Андрей Архангельский: Союз кинематографистов России как зеркало российской политики

21 марта в Москве состоится очередной съезд Союза кинематографистов России. Обозреватель "Огонька" призывает внимательнее отнестись к происходящему там: обычно все то же самое через некоторое время повторяется уже в масштабах страны

Евгений Герасимов, Василий Ливанов и Никита Михалков во время Чрезвычайного съезда СК, 2009 год
Фото: Валерий Мельников, Коммерсантъ / купить фото

Андрей Архангельский

Союз кинематографистов России (СК) устроен ровно так, как и другие бюрократические организации в стране: о нем вспоминают только в связи с очередным съездом и перевыборами председателя. Никита Михалков возглавляет СК с 1997 года, тут сенсаций не ожидается. Впрочем, 4 года назад тоже все так думали. Начало протестной активности в Москве справедливо отсчитывать не с декабря 2011 года, а с конца 2008-го, как раз тогда открылся 7-й съезд СК. Неожиданно часть союза взбунтовалась и потребовала отставки Михалкова. Это была не столько злость, сколько усталость от него (Михалков руководил СК к тому времени уже 11 лет). Его выбрали в свое время по прагматическим расчетам, за "аппаратный вес" (в России это означает, что человеку повезло быть лично знакомым с руководителями страны). Бунты в СК бывали и раньше: например, еще в 2001 году Эмиль Лотяну ("Табор уходит в небо") говорил, что Михалков — это не должность; но в 2008-м произошел коллективный бунт, и теледикторы, комментируя съезд, мучительно подбирали слова к чему-то, что выходило за рамки "плановой демократии".

Тогда в разгаре была модернизация, которую сравнивали с перестройкой: на случившемся 20 лет с лишним до этого знаменитом 5-м съезде СК СССР (1986 год) его председатель Лев Кулиджанов тоже слетел не за какие-то особые грехи, а просто потому, что было такое "время вперед". Однако Михалков, видимо, лучше других знал, что параллели с перестройкой безосновательны, поэтому для своей защиты использовал админресурс. Он заявил, что это бунт сытых москвичей, на чрезвычайный съезд были спешно свезены регионалы — для кворума; за Михалкова голосовали люди, которых можно условно назвать "бюджетниками от кино", за него агитировали телевизор, кремлевские СМИ, звезды кино и эстрады. Главный их аргумент был: кто, если не Михалков?.. Кто еще обладает таким авторитетом в России и в мире?.. Кто еще поможет актерам, ветеранам, пенсионерам?..

В результате Михалков был избран большинством голосов (чуть ли не 64 процента) на новый срок, а рассерженные москвичи образовали альтернативную организацию, Киносоюз. Нечто очень похожее, но уже в масштабах страны, повторилось спустя 4 года, и параллели даже в мелочах. На Киносоюз, например, в свое время возлагали такие же большие надежды, как и теперь на Координационный совет оппозиции, но в обоих случаях надежды, кажется, не оправдались.

Словом, съезд СК интересен только в одном смысле: в качестве некоей модели будущего. Съезд, словно сурок-предсказатель, не ошибся с прогнозом ни в 1986-м, когда с трибуны кричали "хватит быть рабами", ни в 2004-м, когда съезд в Кремлевском дворце опять напоминал заседание Политбюро. СК — это такая машина времени, которая опережает происходящее в стране примерно на пятилетку.

Именно поэтому очень важно, что будет происходить на нынешнем съезде.

Но пока о том, что есть. Государственникам хвалиться нечем: ни один патриотический фильм не окупился в прокате и не стал событием с художественной точки зрения. Несмотря на изменения системы финансирования кино, самостоятельно отрасль не зажила — собирают в прокате деньги только те фильмы, которые вряд ли делают честь союзу. Феномена нового русского кино не появилось. Побеждают на международных конкурсах либо независимые режиссеры, которые ушли из СК в 2009 году, либо выпускники ВГИКа, имен которых на съезде даже не знают, вроде Таисии Игуменцевой, победившей с короткометражкой в Канне. Большого стиля, "в тени которого только и могли состояться Тарковский или Муратова", по словам Михалкова, тоже не родилось.

