается, что у него короткое дыхание. Потом пала стена, фокус внимания переключился на ГДР и страны Центральной Европы. А в 1993-м русских фильмов в берлинском конкурсе вовсе не оказалось. Был грузинский — "Солнце неспящих" Темура Баблуани, но уже тогда было понятно, что пути России и Грузии расходятся.

2001 год был последним под началом Морица де Хаделна, возглавлявшего Берлинале 20 лет, умевшего договариваться с советскими и российскими чиновниками от культуры и к тому же испытывавшего слабость к нашему кино. На его место пришел Дитер Косслик, у него такой специальной слабости нет, а Россия уже давно рассматривается в Берлине как одна из стран, где есть большая киноиндустрия, но не как приоритетная территория.

Однако вода камень точит. Постепенно в Берлине стали привыкать к тому, что в России есть не только Михалков и Сокуров, что появилось новое поколение кинематографистов и, самое главное, появилось кино с социальным и политическим месседжем. Как раз то, что больше всего ценят в Берлине с его левой, политически ангажированной аудиторией. В этом смысле оба главных российских участника российской программы отвечают бессменной ориентации Берлинале.

"Долгая счастливая жизнь" Бориса Хлебникова — история современного фермера, который ведет неравную борьбу за землю, за своих товарищей и за свое человеческое достоинство с облеченными властью противниками. Фильм не имеет никакого отношения к своему знаменитому тезке — одноименному фильму Геннадия Шпаликова, название вдохновлено не им, а песней "Гражданской обороны", и еще — классическим вестерном Фреда Циннемана 1952 года "Ровно в полдень". Любопытно, что параллель с американским кино провел и директор фестиваля Дитер Косслик, сказав, что картина Хлебникова по проблематике монтируется с другой конкурсной — "Землей обетованной" Гаса Ван Сента, где тоже сюжет связан с борьбой за землю.

"За Маркса..." Светланы Басковой — вообще фильм прямого политического действия. Герои этой картины — рабочие сталелитейного завода, которые организуют вместо карманных профсоюзов настоящий: фильм, таким образом, превращается в практическое руководство. Баскова развивает идею Годара о том, что кино способно быть оружием пролетариата, причем куда более эффективным, чем булыжник. Недаром рабочие из ее фильма организуют киноклуб и обсуждают такие политические ленты, как "Ветер с Востока" того же Годара и "Комиссар" Аскольдова. Идеальное кино для Берлинале!

Русские дошли