Ярких людей, способных составить оппозицию Михалкову, на нынешнем съезде не осталось. С одной стороны, это удобно: скандалов и дрязг не будет. С другой, съезд сильно теряет в авторитете. С уходом молодых режиссеров из СК он постарел: эксперты говорят, что среди выступающих на этот раз не будет никого моложе 55 лет. Наконец, сам Михалков. 4 года назад он был непререкаемым авторитетом в российском кино. С тех пор его дилогия "Утомленные солнцем - 2" — попытка возрождения "большого стиля" — дважды с треском провалилась в прокате, и несколько поколений кинокритиков глумились над "великом кино". Но, пожалуй, самым сильным ударом по Михалкову стал низкий рейтинг телевизионной версии фильма: то есть даже даром массовый зритель не захотел это смотреть. Изменился и Михалков-общественник: еще 2 года назад он вел блог, писал манифесты и вообще был главным по патриотизму. А в последние год-полтора вообще исчез. Казалось бы, все, о чем Михалков мечтал, воплощается сейчас на государственном уровне, однако он уже далеко не главный пророк. Многие из его коллег по патриотическому лагерю, например политолог Кургинян, по части лояльности давно переплюнули Михалкова.

Наконец, деньги. Несмотря на то что Фонд кино, который распределяет деньги между ведущими игроками рынка, независимая структура, возглавляет ее с недавних пор человек, как говорят, близкий к Михалкову,— Антон Малышев, и смещение с "трехмиллиардной должности" прежнего директора фонда Сергея Толстикова выгодно в первую очередь Михалкову. Министр культуры Владимир Мединский почти дословно цитирует Михалкова и благоговеет перед ним. Формально не имея отношения к государственным деньгам, выделяемым на кино, Михалков сохраняет беспрецедентное влияние на принятие решений в отрасли. Кроме того, его студия "Три Тэ" является одним из грантополучателей от Фонда кино. Словом, если в творчестве и общественной активности Михалков скорее проиграл, то в аппаратной борьбе даже выиграл. Но победа эта пиррова.

Как правило, человек, получающий деньги от государства, рассчитывается лояльностью. Михалков тоже должен "платить" — в той или иной символической форме. Но сегодня мало "моральной поддержки": нужна демонстративная и принципиальная лояльность; съезд в этом смысле вполне подходит для "расплаты". Решится Михалков превратить съезд в идеологическую площадку или нет — в этом вся его интрига.

Если съезд пройдет скучно и неинтересно, это будет означать, что СК, структура во многом мертворожденная, неинтересен даже в качестве идеологической площадки. Но возможен и другой вариант: Михалков предложит съезду некую ультрапатриотическую повестку. В таком случае мы услышим, что кино должно повернуться лицом к народу, отражать нужды, чаяния простых людей, а не рефлексии маргиналов (Владимир Мединский, собственно, в этом духе уже высказывался). Неизбежно последует разделение на "правильное" и "неправильное" искусство. Это будет напоминать съезд писателей 1934 года, установочно-идеологический, но именно напоминать: это будет карнавал лояльности, постановка, рассчитанная на одного-единственного человека. Участники съезда ни на минуту не будут воспринимать это всерьез, и зрители сочтут его не более чем антилиберальным троллингом, тем более что влияния у съезда никакого. Михалкову, как и 4 года назад, сейчас не до съезда: он снимает очередной фильм ("Солнечный удар" по Бунину), с помощью которого рассчитывает вернуть себе славу Михалкова-лирика, автора "Пяти вечеров". И это, конечно, волнует его больше, чем идеологическая обязаловка. Все, включая Михалкова, вскоре об этом съезде забудут, как забывают о чем-то неприятном, но необходимом. А потом, как всегда, года через четыре, уже в масштабах страны повторится то же самое, и на этот раз всерьез, и режиссером этого представления будет уже не Михалков.

Съезд сурка